скачать рефераты

скачать рефераты

 
 
скачать рефераты скачать рефераты

Меню

: Основы кантовской этики скачать рефераты

[58] Однако таков единственный выход: “необыкновенно важно это обособление

времени (как и пространства) от существования вещей в себе, сде­ланное в

критике чистого спекулятивного разума”.[59]

Ведь, “если не признают идеальности времени и пространства, остается один

толь­ко спинозизм, в котором пространство и время суть неотъемлемые

определения самой первосущности, а зависящие от нее вещи (сле­довательно, и мы

сами) не субстанции, а только присущие ей акци­денции. Дело в том, что если бы

эти вещи существовали только как ее действия во времени и время было бы

условием их существования самих по себе, то поступки таких существ должны были

бы быть лишь ее поступками, которые она где-то и когда-то совершала. Поэтому

спинозизм, несмотря на нелепость его основной идеи, де­лает гораздо более

последовательный вывод, чем тот, который мож­но сделать согласно теории о

сотворении мира, если существа, принимаемые за субстанции и

существующие во времени сами по себе, рассматривать как действия высшей

причины и не как нечто принадлежащее этой причине и ее деятельности, а как

субстанции сами по себе”.[60]

“Несвободная” свобода

Итак, человеческая воля абсолютно свободна. Человек абсолют­но ответственен

за свои поступки. Он не подчинен с необходимостью ни природе, ни даже божьей

воле. Пусть, по Канту, бытие Бога проблематично. Однако и в том случае, если

бы он существовал в действительности, воля человека все равно была бы

свободна: Кант отвергает все концепции, согласно которым человеческое

поведе­ние безоговорочно определяется божьей волей - от христианского учения

о предопределении до спинозизма, в соответствии с которым человеческие

поступки суть в конечном счете поступки самого Бога. Вот как далеко заходит

философ, отстаивая учение о человеческой свободе! К сожалению, кантовское

обоснование этого учения дейст­вительно «таит в себе много трудного»; тут он

прав. Причем это трудное связано с самой сущностью кантовской философии: оно

вызывается не чем иным, как «обособлением времени и пространст­ва от

существования вещей в себе». Однако суть дела состоит не в том, что это

обособление слишком радикально и с трудом приемлемо Для людей, привыкших

мыслить традиционно и «некритически». Наоборот, дело в том, что концепция

Канта в ряде моментов недо­статочно радикальна, что она недостаточно хорошо

обосновывает декларируемую им абсолютность человеческой свободы. До сих пор

мы анализировали кантовскую этику в апологетическом ключе теперь пришло время

внести в наш анализ элементы полемики. В упрек Канту следует поставить то

обстоятельство, что его «обособление времени и пространства от существования

вещей в себе» оставляет открытой возможность построения такого учения о

человеческой свободе, в котором она оказывается абсолютной только на словах;

на деле же оно представляет собой своеобразный квази-абсолютный детерминизм,

неожиданное сочетание концепций свободы и предопределения, такое, что хотя

поведение человека фактически полностью детерминировано и не зависит от его

воли, но ответственность за содеянное все же возлагается исключительно на

него, а не на Бога или природу. В явном виде такого учения не содержится в

сочинениях Канта, однако в них нет ничего, что противоречило бы ему, а

некоторые кантовские высказывания можно и прямо истолковать в соответствующем

ему духе. Данное учение известно в двух вариантах, один из которых

принадлежит Шеллингу а другой Шопенгауэру, причем оба философа представляют

дело так что они во всем следуют Канту, лишь разъясняя, выявляя и уточняя то,

что он сам хотел сказать. Создавая свои концепции, тот и другой ссылаются на

кантовское учение об эмпирическом и умопостигаемом характерах человека. В чем

оно состоит?

Характер причинности

Как мы помним, свобода воли, по Канту, заключается в том, что мы можем

предпочесть причинность свободы причинности природы Казалось бы, это может

означать только то, что мы всегда способны предпочесть добро злу, всегда в

силах определить свою волю в соответствии с нравственным законом, а не в

соответствии с принципом себялюбия и личного счастья. В таком случае, если

выражение «причинность природы» следовало бы понимать буквально, т. е. как

физическую необходимость, то выражение “причинность свободы” естественно было

бы посчитать метафорой, поскольку сам же Кант говорит о том, что категорический

императив действует не на манер физической необходимости, а лишь как повеление,

которое хотя и является настоятельным, но не влечет за собой немедленного и

автоматического исполнения того, что повелевается. Однако когда знакомишься с

учением Канта об эмпирическом и умопостигаемом характерах, создается

впечатление, что он относится к выражению «свободная причинность» отнюдь не как

к простой метафоре. Все таки он был сыном своего времени и галилеевская идея

детерминизма была прочно укоренена в его сознании: мало того, что она

господствует в его учении о природе, но она, насколько это для нее возможно,

пропитывает и его концепцию свободы. В «Критике чистого разума» Кант следующим

образом вводит понятие эмпирического и умопостигаемого характеров: “Но всякая

действующа; причина должна иметь какой-то характер, т. е. закон своей

каузальности, без которого она вообще не была бы причиной. Поэтому в субъекте

чувственно воспринимаемого мира мы должны были бы во-первых, находить

эмпирический характер, благодаря которому его поступки как явления стояли бы

согласно постоянным законам природы в сплошной связи с другими явлениями и

могли бы быть выведены из них как их условий и, следовательно, вместе с ними

были бы членами единого ряда естественного порядка. Во-вторых, мы должны были

бы приписывать этому субъекту еще умопостига­емый характер, который,

правда, составляет причину этих поступ­ков как явлений, но сам не подчинен

никаким условиям чувст­венности и не относится к числу явлений. Первый можно

было бы назвать также характером такой вещи в явлении, а второй - харак­тером

вещи в себе”.[61] Но что собой

представляет этот умопостигае­мый характер субъекта и в каком смысле он

составляет причину поступков субъекта как явлений? Решающим фактором здесь

вы­ступает то кантовское «обособление времени и пространства от существования

вещей в себе», о котором мы говорили. Кант продол­жает: “Этот действующий

субъект по своему умопостигаемому характеру не был бы подчинен никаким

временным условиям, так как время есть условие только явлений, а не вещей в

себе”.[62] Из того, что умопостигаемый

характер не подчинен никаким условиям вре­мени, можно сделать вывод о том, что

он обладает такими общими свойствами, как изначальная заданность, неизменность

и постоян­ство. Сам по себе умопостигаемый характер нам неизвестен, по­скольку

является «характером вещи в себе». О его конкретных особенностях мы узнаем

опосредованно, знакомясь с эмпирическим характером, который представляет собой

не что иное, как явление умопостигаемого характера. Поскольку всякая вещь в

себе - это умопостигаемая причина своего явления, постольку и умопостига­емый

характер - трансцендентная причина эмпирического и, сле­довательно, поступков

обладающего им субъекта как явлений. Кант пишет: “Этот эмпирический характер в

свою очередь определен в умопостигаемом характере (в способе мышления). Однако

умопо­стигаемого характера мы не знаем, а обозначаем его посредством явлений,

которые, собственно, дают непосредственное знание толь­ко о способе

чувствования (об эмпирическом характере)”.

[63] Таким образом, умопостигаемый характер человека выступает в виде

не­коего скрытого постоянно действующего фактора, определяющего поступки

человека независимо от протекающего во времени потока природных причин и

следствий. “Итак, разум есть постоянное усло­вие всех произвольных поступков, в

которых проявляется человек. Каждый из этих поступков, еще до того как он

совершается, пред­определен в эмпирическом характере человека. Для

умопостигае­мого характера - эмпирический характер составляет лишь его

чувственную схему - нет никакого прежде или после, и всякий

поступок независимо от временного отношения, в котором он нахо­дится с другими

явлениями, есть непосредственное действие умопо­стигаемого характера чистого

разума, который, стало быть, действует свободно, не определяясь динамически в

цепи естествен­ных причин ни внешними, ни внутренними, но предшествующими по

времени основаниями”.[64] Умопостигаемый

характер действует свободно. Значит, этот скрытый постоянный фактор,

определяю­щий наши поступки, и есть носитель нашей свободы? Да, и притом

единственный, поскольку только он, пребывая вне времени, не за­висит от

природной необходимости.

Причинность и свобода

Этот вывод подтверждается тем, что, по Канту, именно на умо­постигаемом

характере и только на нем лежит ответственность за свободно совершаемые

человеком поступки. В «Критике чистого разума» он рассматривает в качестве

примера “произвольный по­ступок, например злостную ложь, посредством которой

какой-то человек внес известное замешательство в общество”,

[65] и делает вывод: “Поступок приписывается умопостигаемому характеру

че­ловека; теперь в тот момент, когда он лжет, вина целиком лежит на нем; стало

быть, несмотря на все эмпирические условия поступка, разум был совершенно

свободен, и поступок должен считаться толь­ко следствием упущения со стороны

разума”.[66] Кант добавляет, что “нельзя

спрашивать, почему разум не определил себя иначе, можно только спрашивать,

почему разум своей причинностью не опреде­лил явления иначе. Но на этот

вопрос невозможно ответить. В самом деле, другой умопостигаемый характер дал бы

другой эмпириче­ский характер; и когда мы говорим, что виновник, несмотря на

весь свой прежний образ жизни, все же мог бы не солгать, то это означает

только, что его поступок непосредственно находится под властью разума и разум

не подчинен в своей причинности никаким условиям явления и течению времени...”.

[67] Таким образом, вся ответствен­ность за произвольные поступки человека

лежит на его умозритель­ном характере, причем у каждого человека свой

умозрительный характер, который порождает соответствующий эмпирический

ха­рактер. Получается, что то, как я поведу себя в той или иной ситу­ации,

полностью зависит, в конечном счете, от того, какой у меня умозрительный

характер; сам же умозрительный характер есть не­что цельное и постоянное. Таким

образом, он определяет все мои поступки от дня рождения до дня смерти.

Вырисовывается и в самом деле некая причинность свободы отнюдь не в

переносном смысле слова. Вырисовывается некий ноуменальный детерминизм, во всем

похожий на детерминизм природы и дополняющий его: мой умозри­тельный,

ноуменальный характер жестко и однозначно управляет моими поступками. Но

все-таки это детерминизм свободы, это при­чинность свободы. Где

же тут свобода? Вот как в «Критике практи­ческого разума» Кант развивает эту

тему: “Бывают случаи, когда люди с детства, даже при воспитании, которое на

других имело благотворное влияние, обнаруживают столь рано злобность, кото­рая

усиливается в зрелые годы до такой степени, что их можно считать прирожденными

злодеями и, если дело касается их образа мыслей, совершенно неисправимыми; но и

их судят за проступки, и им вменяют в вину преступления; более того, они (дети)

сами нахо­дят эти обвинения вполне справедливыми, как если бы они, несмот­ря на

присущие им неисправимые естественные свойства души, остались столь же

отвечающими за свои поступки, как и всякий другой человек. Этого не могло бы

быть, если бы мы не предполага­ли, что все, что возникает на основе

произвольного выбора (как, несомненно, каждый преднамеренно совершаемый

поступок) , име­ет в основе свободную причинность, которая с раннего детства

вы­ражает характер человека в его явлениях (поступках); а эти явления ввиду

однообразия поведения показывают естественную связь, которая, однако, не делает

необходимыми дурные свойства воли, а представляет собой, скорее, следствие

добровольно приня­тых злых и неизменных основоположений, от чего человек

стано­вится еще более достойным осуждения и наказания”.

[68] И еще: “В этом отношении разумное существо может с полным основанием

сказать о каждом своем нарушающем закон поступке, что оно могло бы и не

совершить его, хотя как явление этот поступок в проистек­шем времени достаточно

определен и постольку неминуемо необхо­дим; в самом деле, этот поступок со всем

проистекшим, что его определяет, принадлежит к единственному феномену его

характе­ра, который он сам создает себе и на основании которого он сам

приписывает себе как причине, независимой от всякой чувственно­сти, причинность

этих явлений”.[69]

Что тут можно сказать? Приведенные тексты, как и все кантовское учение об

умозрительном и эмпирическом характерах челове­ка в целом, подталкивают к

выводу, что человеческая свобода непосредственно действует не ежемгновенно, а

один-единственный раз: при выборе или «создании» ноуменального характера.

Свобода действует в течение всей жизни человека при совершении им вся­кого

добровольного деяния, но уже не непосредственно: в качестве посредника

выступает ноуменальный характер. Когда же происхо­дит этот таинственный выбор

ноуменального характера? Ведь по­следний имеется уже у детей. Ясно, что

некорректно спрашивать, когда он происходит: ведь он относится к

ноуменальному измерению, где время отсутствует. Если воспользоваться

теологической терминологией, то, вероятно, он совпадает с актом творения

чело­века Богом. Как мы видели выше, согласно Канту, Бог творит чело­века

свободным: философ решительно отвергает возможность того, что люди суть

автоматы Вокансона в руках Бога. Так что выбор осуществляется, причем реально и

свободно; сам человек и только он один несет полную ответственность за него. Но

какой-то стран­ный это выбор и поистине таинственный. Во-первых, я делаю его на

некоем бессознательном или «досознательном» уровне. Ведь Кант неоднократно

разъясняет, что я не могу знать непосредственно, что такое мой умозрительный

характер. Я могу судить о нем только по его явлению, т. е. по моему

эмпирическому характеру; однако и последний не известен мне наперед, так как

дан мне не априорно, а лишь апостериорно. Как в этом выборе участвует разум?

Ведь выбор должен быть разумным, в противном случае, как я могу быть

ответ­ственным за такой выбор? Он же должен быть сделан в здравом уме и твердой

памяти. Во-вторых, дело усугубляется тем, что этот выбор осуществляется раз

навсегда и не может быть изменен. Я не могу изменить свой умозрительный

характер просто потому, что для него «нет никакого прежде или

после», поскольку время «обособлено» от вещи в себе. Но, следовательно, я не

могу изменить и свой эмпири­ческий характер, так как он не имеет никакого

самостоятельного существования и «составляет лишь чувственную схему»

умозри­тельного характера. Получается, что все мое поведение заранее задано

моим единственным изначальным выбором. Можно ли в таких условиях сказать, что я

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9