Языческая Культура Восточных Славян (особенности архаического сознания)

прозвища должны были «разочарвывать» болезни и смерть, заставить их искать

«более достойную» поживу в других местах. Так поступали не только славяне.

Например, красивое турецкое Йылмаз означает «то, что не нужно даже и

собаке»…

Язычник ни под каким видом не должен был говорить: «Я – такой-то», ведь

он не мог быть до конца твёрдо уверен, что его новый знакомый заслуживает

полного доверия, что он вообще человек, а не злой дух. На первых порах он

отвечал уклончиво: «Меня называют…» А ещё лучше, если даже это произносил

не он сам, а кто-то другой. Всем известно, что по правилам хорошего тона до

сих пор является предпочтительным, чтобы двоих незнакомых людей представлял

кто-нибудь третий.

Все древние племена славян имели свои рунические письмена, и о их

образованности свидетельствуют многие подтверждения в летописях других

народов; известно, что народные законы издревле писались на деревянных

дощечках. Огромное количество фактов говорит в пользу того, что славяне

имели грамоту не только прежде всех западных народов Европы, но и прежде

римлян и даже самих греков и что исход просвещения был от руссов на запад,

а не оттуда к ним. И если что остановило на время просвещение руссов, то

это были периоды губительных нашествий Персов, Греков, Римлян, Монголов,

истреблявших всё огнём и мечом; равно внутренние раздоры, оканчивавшиеся

всегда истребляющими пожарами; периоды, в которые утратили славяно-руссы

не только свои драгоценности вещественные и вынуждены были вводить кожаные

деньги, но и сокровища литературные, на которые мы встречаем намёки в

разных позднейших сочинениях, которыми, по-видимому, пользовался отчасти и

творец игориады, и которые в искажённом виде сохранились в устном предании

народа уже в форме сказок, но сохранивших ещё всю пиитическую красоту свою

и силу в тех местах, где гладкостью и звучностью стиха он невольно залегал

в памяти каждого. Таково на примере описание красавицы или коня, которое

нисколько не уступает описанию коней Ахиллесовых в Илиаде.

Поселения, свойственные тому или иному народу, как и жилища, изменяются

и развиваются в зависимости от географической среды, от плотности населения

и от стадии общественного развития, переживаемой данным народом. И конечно,

надо учитывать освящённые временем традиции, зачастую сохраняющие очень

древние формы, уже, казалось бы, не соответствующие изменившимся условиям

жизни.

Согласно археологическим данным, до первой половины 1 тысячелетия нашей

эры предки славян почти не строили укреплений. Большинству селений более

чем достаточной защитой служили труднопроходимые леса и болота. Как пишут

историки, древние племена облюбовывали подходящий солнечный склон у берега

реки или озера – и строились, не особо опасаясь внешних врагов.

В глубокой древности предки славян жили родовыми «гнёздами», то есть

маленькими поселениями, в каждом из которых обитал один род – большая семья

из нескольких поколений. Первоначально все члены рода – по мнению учёных,

человек 50 – 60 во главе со старейшиной – жили в одном большом доме,

который одновременно служил и хлевом, и складом, и мастерской, и

хозяйственным помещением. Понятно, что площадь его была велика – около 500

квадратных метров. Такие дома в разное время строили (а кое-где строят и

сейчас) все народы земли. Однако жизнь не стояла на месте: к началу нашей

эры значение индивидуальной семьи внутри рода существенно возросло,

отдельные семьи стали строить собственное жильё, покидая клетушки внутри

большого дома, так что постепенно тот терял функцию основного жилища,

оставшись «общинным домом» для собраний и совместных работ, а жилые дома и

хозяйственные постройки располагались вокруг.

Впоследствии родовая замкнутость таких поселений постепенно ослабевает.

Некоторые члены рода отделяются совсем, покидают насиженные места. Они

уходят осваивать новые земли, основывать свои поселения. С другой стороны,

в прежних родовых посёлках появляются чужие, пришлые люди – «родовая»

община постепенно превращается в соседскую…

Стоит отметить, что помимо разных рационалистических соображений по

поводу выбора места для основания селений, на окончательное решение

воздействовало и множество других факторов, и главным из них была воля

богов. Огромное количество способов гадания применяли славяне для того, что

бы выбрать наиболее удачное место для поселения, а затем и для каждого дома

в отдельности. То же относилось и к выбору строительных материалов: в таком

важном деле для славян не было мелочей, и даже при рубке строительного леса

они придерживались определённых ритуальных правил, которые, несмотря на

кажущуюся нам излишней сказочность, не были лишены здравого смысла и

подчёркивали дружбу между человеком и природой. Помимо выбора места

строительства, который чаще всего доверялся предметам и животным,

выражавшим волю высших сил, которые непременно укажут правильный путь,

большое значение уделялось выбору времени действия: наши языческие пращуры,

как и все древние народы, старались наилучшим образом вписать свою жизнь в

гармонию космоса, частицей которого они себя осознавали. Последние

исследования учёных дают основания полагать, что древние славяне

внимательно следили за движением звёзд и планет и использовали свои

наблюдения не только для ориентировки ночью в лесу. Очень похоже, что наши

предки были знакомы с зодиакальной системой, подмечали влияние далёких

созвездий на склонности людей и таким образом на их судьбы – и старались

жить в соответствии с ритмами Вселенной, сообразуя с ними все свои

начинания.

Итак, строительство дома. Оно было для древних славян исполнено

глубочайшего религиозного смысла, ведь человек при этом уподоблялся Богам,

создавшим Вселенную. Он тоже строил свой мир, создавал из разрозненных

частей и на пустом месте что-то новое, чего не было в природе. Не лишним

будет упомянуть и о жертвоприношениях, которые иногда совершались в начале

строительства. Так вот, по некоторым представлениям, из души жертвенного

животного и возникал Домовой. По другим легендам, Домовой рождался из душ

деревьев, срубленных и использованных для строительства. Согласно народным

верованиям, у Домовых бывали и жёны, и ребятишки: стало быть, Домовой для

нового жилища мог появиться на свет и «естественным путём». Впрочем, в

некоторых случаях – например, если заново строились после пожара – на новое

место брали с собой прежнего Домового. Не оставлять же его на развалинах,

чтобы он плакал там ночами, пугая прохожих. Домового с угощением и

уговорами переносили в стоптанном лапте или на лопате, которой сажали в

печь хлебы. Домовой устраивался жить в подполе, под печью (позже, когда

появились потолки, он облюбовал ещё и чердак). Обычно его представляли себе

в виде маленького старичка, похожего лицом на главу семьи, только заросшего

до глаз волосами и с коготками на мохнатых лапах. По нраву же Домовой –

идеальный домохозяин, вечный хохотун, хлопотун, зачастую ворчливый, но в

глубине души заботливый и добрый. Люди всегда старались поддерживать с ним

хорошие отношения, не забывали обратиться к «дедушке-суседушке» с ласковым

словом, оставить немного вкусной еды. И тогда тот платил добром за добро:

ухаживал за скотиной, помогал содержать дом в порядке, предупреждал о

грозящем несчастье – скажем, мог разбудить ночью. Прежде чем войти в

заброшенный дом или в лесную избу-зимовье, надо хотя бы мысленно попросить

разрешения у её домового: «Хозяин, хозяин, пусти переночевать!» И тогда

домовой, обрадованный вниманием, защитит гостя от любой нечисти,

промышляющей в ночи. Если же не уважить, обидеть чем-нибудь душу избы,

сварливый маленький хозяин будет строить всякие пакости, покуда не

повинишься, не помиришься с ним. Домовой – самое доброе среди множества

других маленьких божеств. А уже за порогом избы «свой» мир становится всё

более «чужим» и враждебным. Там подстерегают человека Дворовый, Овинник,

Банник… В лесу же прячутся Лешие, Лисунки и маленькие Лешачата. Как и к

любому живому существу к ним нужен ласковый подход.

По всей видимости, именно из этого стремления жить в согласии с миром,

дабы не гневить духов берут свои истоки русская неконфликтность и

гостеприимство. Всё дело здесь опять-таки в своём и чужом, в пересечении

границ между мирами. Гость является с «чужой» стороны: откуда знать

хозяину, кто он таков? Кто подтвердит ему, что этот человек доброжелателен,

что он вообще – человек? Известно же, как ловко умеют притворяться людьми

разные мифические вещества, зачастую опасные. Уж лучше их не гневить…

Вот пример из легенды: ненастной ночью в избу просится незнакомец,

озябший и вымокший. Его впускают, дают обсушиться, радушно усаживают к

столу. Утром оказывается, что это был… Леший. «Пусть коровы ходят в мой лес

без пастуха, - прощаясь, говорит он человеку. – Ни один зверь не обидит». А

что было бы, не прояви люди гостеприимства? Но даже если на пороге стоит

самый настоящий человек, и при том, не имеющий ни малейшего отношения к

чародейству, всё равно ссориться, обижать его опасно. Древние верили: обида

и гнев создают вокруг человека нечто вроде сильного и очень вредного

энергетического заряда. Куда, в кого «выстрелит» этот заряд, предугадать

невозможно.

У многих народов подобные верования со временем позабылись,

превратившись из религиозных запретов и норм – в нравственные. «Вольный на

язык, умеющий навек прилепить ядрёное прозвище, для насмешки не упускающий

самого мелкого повода, россич во многом и ограничен. Права рода, власть

старших и отцовско-материнская, предки, могилы, боги, женская честь,

мужская доблесть – с ними не шутят. За глупое слово тут же накажут, и

больно, не скоро забудешь.» (В.Д. Иванов, «Русь изначальная», стр.33)

Отношение древних славян к еде заслуживает особого разговора. Еда была

не просто физическим насыщением – это было Причастие. Причастившиеся одного

хлеба, каши, земных плодов или дичи в дальнейшем считали друг друга самыми

настоящими родственниками. Поев в каком-нибудь доме, человек мог

рассчитывать на защиту и помощь хозяина, но и сам уже не смел причинить ему

зла. Таким образом, хлеб-соль – не что иное, как мирный договор между

хозяевами и гостями.

Сам хлеб тоже не являлся просто едой: и по сей день не забыта поговорка

«хлеб – всему голова», а детям с мальства прививают бережное отношение к

хлебу. Причину этого мы обычно называем одну: в хлебе заключён нелёгкий

человеческий труд. Но мало кто помнит о глубоких мифологических корнях,

которые имеют наши взгляды на хлеб. Известно трепетное отношение славян-

язычников к земле. В частности к хлебному полю, к тому же, в

изобразительном искусстве древних культур засеянное поле изображается тем

же знаком, что и женская беременность. Этот знак дожил до наших времён в

традиционных узорах вышивки на одежде. Отсюда уже следует, что хлеб был для

славян священным даром Богов. Запрещалось. Между прочим, бить по столу

кулаком: стол – Божья ладонь! Кроме того, зерно требует тепловой

обработки. А чтобы сварить простейшую кашу, нужно обеспечить союз Огня,

Воды и Зерна – продукта Земли. Все эти три сути были для славян божествами,

всем трём поклонялись. Сладкая, сваренная на меду, каша, заправленная

ягодами, являлась древнейшей языческой ритуальной едой: она несла мощную

идею плодородия, победы над Смертью, вечного возвращения Жизни. Стоит ли

удивляться, что языческая каша прекрасно вписалась в языческие ритуалы и

доныне живёт под названием кутьи, которой угощаются на поминках? Разве что

вместо мёда кладут теперь сахар, вместо лесных ягод – изюм, а вместо

цельной пшеницы – рис.… Другой древнейшей едой с незапамятных времён у

славян были блины. Учёные-языковеды считают, что произношение слова «блин»

– искажённое: когда-то оно произносилось «млин» и происходит от того же

корня, что и «молоть», «мелкий», обозначая, таким образом пищу из

размолотого зерна. Возможно, первоначально муку или мелко раздробленное

зерно заваривали кипятком и ели ложками, потом однажды пролили на

раскалённые камни очага и обнаружили, что новая еда очень вкусна. В блинах,

как и в каше-кутье, заключены те же священные сути, а кроме всего прочего,

румяный, круглый блин от части схож с Солнцем, «умирающим и воскресающим»

каждую зиму. Вот почему и доныне блины пекут на поминках и на Масленицу,

когда празднуется победа над злой богиней Мораной – холодом, смертью и

тьмой, празднуется воскрешение Солнца, Жизни, Весны. Немаловажную роль в

быту играла и одежда: всем известная поговорка о том, что встречают по

одёжке, пришла к нам из глубины веков. Тысячу лет назад нашим предкам было

достаточно один раз взглянуть на одежду незнакомого человека, чтобы понять,

из какой он местности, к какому роду-племени принадлежит, каково его

общественное положение и «гражданское состояние» – совершеннолетний или

нет, сочетался ли браком и так далее.

Одежда никогда для древних людей не была просто «совокупностью

предметов, которыми покрывают, облекают тело», как можно прочитать на

страницах современного словаря, она значила гораздо, гораздо больше. Наши

далёкие предки скорее согласились бы с нынешними экстрасенсами, которые

утверждают, что человеческое биополе впитывается в одежду и задерживается

на ней. Теперь нетрудно понять, почему самой первой пелёнкой для

новорожденного чаще всего служила рубаха отца (мальчику) или матери

(девочке), да и в дальнейшем детскую одежду для новорожденного старались

кроить не из вновь сотканного полотна, а из старой одежды родителей. Делали

это не из скупости, не по нищете и даже не потому, что мягкая, стираная

материя не раздражает нежную кожу младенца. Весь секрет – в священной силе,

или, по-теперешнему, в биополе родителей, способном заслонить неокрепшего

маленького человека, уберечь от порчи и сглаза. Детская одежда древних

славян была одинакова для девочек и для мальчиков и состояла из одной

длинной, до пят, полотняной рубахи. Право на «взрослую» одежду дети

получали только после обрядов инициации. С течением столетий был утрачен

древний ритуал перехода из разряда «детей» в разряд «молодёжи», многие его

элементы вошли в состав свадебной церемонии. Так, ещё в 19(!) веке в

некоторых областях России, Украины, Белоруссии вполне уже взрослые юноши и

девушки порою вплоть до собственной свадьбы ходили в детской одежде –

рубахе, схваченной пояском.

Самой любимой и распространённой нательной одеждой древних славян была

рубаха. Языковеды пишут, что её название происходит от корня «руб» –

«кусок, отрез, обрывок ткани» – и родственно слову «рубить», имевшему когда-

то ещё и значение «резать». Надо думать, история славянской рубахи

действительно началась в глубине веков с простого куска ткани, перегнутого

Страницы: 1, 2, 3, 4