Философия грамматики 
b>Какие категории признаватьМы исходим из того принципа, что в синтаксисе любого языка следует признавать только такие категории, которые нашли в нем формальное выражение, но при этом надо помнить, что термин «форма» употребляется здесь в очень широком смысле, включая формальные слова и место слова в предложении. Выдвигая, таким образом, форму как высший критерий, следует, однако, остерегаться ошибочного представления, которое может показаться естественным следствием этого принципа. Мы говорим one sheep «одна овца», many sheep «много овец»: должны ли мы утверждать, что sheep - не форма единственного числа в первом сочетании или не форма множественного числа во втором, так как оно имеет одну и ту же форму, и что эту форму скорее следует назвать «формой общего числа», или «формой никакого числа», или как-нибудь в этом роде? Можно было бы заявить, что cut в предложении I cut my finger every day «Я каждый день обрезаю палец» не является формой настоящего времени, a cut в предложении I cut my finger yesterday «Я порезал палец вчера» не является формой прошедшего времени (или претерита), поскольку эти формы в обоих предложениях одинаковы. Далее, если мы сравним our king's love for his subjects «любовь нашего короля к своим подданным» и Our kings love their subjects «Наши короли любят своих подданных», мы заметим, что в обоих случаях формы одинаковы (кроме чисто условного различия, которое делается на письме, но не в устной речи, с помощью апострофа), поэтому строгий формалист считал бы себя не вправе делать какой-либо вывод относительно падежа и числа kings. А как быть с love? Данная форма не дает указаний на то, что в одном сочетании - это существительное в единственном числе, а в другом - глагол во множественном числе; и нам пришлось бы изобрести специальное название для созданной таким образом очень странной категории. Истинная мораль, которую можно извлечь из таких примеров, состоит, по моему мнению, в следующем: неправильно рассматривать каждое языковое явление в отрыве от других; необходимо охватить взглядом язык в целом. Sheep в сочетании many sheep является формой множественного числа, поскольку в сочетании many lambs «много ягнят» и в тысячах подобных случаев английский язык признает форму множественного числа существительных; cut в одном предложении стоит в настоящем времени, а в другом - в прошедшем, поскольку появляется различие, если местоимение I заменить местоимением he (he cuts, he cut) или если взять другой глагол (I tear «я разрываю», I tore «я разорвал»); kings в одном случае представляет собой родительный падеж единственного числа, а в другом - именительный падеж множественного числа, что видно из сочетаний типа the man's love for his subjects «любовь этого человека к своим подданным» и The men love their subjects «Эти люди любят своих подданных»; и, наконец, love в одном случае существительное, а в другом - глагол, на что указывает форма в таких сочетаниях, как our king's admiration for his subjects «восхищение короля своими подданными» и Our kings admire their subjects «Наши короли восхищаются своими подданными». Иначе говоря, всячески остерегаясь навязывать грамматике конкретного языка различия и категории, существующие в других языках, но не находящие формального выражения в данном языке, мы должны не менее опасаться и другой сшибки, а именно - отрицать существование различий, выражаемых формально в языке в целом, только на том основании, что в данном конкретном случае они не имеют внешнего обозначения. Вопрос о том, сколько категорий и какие именно категории различает данный язык, должен решаться для языка в целом или по крайней мере для целых разрядов слов; для этого необходимо установить те функции, которые имеют формальное выражение, даже если они выражены не во всех случаях; установленные таким образом категории следует затем применять к более или менее исключительным случаям, когда отсутствует внешняя форма, которая могла бы служить для нас руководством. В английском языке, например, мы должны будем признать множественное число у существительных, местоимений и глаголов, а у прилагательных, как и у наречий, его нет; в датском, с другой стороны, множественное число следует признать у существительных, прилагательных и местоимений, но глаголы его уже не имеют. Этот принцип нужно будет вспомнить в дальнейшем, когда мы перейдем к определению количества падежей в английском языке.Принцип, изложенный в предыдущих разделах, в грамматической литературе нередко нарушается. Многие авторы охотно говорят о легкости, с которой английский язык может превращать существительные в глаголы и наоборот, но английский язык никогда не смешивает эти два класса слов, даже если он употребляет одну и ту же форму то как существительное, то как глагол: a finger «палец» и a find «находка» - существительные, но finger и find в предложении You finger this and find that «Дотрагиваешься до одного, а обнаруживаешь другое» являются глаголами и по флексии, и по функции, и по всем остальным признакам. В одном из изданий «Гамлета» место, где говорится, что дух идет «slow and stately» «медленно и величественно», было снабжено следующим примечанием (к слову slow): «Прилагательные часто употребляются вместо наречий». Это неправильно: в действительности slow является наречием, так же как и long в предложении Не stayed long «Он оставался долго», хотя оно и имеет такую же форму, как в сочетании a long stay «долгое пребывание», где long - прилагательное. Существительное в сочетаниях five snipe пять бекасов», a few antelope «несколько антилоп» или twenty sail «двадцать парусов» часто рассматривается как форма единственного числа (иногда - «собирательное единственное»). В действительности же оно является формой единственного числа не больше, чем sheep в сочетании five sheep «пять овец», которое всегда трактуется как множественное число (вероятно, потому, что грамматистам известно о существовании у этого слова неизменяемой формы множественного числа еще в древнеанглийский период). Однако история не имеет отношения к этому вопросу. Snipe теперь представляет собой одну из форм множественного числа рассматриваемого слова («неизменяемое множественное»), и существование другой формы множественного числа - snipes - не должно затемнять для нас действительное значение формы snipe. Синтаксические категорииТеперь можно вернуться к вопросу о возможности универсальной грамматики. Вопрос об универсальной морфологии никогда не возникал; ясно, что реально существующие формативы, так же как их функции и значение, бывают настолько различными в разных языках, что все, относящееся к ним, приходится излагать в грамматиках конкретных языков, за исключением разве нескольких общих положений о фразовом ударении и интонации. Только в отношении синтаксиса наблюдалась тенденция отыскать нечто общее для человеческой речи в целом, нечто, непосредственно основанное на самой природе человеческого мышления, иначе говоря, на логике, и поэтому стоящее выше случайных форм, существующих в том или ином конкретном языке. Мы уже видели, что эта логическая основа не покрывает всю область синтаксиса реальных языков; некоторые языки обходятся без сослагательного наклонения, без дательного падежа, а некоторые даже без множественного числа существительных. Каковы же тогда пределы логической основы синтаксиса, и что она вообще собой представляет?В системе, намеченной выше, содержатся указания на синтаксическую роль, или функцию, каждой отдельной формы; так, для английского окончания - s дается, с одной стороны, помета - «множественное число существительных», а с другой - «3_е лицо единственного числа настоящего времени глаголов». В каждое из этих указаний включается два или несколько элементов: «часть речи» или разряд слов, единственное или множественное число, третье лицо и, наконец, настоящее время. В английском языке такие указания состоят из сравнительно немногих элементов; но если мы обратимся к латинскому языку, то найдем, что там все значительно сложнее: например, окончание формы bonarum обозначает множественное число, женский род и родительный падеж, а окончание формы tegerentur - множественное число, 3_е лицо, имперфект, сослагательное наклонение, страдательный залог; также и в других случаях. Очевидно, что хотя невозможно или не всегда возможно разделить эти элементы с формальной точки зрения (что выражает, например, множественное число, а что - родительный падеж в форме animalium? А что с формальной точки зрения соответствует значениям лица, перфекта, изъявительного наклонения и действительного залога в форме feci? и т.д.), однако с точки зрения синтаксиса не только возможно, но и вполне естественно рассматривать эти элементы изолированно и объединять при этом все существительные, все глаголы, все формы единственного числа, все формы родительного падежа, все формы сослагательного наклонения, все формы 1_го лица и т.д. Таким образом, мы получаем ряд изолированных синтаксических понятий. Но надо идти еще дальше, поскольку эти изолированные понятия в ряде случаев соединяются вместе и образуют группы высшего порядка или более всеобъемлющие синтаксические разряды.Таким образом, существительные, прилагательные, глаголы, местоимения и т.д., взятые вместе, образуют систему частей речи или разрядов слов.Единственное и множественное число (вместе с двойственным) образуют категорию числа.Именительный, винительный, дательный, родительный и другие падежи образуют категорию падежа.Настоящее, претерит (имперфект, перфект), будущее и другие времена образуют категорию времени.Изъявительное, сослагательное, желательное (оптатив) и повелительное наклонения образуют категорию наклонения.Действительный, страдательный и средний (медиальный) залоги образуют категорию залога.Первое, второе и третье лица образуют категорию лица. Мужской, женский и средний род образуют категорию рода.Синтаксис и логикаУстановить все эти синтаксические понятия и категории можно, не выходя ни на мгновение за пределы грамматики. Однако как только мы задаем вопрос, что эти понятия и категории отображают, мы сейчас же из области языка попадаем в область внешнего мира Конечно, в том виде, как он отражается в человеческом сознании. или в область мышления. Некоторые из категорий, перечисленных выше, находятся в очевидной связи с чем-то существующим в самых предметах; так, грамматическая категория числа, несомненно, соответствует различию между единичностью и множественностью, существующему во внешнем мире; чтобы объяснить различные грамматические времена - настоящее время, имперфект и т.д. - необходимо обратиться к понятию «времени» во внешнем мире; различие между тремя грамматическими лицами соответствует естественному различию между говорящим, лицом, к которому обращена речь, и чем-то находящимся вне их обоих. Для некоторых категорий связь с чем-то находящимся за пределами языка не столь очевидна; и, может быть, те авторы, которые хотят установить такую связь и считают, например, что грамматическое различие между существительным и прилагательным соответствует внешнему различию между веществом и качеством, или стремятся установить «логическую» систему падежей или наклонений, впадают в глубокое заблуждение. Этот вопрос будет рассмотрен в последующих главах, и мы увидим, с какими сложными проблемами он связан.Внешний мир в том виде, в каком он отражается в человеческом сознании, чрезвычайно сложен; и нельзя думать, что можно сразу найти самый простой и самый точный способ обозначения несметного количества явлений и многообразных отношений между ними. Поэтому соответствие между внешними и грамматическими категориями никогда не бывает полным; повсюду мы находим самые странные и неожиданные перекрещивания и взаимопересечения. Приведу конкретный пример из области, казалось бы, сравнительно простой. На этом примере ясно видно, что хотя языку и недостает логической точности, но все же он вполне понятен. Сравним высказывание общеизвестной истины и один из примеров шекспировской мудрости, ставшим поговоркой:1. Man is mortal «Человек смертен».2. Men were deceivers ever «Мужчины всегда были обманщиками».Рассматривая эти примеры с точки зрения грамматики, мы видим, что (не говоря о различии в именной части сказуемого) они различаются тем, что в одном случае в них представлено единственное число, а в другом - множественное, в одном случае - настоящее время, а в другом - прошедшее. Тем не менее, оба предложения сообщают нечто о целом классе; только сам класс в обоих случаях различен: в первом случае имеется в виду человечество в целом, безотносительно к полу, во втором - только мужская часть человечества; таким образом, в грамматическом различии чисел подразумевается различие пола. С другой стороны, хотя в данных примерах мы встречаем различные временные формы, различия во времени не имеются в виду: первое высказывание относится не только к настоящему моменту, а второе - не только к прошлому. В обоих случаях высказывается утверждение, не проводящее различия между настоящим и прошедшим и распространяемое на все времена. Логик предпочел бы здесь языковую конструкцию, при которой оба предложения имели бы обобщающее число (у Бреаля - omnial) и одну и ту же форму обобщающего времени; причем в такой конструкции подлежащее первого предложения стояло бы в общем роде, а подлежащее второго - в мужском роде; тогда значение приведенных предложений не вызывало бы никаких сомнений: «Все люди есть, были и всегда будут смертными» и «Все люди мужского пола есть, были и всегда будут обманщиками». Однако в действительности в английском языке дело обстоит не так; грамматика же должна устанавливать факты, а не пожелания.Понятийные категорииСледовательно, приходится признать, что наряду с синтаксическими категориями, или кроме них, или за этими категориями, зависящими от структуры каждого языка, в том виде, в каком он существует, имеются еще внеязыковые категории, не зависящие от более или менее случайных фактов существующих языков. Эти категории являются универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам, хотя они редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом. Некоторые из них относятся к таким фактам внешнего мира, как пол, другие - к умственной деятельности или к логике. За отсутствием лучшего термина я буду называть эти категории понятийными категориями. Задача грамматиста состоит в том, чтобы в каждом конкретном случае разобраться в соотношении, существующем между понятийной и синтаксической категориями.Это отнюдь не легкая задача, и одна из трудностей на пути ее разрешения состоит в отсутствии адекватных терминов: очень часто одни и те же слова применяются к явлениям, принадлежащим к тем двум сферам, которые мы хотим разграничить. Каким образом особый набор терминов облегчает анализ трудной проблемы, можно показать на примере, который вкратце предвосхитит содержание одного из последующих разделов настоящей книги. Род является синтаксической категорией в таких языках, как латинский, французский и немецкий; соответствующая естественная, или понятийная, категория - пол; пол существует в реальном мире, но не всегда он выражается в языке, даже в таких языках, как латинский, французский и немецкий, имеющих систему грамматического рода, во многом соответствующую естественному разделению по полу. Таким образом, можно различать:|
Грамматика | Реальный мир | | Род | Пол | | (синтаксический) | (понятийный) | | | 1) Мужской род2) Женский род 3) Средний род | слов | 1) Мужской пол2) Женский пол 3) Бесполые предметы | существ | | |
Возьмем теперь несколько французских и немецких примеров: Der Soldat, le soldat «солдат» - живые существа мужского пола, мужской род; die Tochter, la fille «дочь» - живые существа женского пола, женский род; der Sperling «воробей», le cheval «лошадь» - живые существа обоих полов, мужской род; die Maus, la souris «мышь» - живые существа обоих полов, женский род; das Pferd «лошадь» - оба пола, средний род; die Schildwache, la sentinelle «часовой» - мужской пол, женский род; das Weib «женщина» - женский пол, средний род; der Tisch «стол», le fruit «фрукт» - не имеют пола, мужской род; die Frucht «фрукт», la table «стол» - не имеют пола, женский род; das Buch «книга» - не имеет пола, средний род Эта терминология яснее терминологии Суита (Sweet, New English Grammar, Oxford, 1892, § 146). Он говорит о естественном роде, если по-следний соответствует полу, и о грамматическом роде, если он не соответствует полу; так, например, др.-англ. wifmann принадлежит к грамматическому муж-скому роду, в то время как др.-англ. mann представляет собой естественный мужской род. В моей терминологии оба слова мужского рода, но wifmann „женщина“ обозначает живое существо женского пола, а mann „человек, муж-чина“ -- или живое существо мужского пола, или живое существо, безотноси-тельно к полу.. В других случаях нет возможности создать два типа терминов, из которых один относился бы к реальному миру и к миру универсальной логики, а другой - к миру грамматики, но мы всегда должны стремиться к разграничению этих двух областей.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60
|
|
