Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\

инфансоны[196]. Такие собрания назывались cortes pregonadas, но чаще -

просто cort или cortes:

3272. Vezos mio Cid a llas cortes pregonadas[197].

Очевидно этот государственный институт родственен тем расширенным

советам, на которых Сид объявлял свои решения и совещался со всеми воинами-

вассалами, которые не должны были отказываться от участия в этих

совещаниях, поскольку в число важнейших обязанностей вассала входило

concilium - помощь вассала сеньору советом и участием в собраниях,

невыполнение которой означало измену. Поэтому и на королевский "кортес

прегонадас" была строго обязательна явка всех воинов короля, иначе им

грозила опала:

2982. Qui non viniesse a la cort non se toviesse por so vossalo[198].

Лишь в качестве исключения король мог освободить кого-либо из своих

вассалов от участия в работе cortes pregonadas:

2989. Vengan al rey que los quite desta cort[199].

Объявляя о созыве кортесов, король рассылал по всей стране глашатаев,

которые оповещали вассалов короля о том, где и когда состоится собрание и

каким категориям рыцарей следует на него явиться:

2962. Andran mios porteros por todos el reyno mio,

Por dentro en Toledo pregonaran mio cort,

Que alla me vayan cuemdes e infansones.

Очевидно, рыцари должны были являться на кортесы в сопровождении своих

вассалов:

3106. Elle va en medio, e los ciento alrededor[200].

Повестка совещаний кортесов целиком зависела от воли короля. Как

показывает поэма, в число важнейших функций кортесов входил разбор споров

между рыцарями, поскольку благородное сословие в средневековой Испании было

подсудно исключительно королю или его курии[201].

Споры между рыцарями носили разный характер. Нередно они возникали из-

за оскорблений, которые рыцари наносили друг другу и которые, по

представлениям того времени, нельзя было оставить неотомщенными.

Кульминационный момент "Песни о Сиде» - оскорбление Кампеодора

каррионскими инфантами, избившими и бросившими его дочерей. Они сами

расценивают это как месть за неравный брак и те насмешки, которые им

приходилось терпеть в Валенсии, как возздание Сиду за причиненные им обиды:

2758. De nuestros casamientos agara nos somos vengados[202].

Как обида ( tuerto, rencura ), требующая отмщения (или, в крайнем случае,

искупления деньгам), рассматривалось нанесение ранений родственникам

сеньора, а также вступление войск одного сеньора на территорию другого:

962. Dentro en mi cort tuerco me todo grand:

Firiom el sobrino e non lo enmendo mas...

Agora correm las tierras que en mi enpara estan[203].

Обычным средством мести было объявление войны противнику - так,

например, Сид предлагал поступить графу Раймунду, побежденному им:

1070. Si vos viniere eminte que quisieredes vengallo,

Si me vinierede buscar, fazedme antes mendado[204].

Объявление войны было вполне законным и общепринятым средством

осуществления мести[205], однако "Песнь о Сиде" возвеличивает другой путь

отмщения.

Сид и его родственники также жаждут мести за свой позор, которому

инфанты подвергли всю их семью:

2867. Buen casamiento perdiestes, mejor podrestes ganar.

!Aun veamos el dia que vos podamos vengar![206]

Но "Песнь о Сиде" - и в этом ее отличие от других эпических памятников, в

которых воспевается месть - отвергает месть как самосуд. Сид отбрасывает

мысль о том, чтобы собственными руками добиваться справедливости от

обидчиков. Он стремится превратить месть в локализованное наказание за

преступление согласно законам при дворе короля с помощью поединка судьей,

на котором выступает сам король[207]. Таким образом, "Песнь..." не отвергая

месть как средство искупления нанесенных рыцарю обид, высказывается за

разрешение споров с помощью судебного поединка, а не путем междоусобных

войн, ввергавших страну в состояние смут. Очевидно, подобных взглядов

придерживалась та часть рыцарства, которая не в силах была тягаться с

могущественными знатными родами. Единственной надежной защитить свою честь

от посягательств именитых обидчиков для мелких рыцарей была апелляция к

королевской власти и требование судебного поединка, обеспечивавшего

равенство конфликтующих и дававшего рыцарю показать свое превосходство над

обидчиком в мужестве и владении мечом.

Король выступает в сознании мелкого дворянства, как носитель идеи

равенства, на которую народ опирался в борьбе со знатью[208]. Поэма

проникнута уважительным и почтительным отношением к монарху[209], который

изображается справедливым и честным правителем. Хотя вначале король

совершает несправедливость, изгоняя Сида из королевства, вся следующая

часть посвящена постепенному осознанию королем несправедливости изгнания

Сида. По мере развития действия Альфонс приходит к убеждению, что даже в

одиночку воюющий с маврами Сид приносит ему гораздо больше пользы, чем

придворный интриган граф Гарсия Ордонне:

1347. Dixo el rey al conde: dexad essa razon

Que en todas quisas mejor me sirve que vos[210].

Как и Сид, король часто награждается автором поэмы эти эпитетом

"доброты" ( buen )[211]. С Сидом король делит обиду на подлых

каррионовских инфантов, принебрегших его доверием. Стыдясь того, что именно

он был инициатором неудачного брака, Альфонс считает своим долгом помочь

Сиду отомстить коварным зятьям, ни минуты не сомневаясь, что

справедливость - на стороне Сида[212]. Однако, сохраняя верность обычаям и

непредвзятости судьи, король созывает кортессы, чтобы в соответствии с

законом, соблюдая все формальности, дать Сиду возможность "потребовать

справедливости" от инфантов[213].

В поэме сообщается, что король уже два раза за время своего

царствования собирал кортесы и пока не собирался созывать их снова:

2961. Lo que, non caydava fer de toda esta razon...[214].

Но требование Сида наказать виновных заставляет короля в экстренном

порядке созывать кортесы - и это лишний раз подчеркивает чрезвычайный

характер сбора кортесов в расширенном составе.

В поэме кортесы предстают в функции трибунала или судебной палаты.

Открыв заседание, король оглашает причину созыва кортесов и назначает судей

( alcaldes ) - все графов, за исключением родственников каррионских

инфантов[215]. По-видимому, власть этих судей была существенна стеснена

авторитетом короля: всякий раз, как судьи принимают какое-либо решение,

последнее слово - одобрение или осуждение принятого постановления -

остается за королем, который нередко вторгается в обсуждение:

3138. Por escojer el derecho, ca turto non mando yo.

3142.Con el que toviere derecho yo dessa part me so. ( etc. )

Это свидетельствует о том, что в рассматриваемый период власть в кортесах

принадлежала исключительно королю[216], который мог делигировать судебные

полномочия им самим назначаемым судьям, оставляя за собой право вмешиваться

в судебное разбирательство и вносить поправки.

Очевидно, кортесы еще не располагали правом решающего голоса и

выполняли роль консультативного совета при короле, однако монарху

приходилось прислушиваться к их советам во избежание внутренних конфликтов

и смут.

По-видимому, об определенной незавершенности становления кортесов как

государственного органа и слабости королевской власти вообще говорит тот

факт, что и король, и Сид допускают возможность потасовок даже эа время

заседания кортесов: король считает необходимым предупредить всех

собравшихся, что за нарушение порядка им грозит изгнание[217], а Сид велит

своим вассалам взять на собрание оружие, а сам предусмотрительно

подвязывает бороду, чтобы ее не потрепали в драке[218].

Из поэмы не явствует, на основе каких законов осуществлялось судебное

разбирательство в кортесах. Как указывается в "Песне", на кортесы

съезжались лучшие знатоки законов со всего королевства[219]. Назначая

судьями графов, король подчеркивает, что они "знатоки законов"; своего

собственного "знатока" -Маль Анду - привел с собой и Сид. Это все наводит

на мысль, что суд в королевских кортесах осуществлялся скорее на основе

обычая, сложившейся традиции, а не письменно зафиксированного права.

Само судебное разбирательство представляло собой переходную форму от

примитивного спора между судящимися сторонами, при котором судьи,

фактически, выполняют роль сторонних наблюдателей, и более поздним

процессуальным порядком, при котором судья выступает в роли посредника

между сторонами и активно влияет на ход обсуждения[220].

Выступающие на кортесах должны были говорить стоя[221].

Прежде всего Сид потребовал от инфантов возвращения подаренных им мест

- Тисоны и Колады. Судьи удовлетворили это требование Сида. Далее, Сид

пожелал получить назад приданное своих дочерей, которое увезли с собой

инфанты. Oчевидно, предъявляющая иск сторона согласно правилам должка была

изложить все свои претензии в одном требовании, т.к. судьи отказываются это

сделать, ссылаясь на то, что Сид не потребовал этого с самого начала. Но

все же они удовлетворяют и этот запрос Сида[222].

Наконец, Сид - по праву рыцаря - выдвигает свое последнее и главное

требование к инфантам - требование поединка:

3255. Infantes de Carrion, quien desondraron tan mal,

A manos de nieptos no los puedo desear[223].

Обличая обидчиков в жестоком и подлом поступке, Сид тем не менее, не

произносит ни одной словесной формулы, необходимой для личного вызова на

единоборство[224]. Лишь после того, как инфанты публично и с гордостью

признаются в содеянном, Перо Бермудес вызывает на бой инфанта Фернандо

Гонсалеса: напомнив ему о трусости в бою с маврами и в случае со львом,

боец Сида называет его "вором и предателем" и обещает доказать честность

своих слов на поединке:

3383. Riebto el cuerpo por malo e por traidor.

Почти в тех же словах Мартин Антолинес вызывает на единоборство Диего

Гонсалеса:

3362. !Calla, alevoso, boca sin verdad!

А Муньо Густнос - сторонника инфантов Асура Гонсалеса:

3383. !Calla, alevoso, malo e traidor!

Таким образом, поединок был средством доказательства правдивости

показаний истца и, шире, его правоты в споре[225]. Это особенно наглядно

показывает, сколь малая роль принадлежала в тогдашнем судействе проведению

дознания и фактическому доказанию вины, что заменялось судебным поединком,

и раскаленным железом.

Далее, королю принадлежало право определять, имеются ли достаточные

основания для проведения поединка. Разрешив единоборства между тремя

бойцами Сида и инфантами, король запрещает вызывать на бой кого-либо

еще[226].

Наконец, уже на самом поединке король, сохраняя опять же за собой

право верховного судьи, назначает арбитров ( fideles ):

3593. El rey dides fideles por dezir el derecho e non

Que non vazaran con ellos de si o de non[227].

Очевидно, вносить какие-либо изменения и дополнения в публично

оглашенные на кортесах условия поединка было нельзя - именно на это правило

ссылается король, отказывая инфантам в просьбе запретить бойцам Сида

сражаться мечами Каладей и Тисоной[228].

После расстановки ограничивающих поле боя " вех ", выход за которые во

время поединка означал проигрыш[229], король увещевает бойцов сражаться

честно и обещает наказать изгнанием из королевства тех, кто будет биться

не по правилам:

3600. Aved vuestro derecho, tuerto non queraetes vos,

Ca de tuerto quisiere fazer, mal gelo vedere yo,

En todo uyo reino non aera buena sabor.

Победа в поединке достигалась смертью противника, принуждением его

выйти за "вехи" или признать себя побежденным[230]. Все брошенное на поле

боя оружие становилось собственностью короля[231].

Поражение инфантов и Гонсалеса в поединке означало посрамление и позор

проигравших, но не влекло за собой какого-либо наказания преступников, вина

которых, таким образом, была доказана[232]. Очевидно, законное

провозглашение бесчестия считалось достойным воздаянием.

Король сочетал в себе функции монарха, т.е. главы государства, и

феодального сеньора. Однако эти две составляющие королевской власти так

срослись, что отделить одну от другой очень сложно.

Хотя власть короля как главы государства не была сильной, в

распоряжении монарха был способ заставить своевольную аристократию

повиноваться центральной власти: объявление "королевского гнева" и

изгнание из страны какого-либо неугодного гражданина. Право короля отдавать

приказы, которые должны были исполнять все подданные, напоминало

доранкских королей и, очевидно, принадлежало королю именно как главе

государства.

Сходство кортесов с дружинными советами мелких сеньоров говорит о том,

что Curia Regia и Cortes pregonadas представляли собой часто феодальные

структуры, приобретшие статус общегосударственных учреждений.

В последующий исторический период, голос короля на суде был решающим.

Суду королевской курии подлежали ссоры среди дворян, нередко имевшие своей

причиной оскорбления, которые, по понятиям того времени, было необходимо

отомстить. Очевидно, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от притеснений

высшей аристократии, выступало за усиление власти короля и разрешение

споров между рыцарями разных категорий путем судебного поединка в суде

короля. Сам судебный поединок был средством доказательства правоты в суде.

Заключение.

Итак, в ходе проведенного исследозания удалось выявить ряд

существенных черт организации внутренней структуры кастильского рыцарства.

Несмотря на то, что рыцарство подчас предстает в поэме как единый

сословный коллектив,четко различается три категории рыцарей. Рикос омбрес -

высшая знать - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в

руках у которых фактически находилась государственная власть. Вторым слоем

рыцарства были инфансоны, также владевшие вассалами, получившими

пожалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой

статус инфансонов почти не отличался от правового статуса рикос омбрес, в

общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся

большим влиянием рикос омбрес при дворе и благородством их происхождения.

Низшие слои знати были представлены кабальерос, многие из которых получили

это звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос омбрес с презрением относились к инфансонам и

кабальерос, попирая их права и привилегии. Подобное положение вызывало

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7