скачать рефераты

скачать рефераты

 
 
скачать рефераты скачать рефераты

Меню

: Основы кантовской этики скачать рефераты

быть, выше обязательности и дол­га”.[46]

Таким образом, человеческая воля занимает, по Канту, про­межуточное положение

между животной и святой. Ниже нее располагается воля животных, полностью

находящихся во власти чувственности и не способных «совершать поступки, исходя

из основоположений». Животным противостоят разумные существа, во­лю которых

Кант задает, как «способность определять свою причинность представлением о

правилах» и к числу которых при­надлежат люди, бестелесные духи и бесконечное

высшее мыслящее существо. Воля последнего стоит выше человеческой, так как не

способна «к максимам, противоречащим моральному закону». Че­ловеческая же воля

способна действовать как исходя из «практиче­ских априорных принципов», так и

покоряясь естественным чувственным импульсам. Поэтому нравственный закон

человек воспринимает всего лишь как категорический императив, как пове­ление

долга, которое, однако, он волен исполнить, но волен и не исполнить,

уподобившись животному и патологически следуя своей способности желания. Таким

образом, человеческая воля, хотя и свободна «от принуждения со стороны

чувственных побуждений», но так, что даже если в данную минуту человек

поступает нравст­венно, всегда сохраняется возможность, что в следующую минуту

он уклонится от своего долга и уступит какой-нибудь из присущих ему природных

склонностей. Этим он отличается от высшего мыслящего существа, которое обладает

святой волей, ни под каким видом не способной войти в противоречие с

нравственным законом. Поэтому оно «выше обязательности и долга»: нравственный

закон для него не императив, а нечто, входящее в саму его сущность. Можно

сказать, что как воля животного, так и воля высшего суще­ства унилатеральны.

Первая может определяться только чувствен­ностью и полностью подчинена

причинности природы; вторая определяется только основным законом чистого

практического ра­зума и соотносится только с причинностью свободы. Человеческая

же воля билатеральна, т. е. может определяться и законом нравст­венности, и

принципом личного счастья. “В воле разумного сущест­ва, на которую оказывается

патологическое воздействие, может иметь место столкновение максим с им же самим

признанными практическими законами”.[47]

Кстати, во избежание недоразумений следует заметить, что между «Критикой чистого

разума» и «Крити­кой практического разума» нет противоречий: как здесь, так и

там Кант приписывает бесконечному вседовлеющему мыслящему су­ществу лишь

проблематическое существование.

Свобода воли и совесть

Сосредоточим внимание на человеческой воле. “Предполагает­ся, что воля

свободна”, - говорит Кант.[48] Она

актуально свободна, когда действует в соответствии с нравственным законом, но

потен­циально она свободна всегда, даже тогда, когда уступает естествен­ным

чувственным склонностям. Человек не является рабом природы; его ничто и никто

никогда ни к чему не может принудить. Если он действует, подчиняясь той или

иной своей склонности, то это значит, что его воля сама санкционировала эти

действия, что она так себя определила. Если он выполнил аморальные требования

своего государя или своего заплечных дел мастера, то это означает, что его воля

разрешила себе так поступить. С точки зрения Канта человек сильнее собственной

природы: никакие удовольствия и ни­какие страдания независимо от их

интенсивности не могут механи­чески, с абсолютной необходимостью заставить его

сделать что-либо против его воли. Такое мнение о человеке иначе как

опти­мистическим и обнадеживающим не назовешь: если Кант прав, то любой человек

при любых обстоятельствах способен сохранить соб­ственное достоинство, не

потерять уважение к себе. Давайте, пове­рим Канту! Убеждение в том, что философ

прав, особенно важно иметь теперь, когда попытки унизить человека, растоптать

его достоинство, доказать ему, что он мразь и ничтоже­ство, приняли наиболее

циничный и массовидный характер. Итак, все зависит от самого человека, от его

воли. Человеческая воля абсолютно самостоятельна и ничем не обусловлена. Она ни

на чем не базируется; наоборот, все поступки человека базируются на ней. Кант

заявляет: “Автономия воли есть единственный принцип всех моральных

законов и соответствующих им обязанностей”.

[49]

Та истина, что воля совершенно свободна и абсолютно автоном­на несомненно

укрепляет человеческое достоинство. Это великая истина. В то же время перед ее

лицом чувствуешь себя не так уж уютно; необходимо известное мужество для того,

чтобы ее созна­тельно и безоговорочно принять. Дело в том, что оборотной

сторо­ной свободы является ответственность за совершенные поступки. Только

свободный человек ответственен за то, что он делает; с другой стороны, если он

свободен, то это значит, что он и никто другой несет всю ответственность за все

им содеянное. Но ведь бывают такие поступки, от ответственности за которые

очень хоте­лось бы уклониться! Поэтому нелегко признать, что твоя воля

абсо­лютно автономна. Тем не менее Кант считает, что всякий нормальный и

честный человек на практике признает автономию и свободу своей воли, отдает он

себе в том отчет или нет. Конечно, всегда находятся естественные причины любых

поступков, поскольку, по Канту, в природе все детерминировано и нет

беспричинных событий; поэто­му, казалось бы, все всегда можно списать на

«объективные обстоя­тельства». Однако мы во всех случаях, когда действовали в

здравом уме и твердой памяти, бываем, пусть только в глубине души, убеж­дены,

что могли поступить иначе, и не в состоянии поэтому не чувствовать

ответственности за свои действия. Кант пишет в этой связи: “Чтобы устранить

кажущееся противоречие между механиз­мом природы и свободой в одном и том же

поступке... надо вспом­нить то, что было сказано в «Критике чистого разума» или

что вытекает оттуда: естественная необходимость, несовместимая со свободой

субъекта, присуща лишь определениям той вещи, которая подчинена условиям

времени, стало быть лишь определениям дей­ствующего субъекта как явления... Но

тот же субъект, который, с другой стороны, сознает себя также как вещь самое по

себе, рассмат­ривает свое существование, и поскольку оно не подчинено

условиям времени, а себя самого как существо, определяемое только законом,

который оно дает самому себе разумом; и в этом его существовании для него нет

ничего предшествующего определению его воли, а каждый поступок и вообще каждое

сменяющееся сообразно с внут­ренним чувством определение его существования,

даже весь после­довательный ряд его существования как принадлежащего к

чувственно воспринимаемому миру существа следует рассматри­вать в сознании его

умопостигаемого существования только как следствие, но отнюдь не как

определяющее основание причинности его как ноумена. В этом отношении

разумное существо может с полным основанием сказать о каждом своем нарушающем

закон поступке, что оно могло бы и не совершить его, хотя как явление этот

поступок в проистекшем времени достаточно определен и по­стольку неминуемо

необходим...”.[50] Затем философ

добавляет: “Этому вполне соответствуют приговоры той удивительной способ­ности

в нас, которую мы называем совестью. Человек может хит­рить сколько ему угодно,

чтобы свое нарушающее закон поведение, о котором он вспоминает, представить

себе как неумышленную оплошность, просто как неосторожность, которой никогда

нельзя избежать полностью, следовательно, как нечто такое, во что он был

вовлечен потоком естественной необходимости, и чтобы признать себя в данном

случае невиновным; и все же он видит, что адвокат, который говорит в его

пользу, никак не может заставить замолчать в нем обвинителя, если он сознает,

что при совершении несправед­ливости он был в здравом уме, т. е. мог

пользоваться своей свобо­дой...”.[51]

Угрызения совести возникают у человека тогда, когда он отрицательно оценивает

что-либо им содеянное в прошлом. Соглас­но кантовской этике, они возникают у

него тогда, когда он нарушает свой долг, т. е. поступает не в соответствии с

нравственным законом, а поддавшись какой-нибудь естественной склонности:

погнавшись за удовольствием или стараясь избежать страдания. Они возникают у

человека тогда, когда его воля определяется чисто патологически, когда он не

пользуется своей свободой, забыв о своей ноуменальной сущности; они напоминают

ему о ней. Отметим еще один момент: то обстоятельство, что человек всегда несет

ответственность за свои действия, проявляется не только на личном, но и на

общественном уровне. Недаром Кант уподобляет совесть обвинителю в суде. Не

будем здесь выяснять, как мораль и право соотносятся друг с другом. Важно то,

что общественные отношения базируются на том, что человек свободен, что он

всегда мог поступить не так, как поступил, если был в здравом уме. В противном

случае были бы бессмысленны сами понятия «преступление» и «наказание» и весь

процесс судо­производства.

Добро и зло

Более или менее выяснилось, какое место в этике Канта зани­мают понятия

нравственного закона, воли, свободы, долга, совести. Настало время сказать о

том, как он трактует основные этические понятия: добро и зло. Прежде всего Кант

настаивает на том, что необходимо отличать приятное от доброго и неприятное от

злого. Это значит, что он придает сравнительно узкое значение терминам «добро»

и «зло». Лейбниц, например, трактует эти термины весьма широко. Скажем, в

трактате «Оправдание бога на основании его справедливости, согласованной с

прочими его совершенствами и всеми его действиями» он говорит о добре и зле:

“Как первое, так и второе бывает троякое: метафизическое, физическое и

моральное”.[52] Далее он разъясняет:

“Добро и зло метафизическое состоят вообще в совершенстве или

несовершенстве вещей, даже неразумных”. ”Под добром и злом физическим

подразумеваются счастливые и несчастливые события, происходящие с разумными

существами”. “Под добром и злом моральным разумеются их добродетельные

и порочные поступки...”.[53] Ясно, что

Кант соглашается именовать добром и злом только третью пару : лейбницевские

моральные добро и зло. При этом он требует, чтобы “о добром и злом всегда

судили разумом, стало быть посредством понятий, которыми можно де­литься со

всеми”.[54]Так сказано в «Критике

практического разума». В ней же мы далее читаем: “Доброе же или злое

всегда означает отношение к воле, поскольку она определяется законом

разума - делать нечто своим объектом; впрочем, воля никогда не

определя­ется непосредственно объектом и представлением о нем, а есть

спо­собность делать для себя правило разума побудительной причиной поступка (в

силу чего объект и может стать действительным). Доб­рое или злое,

следовательно, относится собственно к поступкам, а не к состоянию лица, и если

нечто должно быть целиком (и во всяком отношении и без последующих условий)

добрым или злым или считаться таким, то так могут называться только образ

дейст­вий, максима воли и, стало быть, само действующее лицо как доб­рый или

злой человек, но не может так называться вещь”.

[55] Что же именно является, по Канту, добрым и что злым? Из всего

сказанного это совершенно понятно. Снова вспоминается билатеральность

че­ловеческой воли: либо она определяется законом разума, либо яв­ляется

патологической, подчиняясь способности желания. Другими словами: либо она

действует в соответствии с моральным законом, либо в основе ее действия лежит

принцип себялюбия и личного счастья. Очевидно, что в первом случае воля

является доброй, а во втором - злой. Вообще все чувственное, связанное с

явлениями, подчиняющееся природной причинности, составляет область зла, а все

разумное, ноуменальное, связанное с вещами в себе и с причин­ностью свободы

относится к области добра. Таким образом, весь существующий во времени и в

пространстве мир со всеми его зако­нами и причинно связанными друг с другом

событиями лежит во зле. Вывод радикальный, но не удивительный для нас,

поскольку мы уже знаем, что, по Канту, жить в согласии с природой аморально.

В том, что человеческая воля может свободно выбирать между добром и злом ,

заключается ее уникальность. Животные неразумны и не могут подняться над

природной причинностью, которой полно­стью подчинены. Они лишены свободы и не

несут никакой ответственности за свои действия. Бог обладает святой волей и

добр по определению. Лишь человеческая воля билатеральна, причем, по Канту, ее

автономия абсолютна: поступки человека не зависят даже от воли божьей. Человек

и только он сам ответственен за них, даже если признать, что он - существо

тварное и сотворен богом. Кант считает, что Бог творит человека свободным. Но

как это возможно? Ведь если человек сотворен Богом, то, казалось бы, Бог должен

нести всю ответственность за свое творение, в частности, за все деяния

человека. В «Критике практического разума» Кант так от­вечает на этот вопрос:

“И действительно, если бы поступки челове­ка, поскольку они принадлежат к его

определениям во времени, были определениями человека не как явления, а как вещи

самой по себе, то свободу нельзя было бы спасти. Человек был бы марионет­кой

или автоматом Вокансона, сделанным и заведенным высшим мастером всех искусных

произведений; и хотя самосознание делало бы его мыслящим автоматом, но сознание

этой спонтанности в нем, если считать ее свободой, было бы лишь обманом, так

как она может быть названа так только относительно, ибо хотя ближайшие

причи­ны, определяющие его движения, и длинный ряд этих причин, вос­ходящих к

своим определяющим причинам, внутренние, но последняя и высшая причина

находится целиком в чужой власти”.[56]

Однако: “Устранить указанную трудность можно быстро и четко следующим образом.

Если существование во времени есть лишь способ чувственного

представления мыслящего существа в мире, следовательно, не касается его как

вещи самой по себе, то сотворе­ние этого существа есть сотворение вещи самой по

себе, потому что понятие сотворения принадлежит не к способу чувственного

пред­ставления о существовании и не к причинности, а может относиться только к

ноуменам. Следовательно, если о существах в чувственно воспринимаемом мире я

говорю: они сотворены, то я их рассматри­ваю в этом отношении как ноумены. Так

же как было бы противо­речием, если бы сказали: Бог - творец явлений, так будет

проти­воречием, если скажут: Он как творец есть причина поступков в чувственно

воспринимаемом мире, стало быть, как явлений, хотя он причина существования

совершающего поступки существа (как ноумена)”.

[57] Как видим, для того чтобы отстоять абсолютность че­ловеческой свободы,

Кант делает довольно-таки сильное утвержде­ние теологического порядка, далеко

не являющееся ортодок­сальным: оказывается, Бог - творец только вещей в себе,

но не творец явлений. Т. е. он не творец природы с ее законом причинно­сти и не

творец времени и пространства. Ясно, что такое утвержде­ние трудно принять

ортодоксальным богословам. Кант и сам понимает, что “указанное здесь устранение

трудности... таит в себе много трудного и вряд ли может быть ясно изложено”.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9