Философия грамматики

До некоторой степени аналогичный случай представляет слово heaven «небо», которое может соотноситься с he, когда оно является завуалированным обозначением бога. Nature «природа», когда она рассматривается как активная сила, будет «она», в соответствии с латинским (и французским) родом. Браунинг же переносит это на слово fate «судьба» (Let fate reach me how she likes), несмотря на латинский род „Donnerwetter! was ist doch manchmal diese verdammte Welt niedertrдchtig schцn! Man sollte gar nicht glauben, daЯ sie dabei einen so hundsgemein behandeln kann!“ -- „Kein Wunder“, meinte Hermann Outzeit, „es heiЯt ja die Welt!“ -- „Frau Welt!“ rief Doktor Herzfeld und lachte (G. Hermann). Это озорное замечание возможно потому, что немецкое слово Welt „мир“ женского рода и означает (1) весь внешний мир или природу, которая не относится ни к мужскому, ни к женскому полу, и (2) человечество, которое объединяет в себе как существа мужского, так и существа женского пола. Такое употребление было бы невозможно ни во французском (le moride), ни в английском, ни в турецком языке.. Когда о солнце (sun) говорят «он» (he), а о луне (moon) - «она», это не означает, что они воспринимаются как одушевленные существа; это условная литературная традиция, идущая из латинского языка: известно, что слово «солнце» как в древнеанглийском, так и в других германских языках было женского рода, а «луна» - мужского.

Не может быть никакого сомнения, что тенденция олицетворять неживые предметы и отвлеченные понятия в поэзии (например, обращаться к смерти как к живому существу) и соответствующее изображение таких понятий в скульптуре в большой степени вызваны влиянием языков с системой рода, главным образом, конечно, латыни. Однако многие справедливо отмечали (в том числе Ениш, 1796), что подобное олицетворение более рельефно в английском языке, чем, например, в немецком, поскольку употребление местоимения he или she в таких условиях, когда в повседневном языке постоянно употребляется it, сразу привлекает внимание; в немецком языке этого нет, поскольку там каждый стул и каждый камень в повседневной речи будет er, а каждое растение и каждый нос - sie. Можно также заметить, что и английские поэты пользуются гораздо большей свободой в выборе пола, который они приписывают таким понятиям Thy wish was father, Harry, to that thought (Шекспир). -- Your wish is mother to your thought (Голсуорси, Верность, акт II). -- It is small wonder -- the wish being parent to the thought -- that some accepted the rumour (McKenna, While I Remember, 149).. Тум (Thum) сопоставляет предложение из Шекспира: See how the morning opes her golden gates, And takes her farewell of the glorious sun, в котором утро - это возлюбленная, прощающаяся со своим любимым, и перевод Шлегеля: Sieh, wie sein Tor der goldene Morgen цffnet, Und Abschied von der lieben Sonne nimmt, где из-за грамматического рода слов Morgen и Sonne получается обратное взаимоотношение. У Мильтона: Sin is talking to Satan who has begotten on her his son Death; подобное предложение невозможно во французском переводе, поскольку le pйchй не может быть матерью, a la mort не может быть сыном. Обратите также внимание на замечание Брюно (F. Brunot, La pensйe et la langue, Paris, 1922, 87): Le hasard des genres a crйй aux artistes de grands embarras. La Grвce, la Beautй, la Science, prenaient facilement figure de femme, mais la Force? On a eu recours а Hercule!

Некоторые из различий, перечисленных на стр. 273, развились сравнительно недавно; так, например, относительное местоимение which до начала XVII в. могло употребляться по отношению к лицу. Когда this и that употребляются в качестве первичных слов, они являются неодушевленными; обратите также внимание на различия в определениях, которые даются в словарях, например: «Rubber - one who, or that which rubs». Когда опорное слово one является анафорическим (т.е. соотносится со словом, уже упомянутым), оно может быть или одушевленным или неодушевленным (this cake… the only one I care for), но когда оно не соотносится таким образом с только что упомянутым словом, оно всегда обозначает лицо (ср. the great ones of the earth). Все это подробно рассматривается в «Modern English Grammar», т. II, в разных местах.

Следует упомянуть и о том, что собирательные существительные могут сочетаться с глаголом во множественном числе только в том случае, если они обозначают одушевленные существа (family «семья», police «полиция»), иначе они всегда сочетаются с формой единственного числа глагола (library «библиотека», forest «лес»). Достойно внимания, что родительный падеж (на - s) вышел из употребления, за исключением существительных, обозначающих живые существа (the man's foot, но the foot of a mountain), и некоторых пережиточных застывших конструкций (out of harm's way; a boat's length from the ship) „Если мы употребим выражение England's history „история Англии“ вме-сто более обычного the history of England, мы тем самым подчеркнем, что название страны употреблено с некоторым приближением к олицетворению“. (Bradley, The Making of English, London, 1904, 60.).

В немецком языке различие между одушевленными и неодушевленными предметами выражено не так ярко, как в английском: многие предметы соотносятся с местоимениями er, sie, dieser, jene и т.д., т.е. с теми же самыми местоимениями, которые употребляются для обозначения лиц. И все же есть определенные указания на различие, кроме явного противопоставления wer и was: формы дательного падежа ihm, ihr употребляются при обозначении предметов не очень часто; в этих случаях вместо сочетаний mit ihm, mit ihr, in ihm, in ihr и т.п. используются сложные образования damit, darin и т.п. Местоимения derselbe, dieselbe чаще применяются к неодушевленным предметам, чем к живым существам; притяжательное местоимение sein обычно относится только. к живым существам: Sie legte die Hand auf den Stein und empfand dessen Wдrme или die Wдrme desselben (Curme, A Grammar of the German Language, New York, 1922, 168). Прежний дательный падеж исчез у местоимений среднего рода was, etwas, nichts; в тех случаях, когда об одушевленных существах говорят mit wem, von wem, в отношении неодушевленных употребляются сложные образования с wo - (womit, wovon).

Значение понятия среднего рода подчеркивается иногда любопытным явлением: это понятие превозмогло значение множественности в слове beides, означающем «обе вещи» (в отличие от beide «оба лица»). Точно так же mehreres «несколько вещей», но mehrere «несколько лиц»; ср. также alles «всё» (лат. omnia - мн. ч. ср. р.), к которому, разумеется, есть параллели в других языках: англ. all ед. ч. ср. р. (которое постепенно вытесняется местоимением everything, в то время как all без определяемого употребляется только для обозначения лиц во множественном числе), дат. alt и т.п. Дат. alting было первоначально формой множественного числа со значением «все вещи», но теперь оно употребляется в качестве формы среднего рода единственного числа: Alting er muligt. Ср. также much (viel, vieles) = many things (viele Dinge).

В датском языке различие между одушевленностью и неодушевленностью грамматически выражается не очень отчетливо. Однако существует вопросительное местоимение hvem, которое употребляется для обозначения живых существ, и местоимение hvad - для обозначения предметов; эти местоимения соответствуют английским who и what; далее, вместо самостоятельного употребления begge (= both), как первичного слова, существует тенденция употреблять begge to для обозначения живых существ и begge dele для обозначения предметов, что соответствует alle (allesammen) «все» и alt (alting) «всё». Местоимения, указывающие на пол, - han «он» и hun «она» - употребляются для обозначения людей и тех высших животных, к которым говорящий проявляет особый интерес; с остальными животными соотносятся местоимения den или det в зависимости от рода: lammet, svinet… det, hesten, musen… den «ягненок, свинья. лошадь, мышь». - То же самое местоимение относится и к предметам: huset… det, muren… den «дом,… стена». Так же, как и в английском языке, хотя не в той же степени, здесь наблюдается тенденция избегать употребления родительного падежа на - s от названий неодушевленных предметов: мы говорим taget pе huset, trжerne i haven чаще, чем husets tag, havens trжer «крыша дома, деревья сада».

Шведский литературный язык сохранил прежнюю систему рода в гораздо большей степени, чем датский, но в нем наблюдается та же тенденция, что и в датском: при обозначении вещей употреблять den вместо более старых местоимений мужского и женского рода han и hon; см. очень интересное исследование Тегнера (Tegnйr, Om genus i svenskan, 1892).

Во французском языке, конечно, есть qui (qui est-ce qui), противопоставляемое que (qu'est-ce que) и quoi; далее, en соотносится с неодушевленностью, в то время как в отношении одушевленных существ употребляется притяжательное местоимение: J'en connais la prйcision, если речь идет о часах; Je connais sa prйcision, если речь идет о человеке (однако встречаются случаи, когда son необходимо, даже если речь идет о предмете; относительное слово, соответствующее en, - а именно dont - употребляется в обоих случаях).

В испанском языке есть правило, согласно которому дополнение оформляется предлогом а, если оно обозначает одушевленное существо: Не visto al ministro «Я видел министра», но He visto Madrid «Я видел Мадрид». В русском языке и в других славянских языках в аналогичных случаях употребляется родительный падеж вместо винительного. В некоторых современных языках Индии, например в хинди, дополнение, обозначающее живое существо, имеет окончание - ko, в то время как для обозначения неодушевленных предметов употребляется форма, тождественная форме именительного падежа (S. Konow, Festskrift til A. Torp, 99). Таким образом, в разных языках различие между этими двумя классами отражается в передаче дополнения, но поскольку средства, при помощи которых это достигается, совершенно различны, здесь, очевидно, проявляется черта, которая коренится в общности психологии людей во всем мире. (Ср. также окончание индоевропейского именительного падежа - s, если оно первоначально было характерно для названий живых существ, что, однако, более чем сомнительно, поскольку, с одной стороны, - s встречается в названиях неодушевленных предметов, например лит. naktis, лат. nox, а с другой - многие обозначения одушевленных существ, по-видимому, никогда не имели - s, например лат. pater, гр. kuфn.)

Различие между одушевленными существами (или лицами) и неодушевленными предметами (или «не лицами») иногда проявляется косвенно в том, какие падежные формы продолжают существовать, а какие исчезают. В дательном падеже чаще употребляются слова, обозначающие одушевленные существа, чем неодушевленные предметы. Поэтому формы винительного падежа, существовавшие в древнейший период английского языка (mec, юec, usic, eowic), были рано вытеснены формой дательного падежа (me, юe, us, eow - теперь me, thee, us, you), а несколько позже прежние формы дательного падежа (hire «ей», him «ему», hem «им» [совр.'em], hvam «кому») вытеснили формы винительного падежа (hie, hine, hie, hwone); them также было формой дательного падежа. С другой стороны, в среднем роде старые формы винительного падежа (hit [it], that, what) сохранились за счет форм дательного. Подобным же образом в датском языке прежние формы дательного падежа (ham, hende, dem, hvem) вытеснили формы винительного (правда, в случае mig и dig произошел обратный процесс); в севернонемецком wem употребляется вместо wen; то же и во франц. lui, ит. lui, lei, loro (но не при употреблении с глаголами); в случае же нем. was, франц. quoi и т.п. победу одержала форма винительного падежа.

У существительных, обозначающих живые существа, старая форма именительного падежа вытесняет иногда формы косвенных падежей; у существительных, обозначающих неодушевленные предметы, наблюдается обратный процесс. Например, как указывали Бехагель, Бойунга и Тегнер, в немецком склонении на - n форма именительного падежа (Bote, Erbe, Knabe) сохранилась только у названий живых существ; у неодушевленных предметов обобщается форма косвенных падежей: Bogen, Magen, Tropfen. Подобным же образом и в шведском языке у существительных maga, bеga, strupa, aga, vana одержал верх винительный падеж, в то время как в словах gubbe, granne, bonde был сохранен и обобщен именительный (Tegnйr, Om genus i svenskan, Stockholm, 1892, 221). В названиях лиц сохранилось и другое окончание именительного падежа: slarver, spjuver, luver (там же, 225). В старофранцузском языке существовало различие между именительным и косвенным падежами; обобщался обычно последний; сохранившиеся же формы именительного падежа, как заметил Бреаль (Brйal, Mйmoires de la Sociйtй de Linguistique, 6. 170), обозначают людей; например: traоtre, soeur, fils, maire.

Неживые предметы рассматриваются, вполне естественно, как нечто менее значительное, чем живые существа; а поскольку средний род (в тех языках, где он существует) употребляется предпочтительно для обозначения предметов, у среднего рода появился известный оттенок пренебрежительной оценки в применении к живым существам (людям и животным). Интересно, что в датском языке многие слова бранного характера принадлежат к среднему роду: et fjols, pjok, fж, bжst, drog; некоторые названия животных, употребляемые главным образом в пренебрежительном значении, в исторический период изменили свой род и стали словами среднего рода: ср. шg, asen, жsel, kreatur. Это можно сопоставить с тем, что, как известно, уменьшительные существительные в различных языках часто относятся к среднему роду, даже если слова, от которых они образованы, принадлежат к другому роду: ср. гр. paidion «маленький мальчик» от pais, нем. Fischlein, Frдulein, Bьbchen, Mдdchen и др. Любопытно отметить, что, когда эти окончания, которые всегда при-надлежат к среднему роду, присоединяются к именам собственным, возможно употребление артикля женского рода с -chen: die arme Gretchen, но не с -li (диалект.): das Bдbeli, хотя при мужских именах можно сказать, например, der Jakцbli (Tobler, Vermischte Beitrдge zur franzцsischen Grammatik, Leip-zig, 1921, 5. 7). Я полагаю, что многочисленные итальянские уменьшительные существительные на - ino от существительных женского рода первоначально принадлежали не к мужскому, а к среднему роду: casino, tavolino, ombrellino от casa, tavola, ombrella, также donnino, manino наряду с donnina, manina. Я даже решаюсь высказать предположение, что тот же самый средний род с оттенком пренебрежительности кроется за любопытными случаями, которые мы встречаем, когда для обозначения маленьких предметов употребляются формы на - о, а для обозначения больших - формы на - a: buco «дырочка», coltello «ножичек» при buca, coltella и т.п. В диалектах юго-восточной Ютландии некоторые названия молодых животных, в датском языке принадлежащие к общему роду, стали словами среднего рода: et kalv, hvalp, gris, kylling (M. Kristensen, Nydansk, 1906, 57). В шведском языке слово individ всегда употребляется с en, если применяется к человеку, часто также к высшему животному, но если речь идет о более низшем животном, говорят ett individ (Tegnйr, там же, 39); в датском языке это слово всегда среднего рода, как в латинском и немецком.

Кроме разграничения, о котором говорилось в главе, посвященной числу (гл. XIV, стр. 229), иногда встречается тенденция установить грамматическое разграничение и между названиями предметов (исчисляемыми) и названиями массы (неисчисляемыми). В юго-западных диалектах Англии «вещи, имеющие определенные очертания», обозначаются местоимением «он» (he, вин. п. en из др.-англ. hine) и определяются местоименными адъюнктами theдse, thik, в то время как «бесформенные массы» соотносятся с «оно» (it) и определяются адъюнктами this, that: ср. Come under thease tree by this water; goo under thik tree, an zit on that grass (Barnes, Dorset Gr., 20; Ellis, On Early English Pronunciation, 5, 85; Wright, Dial. Gr., § 393, 416 и сл.). В других языках существует тенденция относить названия массы предпочтительно к среднему роду; например, нем. das Gift, das Kies «яд, гравий» уже вытеснили или вытесняют более ранние die Gift, der Kies. Точно такое же явление наблюдается сейчас в датском языке: stшvet вместо прежнего stшven «пыль». Но в датском языке эта тенденция идет еще дальше. Для указания количества при названиях массы употребляются адъюнкты в форме среднего рода, даже если эти слова в других отношениях являются словами общего рода. Так, например, мы говорим mжlken, osten «молоко, сыр», но alt det mжlk, noget andet ost «все то молоко, какой-то другой сыр» (при обозначении массы; «другой сыр» при обозначении предмета будет en anden ost). Jeg kan ikke nшjes med det te «Я не могу удовлетвориться этим количеством чая», но… med den te, если имеется в виду сорт или качество. Многие диалекты Ютландии идут еще дальше: в этих диалектах все слова, обозначающие неисчисляемые предметы, независимо от их первоначального рода, принадлежат к среднему роду, а в диалекте Ханхерредера произошло дополнительное изменение: все названия предметов перешли в общий род: iset, jordet, skiben, husen «лед, земля, корабль, дом» (в литературном датском: isen, jorden, skibet, huset).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60