Философия грамматики 
сходя из этого, можно объяснить многие отступления от синтаксических правил, например такие случаи, как Нее that rewards me, heaven reward him «Тот, кто вознаграждает меня, да вознаградит его небо» (Шекспир). Если писатель употребил местоимение thou «ты», он, несомненно, употребит и глагольную форму с окончанием - st, если глагол стоит сразу после местоимения; в противном случае он может забыть об этом и употребить глагольную форму, соответствующую местоимению you, которое может всплыть в его уме подсознательно. Так, у Шекспира: Thou stroakst me and made much of me («Буря», 1. 2. 333). Также и Байрон, обращаясь к Сулле: Thou, who didst subdue Thy country's foes ere thou wouldst pause to feel The wrath of thy own wrongs, or reap the due Of hoarded vengeance… thou who with thy frown Annihilated senates… thou didst lay down («Чайльд Гарольд», IV. 83). Такие переходы у Байрона встречаются нередко.Подобным же образом часто иссякает влияние союза if, требующего сослагательного наклонения, когда вдали от союза стоит второй глагол. Ср. у Шекспира: If Hamlet from himseife be tane away, And when he's not himselfe, do's wrong Laertes, Then Hamlet does it not («Гамлет», V. 2. 245); If he be a whoremonger, and comes before him, he were as good go a mile on his errand («Мера за меру», III. 2. 37). Также у Раскина: But if the mass of good things be inexhaustible, and there are horses for everybody, - why is not every beggar on horseback? У миссис Уорд: A woman may chat with whomsoever she likes, provided it be a time of holiday, and she is not betraying her art Другие аналогичные примеры собрал Альфонсо Смит (С. Alphonso Smith, The Short Circuit, „Studies in English Syntax“, стр. 39)..Каждый, кто будет внимательно вслушиваться в обычный разговор, найдет многочисленные подтверждения тому, что говорящий строит предложение постепенно. По мере построения предложения он может изменить первоначальный план сообщения своих мыслей; он может запнуться, прервать изложение и, наконец, построить предложение совершенно иначе, чем оно было задумано ранее. В письменной речи (в частности, в печати) это явление, называемое анаколуфом, встречается, конечно, значительно реже; но ученым известно, что оно встречается и здесь. В качестве иллюстрации я позволю себе привести отрывок из шекспировского «Короля Лира» (IV. 3. 19 и сл.), который не требует никаких комментариев. В самом раннем издании кварто этот отрывок изложен так (в издании фолио вся сцена опущена):Patience and sorrow strove, Who should expresse her goodliest [.] You have seene, Sun shine and raine at once, her smiles and teares, Were like a better way those happie smilets, That playd on her ripe lip seeme[d] not to know, What guests were in her eyes which parted thence, As pearles from diamonds dropt [.] In briefe, Sorow would be a raritie most beloued, If all could so become it Я заменил streme более уместным strove, a seeme -- формой seemed, a также поставил точки после goodliest и dropt. В этих вопросах мнения всех издателей сходятся.. Некоторые издатели отказываются от попытки найти какой-либо смысл в строках 20-21, в то время как другие считают, что слова like a better way искажены, и стараются исправить их самыми различными путями (Were link'd a better way, Were like a better day, Were like a better May, Were like a wetter May, Were like an April day, Were like a bridal day, Were like a better-ing day и т.п.; подробнее см. в кембриджском издании). Но никакого исправления не потребуется, если обратить внимание на то, что это говорит придворный, привыкший к жеманно-утонченному стилю выражения своих мыслей. В этих двух маленьких сценах (действие III, сцена 1 и сцена, приведенная здесь) он не может говорить просто и естественно; он постоянно ищет новых сравнений и получает большое удовольствие от неожиданных слов и выражений. Поэтому я прочел бы этот отрывок следующим образом, изменив лишь пунктуацию: You have seen Sunshine and rain at once; her smiles and teares Were like - «Вы видели сиянье солнца и дождь одновременно; ее улыбки и слезы были подобны…« (Произнося эти слова с повышением тона и с небольшой паузой после like, он старается найти красивое сравнение, но не удовлетворен тем, что ему приходит на ум, и говорит себе: «Нет, я выражусь иначе»): - a better way. («Теперь я нашел лучший способ выразить то, что я видел на лице Корделии»): those happy smilets That play'd on her ripe lip seem'd not to know What guests were in her eyes Приводится в сокращенном виде из моей статьи в книге „A Book of Homage to Shakespeare“, 1916, стр. 481 и сл.. Основная задача этой главы - показать читателю, что язык не таков, каким он нам представляется при одностороннем изучении его по словарям и обычным грамматикам. Язык - это совокупность навыков, привычных действий, а каждое слово и каждое произнесенное предложение есть сложное действие со стороны говорящего. Большая часть этих действий определяется тем, что говорящий сам делал в подобных ситуациях, а последнее, в свою очередь, тем, что ему приходилось неоднократно слышать от других. Но в каждом конкретном случае (если не считать воспроизведения обычных формул) говорящему приходится применять языковые навыки к данной ситуации, чтобы выразить то, что во всех подробностях никогда до этого не выражалось. И поэтому он не может быть рабом этих навыков; он должен приспосабливать их к изменяющимся потребностям. В результате могут возникнуть новые навыки и привычки или, иначе говоря, новые грамматические формы и новые правила их употребления. Грамматика, таким образом, становится частью лингвистической психологии или психологической лингвистики. Это, однако, не единственный путь, по которому можно перестроить и пополнить грамматику, если мы хотим освободить ее от педантизма и догматизма - обычных грехов многих грамматистов. Это и составит содержание последующих глав. Глава II. Систематическая грамматикаОписательная и историческая лингвистика. Грамматика и словарь. Звуки. Обычное деление грамматики. Новая система. Морфология. Описательная и историческая лингвистикаЯвления языка можно рассматривать с двух точек зрения - описательной и исторической. Они соответствуют статике и динамике (кинематике) в физике и различаются тем, что в первом случае явления рассматриваются как находящиеся в состоянии равновесия, а во втором - в состоянии движения. За последние сто лет старые методы лингвистического исследования были заменены новыми методами исторической грамматики - и этим лингвистика вправе гордиться. Историческая грамматика не только описывает явления, но и объясняет их; она показывает взаимосвязь между явлениями, которые ранее считались изолированными. Таким образом, она, без всякого сомнения, достигла многих новых и важных результатов. Там, где мы прежде видели произвольные правила и необъяснимые исключения, теперь во многих случаях мы видим причины явлений. Прежде форма множественного числа feet от слова foot «нога» только упоминалась среди немногих исключений к правилу, согласно которому множественное число английских существительных образуется с немощью - s; теперь же мы знаем, что долгое [i·] множественного числа - это результат регулярного развития древнейшего английского [њ·] и что это [њ·] во всех случаях, где оно встречалось, через стадию [е·] (до настоящего времени представленную в английском написании) перешло в современном английском языке в [i·] (ср. feed «питать», green «зеленый», sweet «сладкий» и др.). В свою очередь звук [њ·] в форме fњ·t, как то показала историческая грамматика, возник в результате перегласовки первоначального гласного [о·], который сохранился в форме единственного числа fo·t, где он претерпел, по общему правилу, сужение и перешел в устной речи в [u], хотя написание до сих пор сохраняет оо. Перегласовка была вызвана звуком i в следующем слоге; в прагерманском языке окончанием ряда форм множественного числа было - iz. Оказывается, что это окончание, оставившее след в измененном гласном корня и затем отпавшее, является регулярным развитием окончания множественного числа, которое мы находим, например, в латинском - es. Таким образом, то, что с односторонней (статической) современной английской точки зрения является изолированным фактом, (динамически) соотносится с многочисленными другими фактами на более ранних этапах развития этого же языка или других языков той же семьи. Неправильные образования на одной стадии оказываются во многих случаях пережитками правильных образований более ранних стадий; таким образом, явления, ранее окутанные тьмой, освещаются ярким светом. Это относится не только к исторической лингвистике в узком смысле слова, но и к сравнительной лингвистике, которая является другой ветвью той же науки. Сравнительная лингвистика аналогичными методами дополняет данные, полученные из письменных памятников, путем сопоставления языков с общим «предком», от которого не сохранилось письменных памятников.Но как ни велики успехи новых методов исследования, нельзя забывать, что мы не все еще сказали, если истолковали факты языка в свете его истории. Даже после того как многие неправильные образования были возведены к более ранним правильным, другие все же остались неправильными, в какое бы далекое прошлое мы ни углублялись… Во всяком случае, необъясненной остается самая ранняя стадия, доступная для изучения, и ее надо принимать как она есть: в настоящее время мы полностью освободились от предрассудка первого поколения компаративистов, которые полагали, что индоевропейский язык, являющийся основой нашей семьи языков (Grundsprache), довольно точно представлял первоначальный язык наших древнейших предков (Ursprache). Многие неправильности можно объяснить, но объяснение не устраняет их: для говорящих на современном языке они остаются столь же неправильными, как если бы их происхождение не было объяснено. И это различие между правильными и неправильными образованиями всегда имеет существенное значение для психологической стороны языковой деятельности: правильные формы - это формы, которые служат говорящему базой для новообразований, а неправильные формы говорящий часто склонен заменять новообразованиями, созданными по принципу аналогии.Во всяком случае, историческая лингвистика не может сделать ненужной описательную, поскольку историческая лингвистика всегда должна основываться на описании тех этапов в развитии языка, которые нам непосредственно доступны; в отношении же многих языков известна только одна стадия развития, которая может стать предметом научного изучения. С другой стороны, изучая языки, не следует упускать из виду и то, что мы узнаем в результате изучения таких языков, которые поддаются историческому исследованию, а именно: языки всегда находятся в состоянии изменения, они никогда не бывают полностью застывшими; в каждом из них обязательно имеются элементы, которые могут измениться в пределах даже одного поколения. Это неизбежно вытекает из самого существа языка и из того, как язык передается от одного поколения к другому.Грамматика и словарьПереходя к вопросу о том, как лучше всего описывать языковые факты, мы сразу встречаемся с весьма существенным различием между грамматикой и словарем (лексикологией). Грамматика имеет дело с общими фактами языка, а лексикология - с единичными (ср. Sweet, Collected Papers, Oxford, 1913, 31) Я не понимаю, как Шухардт может говорить следующее: „Существует лишь одна грамматика, которая называется наукой о значениях, или, вернее, наукой об обозначениях... И словарь не включает ничего, что бы не включала грамматика; словарь дает алфавитный указатель к ней“ (Hugo Schuchardt-Brevier, 127).. Известно, что cat «кошка» обозначает определенное животное, и это единичный факт, относящийся только к данному слову; но образование множественного числа путем добавления звука - s представляет собой общий факт, поскольку он касается также многих других слов: rats «крысы», hats «шляпы», works «работы», books «книги», caps «шапки», chiefs «начальники» и т.д.Если именно в этом состоит подлинное различие между грамматикой и словарем, то тогда образование множественного числа oxen от ох «вол» не должно вообще найти себе места в английской грамматике, а должно упоминаться только в словарях. Отчасти это верно; словари действительно указывают неправильное образование форм в соответствующей словарной статье, но не считают нужным указывать образование множественного числа от таких слов, как cat и другие. Точно так же обстоит дело с неправильными и правильными глаголами. Однако исключать подобные неправильные образования из грамматики не следует: они необходимы, так как указывают пределы, в которых действуют «общие факты» или правила: если в грамматике ничего не сказать об oxen, учащийся может подумать, что множественное число от ох будет oxes. Таким образом, грамматика и словарь в некоторых отношениях перекрывают друг друга и имеют дело с одними и теми же фактами.Теперь мы видим, что принятое в грамматиках простое перечисление числительных неуместно. Однако, с другой стороны, такие факты, как образование порядковых числительных с помощью окончания - th и числительных 20, 30 и др. с помощью окончания - ty, бесспорно, относятся к области грамматики.Что касается предлогов, то словари совершенно правильно указывают на различия в их употреблении (например, предлогов at, for, in и др.) подобно тому, как в них отмечаются различные значения глаголов put и set. Но, с другой стороны, предлоги находят себе место и в грамматиках, поскольку они связаны с определенными «общими фактами». Укажу на некоторые из них. Хотя предлоги и могут управлять зависимыми вопросительными предложениями (They disagree as to how he works «У них нет согласия в вопросе о том, как он работает»; That depends on what answer she will give «Это зависит от того, какой она даст ответ»), они не могут вводить предложения с союзом that (как это возможно в датском: Der ar ingen tvivl от at han er drжbt «Нет сомнения, что он был убит»); основное исключение составляет сочетание in that (They differ in that he is generous and she is miserly «Они отличаются друг от друга тем, что он щедрый, а она скупая»). Таким образом, у Гольдсмита мы находим два варианта синтаксической конструкции со словом sure: Are you sure of all this, are you sure that nothing ill has befallen my boy? «Уверены ли вы в этом, уверены ли вы, что с моим мальчиком не случилось ничего дурного?» Другие общие факты относятся к сочетанию двух предлогов, например в выражении from behind the bush «из-за куста» (заметьте, что to behind невозможно), взаимоотношениям между предлогом и наречием (ср. climb up a tree «влезть на дерево», he is in «он внутри [комнаты и т.д.]»; ср. in his study «в кабинете»; he steps in «он входит»; ср. Не steps into his study «Он входит в свой кабинет»). Грамматика имеет дело также с другими общими фактами в области употребления предлогов, а именно, она рассматривает вопрос о том, как предлоги выражают пребывание в определенном месте или движение (удаление или приближение), а также вопрос о взаимоотношениях между локальным и временным значениями одного и того же предлога. Но в первую очередь грамматика рассматривает случаи употребления таких предлогов, которые теряют свое локальное или временнуе значение и нисходят на положение пустых, или бесцветных (вспомогательных) слов. Так обстоит дело с предлогом of в сочетании the father of the boy «отец ребенка» (ср. род. п. в сочетании the boy's father), all of them «каждый из них», the City of London «лондонское Сити», that scoundrel of a servant «этот негодяй слуга» и др.; то же относится и к to перед инфинитивом и в случаях, когда оно употребляется в терминологии многих грамматистов как эквивалент дательного падежа (I gave a shilling to the boy = I gave the boy a shilling «Я дал мальчику шиллинг»). В некоторых случаях, однако, разграничение между грамматикой и словарем становится сомнительным и в какой-то степени произвольным.Любое языковое явление можно рассматривать либо извне, либо изнутри, исходя из его внешней формы или из его внутреннего значения. В первом случае мы начинаем со звучания (слова или какой-либо иной части языкового выражения), а затем переходим к значению, связанному с ним. Во втором случае мы отправляемся от значения и задаем себе вопрос, какое формальное выражение это значение находит в данном конкретном языке. Если обозначить внешнюю форму буквой Ф, а значение буквой З, эти два подхода к языковому явлению можно изобразить соответственно формулами Ф>З и З>Ф.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60
|
|
