Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\ 
Исторический Сид[12].
Жизнь Родриго Диаса де Бивар легла в основу цикла сказаний о Сиде,
представлен-ного Знаменитой ’’Песнью о моем Сиде’’, поэтами ’’Родриго’’, и
’’Охада Саморы’’, целой серией романов.
Само прозвище ’’Сид’’ происходит от арабского слова, означающего
’’господин’’. Реальный , исторический Сид - прототип главного героя этих
произведений - принадлежал к высшей кастильской знати. После смерти короля
Фернанда 1 в развернувшейся между его наследниками междоусобице он встал на
сторону старшего сына умершего монарха - короля Кастилии Санчо П. Когда
между Кастилией и Наваррой возник спор из-за одного замка, который обе
стороны согласились разрешить по средствам поединка, Родриго Диас победил
наварского рыцаря и за это был прозван Кампеадором ( ’’Ратоборцем’’ ).
После смерти Санчо П ( 1064 ) к власти пришел изгнанный им его родной
брат - Альфонс V1, с воцарением которого при дворе выдвинулась леонская
знать. Отношения Альфонса V1 и Родриго складывались непросто, и дело
закончилось тем, что король изгнал своего вассала из королевства ( 1081 ).
В течении нескольких лет Сид со своей дружиной служил попеременно то
христианским, то мусульманским властителям Испании, дважды мирился с
АльфонсомV1, но оба раза - ненадолго. Наконец, в 1094 году он завоевал
Валенсию, подчинил себе ряд других мусульманских городов и окончательно
примирился с Альфонсом. В эти годы он и получил прозвище ’’Сид’’, обычно
дававшееся тем испанским сеньорам, у которых были мусульманские вассалы или
данники.
Все годы своего правления в Валенсии Родриго провел в непрерывных
войнах с маврами. Он умер в своих владениях в 1099г., оставив после себя
двух дочерей, из которых старшая - Кристина - вышла замуж за Рамона,
инфанта Наварского, а младшая - Мария - за Раймонда, графа Барселонского.
Обзор литературы.
Двойственность задачи данной работы - исследование социально-правового
строя Испании конца XI века и морально-правовых воззрений испанского
рыцарства - является причиной того, что вся привлекаемая литература
довольно четко делится на две группы: обобщающие труды по истории
средневековой Испании и литературно-исторические исследования «Песни о моем
Сиде» К числу последних относится самый ранний из использованных научных
трудов - статья П. Грановского «Испанский эпос»,[13]представляющая собой
отклик на книгу Дози об историческом Сиде, в которой французский ученый,
опираясь на арабские источники, развеял витавший над Сидом ореол героя и
"разоблачил" его как алчного и кровожадного завоевателя. Полностью попав
под влияние идей Дози и распространив его выводы и на эпического Сида,
русский ученый констатировал, что Сид "был не что иное, как смелый
, мало заботившийся о соблюдении уставов рыцарской чести" и "совершавший
подвиги из любви к чужому добру". В конце концов Грановский приходит к
выводу, что "честность и правдолюбие не считались на Пиренейском
полуострове в эпоху Сида необходимыми принадлежностями феодального
воина"[14]. Подобных же взглядов на исторического Сида придерживался и
другой русский ученый прошлого века - В.К.Пискорский.
Такой сверхкритический подход в отношении Сида долгое время был
господствующим. Конец этому положили труды выдающегося испанского историка
и филолога Рамона Менендеса Пидаля. Его перу принадлежат несколько
фундаментальных исследований "Песни о моем Сиде", а также целый ряд статей,
посвященных различным аспектам изучения этого памятника испанской
литературы. Пожалуй, наиболее известный его труд о Сиде - «Испания
Сида»[15], посвященный истории Испании второй половины XI века.
Среди всех исторических источников, используемых автором для
реконструкции политической истории и общественных институтов Испании того
времени, эпические сказания о Сиде занимают особое место. Сид для автора -
великий национальный герой, выдающийся участник Реконкисты. Р.Менендес
Пидаль тщательно исследует родственные и придворные связи Сида, состав его
дружины, взаимоотношения с королем и властителями мусульманских княжеств.
Предметом особого внимания испанского ученого является историчность
сообщений "Песни о Сиде" относительно первого, неудачного брака дочерей
Сида, о которых нет упоминаний в других источниках того времени. По его
мнению, в основе данных, приводящихся в поэме, вполне могло лежать реальное
историческое событие.
Некоторые статьи Менендеса Пидаля были изданы в переводе на русских
язык[16]. Резкую антиаристократическую направленность поэмы исследователь
рассматривал как выражение "демократического кастильского духа",
символизировавшего борьбу народа против привилегий высшей знати. Носители
идеи равенства в поэме, по мысли Менендеса Пидаля, выступает король: именно
ему главный герой доверяет свою месть за оскорбление, нанесенное от
каррионскиих инфантов. Покорность королю, которую Сид сохраняет даже будучи
изгнанным из Кастилии, воплощает в себе возвеличенную в поэме идею
вассальной верности, доверия и преданности монарху как главе государства.
Определенную близость взглядам Менендеса Пидаля обнаруживают статьи
русского ученого А,А.Смирнова[17], посвященные испанскому эпосу. Большое
значение исследователь предает определению того социального слоя, в недрах
которого родились выраженные в поэме идеи. Этот социальный слой, по его
мнению, - своеобразное "демократическое рыцарство", порожденное
особенностями социально-политического развития Испании эпохи Реконкисты,
когда рыцарями считались все конные воины, независимо от происхождения.
Этот слой был тесно связан с народом, выступая за прекращение
внутригосударственных усобиц и более активную борьбу с маврами, чем и
объясняется враждебное отношение поэмы к строптивой высшей аристократии -
источнику постоянных смут и подчеркнуто уважительное отношение к королю, в
котором народ видел защитника от притеснений знати. Преданность Сида
королю, по мнению А.А.Смирнова, символизирует глубокое понимание народом
необходимости объединения "всех сил нации для решительной борьбы с
маврами". Наконец, в статье Н. Томашевского "Героические сказания Франции и
Испании,[18] выраженное в "Песне о Сиде" презрение к высшей знати и
уважительное отношение к королю так же, как и в статьях А. А. Смирнова,
объясняются определенной социальной направленностью поэмы, причем автор
полностью согласен с А.А. Смирновым в том, что "Песнь о Сиде" выражает
интересы "демократического рыцарского сословия".
Другая часть привлеченной литературы - обобщающие труды испанских и
русских историков, разносторонне освещающие историю феодальной Испании.
Важность этих работ, написанных на широчайшей источниковой базе, в том, что
они позволяют систематизировать содержащуюся в поэме информацию о праве.
Среди сомнений такого рода в первую очередь необходимо упомянуть
монументальное творение Рафаэля Альтамира-и-Кревса "История Испании"[19], в
которой много внимания уделяется различным юридическим вопросам:
особенностям социальной структуры средневекового испанского общества,
характеру королевской власти, нравам и обязанностям вассалов короля,
полномочиям кортесов; различным формам брачных союзов.
Социальное правоведческое исследование Луиса де Вальдеавельяно "Курс
истории испанских общественных учреждений"[20] детально освещает самые
различные стороны феодального права Испании. Для данной работы наибольший
интерес представляют те главы исследования де Вальдеавельяно, в которых
анализируется структура рыцарского сословия, взаимные права и обязанности
сеньора и вассала, полномочия королевской власти и кортесов. Особенно
важные выводы исследователя о таких правовых институтах Испании, как Ira
Regis, Curia Regia и cories pregonadas.
Весьма широкий круг вопросов освещается в монографии советского
историка Д. Р. Корсунского "История Испании 1Х-ХШ веков"[21]. В частности,
много внимания автор уделяет политическому строю Леоно-Кастильского
королевства, положению различных слоев знати, весьма подробно анализирует
социальное положение кабальерос-вильянос ( сaballeros-villanos ) - того
самого социального слоя, который А. А. Смирнов называет
"демократическим рыцарством". По мнению А. Р. Корсунского, хотя рыцарское
сословия действительно было открытым для выходцев из более низких слоев
населения, не стоит преувеличивать реального общественного значения малого
рыцарства. Как подлинно правящий и привилегированный социальный слой
выступала высшая знать - рикос-омбрес ( ricos hombres ).
Некоторые ценные, хотя и краткие сведения о феодальном праве
средневековой Испании и выводы общетеоретического характера содержатся в
коллективной работе А. С. Автономова и В. А. Савина "История государства и
права стран Пиренейского полуострова’’[22].
Наконец, упоминавшееся ранее исследование Эдуардо де Инохосы "Право в
поэме о Сиде"[23] посвящено разбору содержащихся в "Песне" сведений о
правовых нормах и общественных институтах Испании Х1-ХП веков. Ученый
группирует сведения по трем разделам: "Социальные классы", "Король и
кортесы", "Семья" - поскольку, именно по этим пунктам поэма представляет
наиболее полную информацию. Особенно пристальное внимание автор уделяет
процедуре принятия судебных решений на кортесах и заключению брака. С
чисто правоведческой скрупулезностью исследователь отмечает тончайшие
смысловые различия между употребляемыми в поэме терминами, подробно
разбирает "ритуал заключения брака и передачи патрилиниальной власти над
женщиной из рук отца мужу’’ и сопровождающий его облик подарками между
семьями жениха и невесты.
Итак, в использованной литературе представлены два различных подхода к
оценке морально-правовых воззрений испанских рыцарей. Выразителем первого
из них в русской исторической литературе был П. Грановский, считавший
рыцарство "эпохи Сида’’ ’’ сословием без чести и совести". У истоков
второго направления стоял Р. Менендес Пидаль, объяснявший многие
особенности "Песни о Сиде" социальной направленностью этого произведения.
Его взгляды были близки русским ученым А. А. Смирнову и Н. Томашевскому.
В качестве вспомогательно-справочной литературы в данном исследовании
использованы обобщающие труды по истории Испании русских и испанских
историков, а также правоведческое исследование де Инохосы.
Внутренняя структура испанского рыцарства.
Поэма рисует четкую картину бытовавших в Испании конца XI века
межсословных отношений, причем особенно подробно, что естественно,
изображается взаимоотношением различных категорий рыцарского сословия.
Само понятие "рыцарь" обозначается в поэме разными терминами. Чаще
всего употребляется термин "кабальеро"; в самом широком смысле он означает
"конный воин":
720. «!Feridlos, caballeros, por amor del Criador!»[24]
1495. Envio dos caballeros que sopiesen la verdad...[25]
946. A caballeros e a peones fechos lo he ricos...[26]
В том же употребляются слова escuelas и virtos:
1362. «A todas las escuelas que al dizen senor...[27]
1363. Aquel rey de Marruecos ajuntara sus virtos...[28]
Особенно обращает на себя внимание такое обозначение рыцаря, как "одевшие
меч":
917. Doscientos con el, que todos cinen espadas...[29]
Также поэма часто именует и самого Сида - «того, кто в час добрый подал
меч»:
1603. Oid lo que dixo el que en buena cinxo espada...[30]
Очевидно, в данном случае имеются в виду рыцари, прошедшие церемонию
посвящения, которая состояла во вручении меча, благословляемого
священником, и в легком ударе по шее. Посвященные давали обет защищать
христианскую веру, короля, покровительствовать слабым и т. д.[31]
Подготовительной ступенью к званию рыцаря было звание
оруженосца или "щитоносца" ( escudero ):
187. Cinco escuderos tiene don Martino...[32]
188. E con el escuderos que son de criazon.[33]
Как правило, щитоносцами были дети рыцарей, которые носили их вооружение,
помогали им готовиться к бою и усваивали навыки пользования оружием.[34]
Таким образом, рыцарство предстает в поэме как единое сословие, все
члены которого обозначаются одинаковыми терминами, со сложившейся
процедурой "посвящения", со своим этикетом, который прекрасно отражен в
поэме. Но при этом в "Песне" четко разделяются отдельные прослойки внутри
рыцарства как сословной группы. Для обозначения высшего слоя знати в ХП
веке вместо ранее употреблявшегося в документах термина magnates начинает
применяться термин рикос-омбрес ( ricos-hombres )[35]. Это значение, по-
видимому, еще не получило широкого распространения во времена составления
"Песни о Сиде", хотя употребляется уже и здесь:
3546. Muchos se juntaron de buenos ricos-hombres...[36]
В дословном переводе этот термин означает "богатые люди". Однако в виду
имелось прежде всего не богатство того или иного представителя рыцарского
сословия, а его могущество и знатность. Поэтому каррионские инфанты
надеются, что с помощью богатств, полученных от Сида, они смогут жить с
подобающей их происхождению роскошью:
2552. D’aquestos averes siempre seremos ricos...[37]
В состав рикос-омбрес - верхушки класса феодалов - входили "правители"
(potestades), "правители" с титулом графа ( condes ) и другие особо
знатные лица, приближенные короля[38]. Графы назначались королем для
управления административными округами государства - графствами. Однако
должность графа все чаще становилась наследственной, поскольку управление
графством часто передавалось сыну умершего графа или представителю его
семьи, хотя формально графское звание было не титулом, а государственной
должностью[39]. Этот переход запечатлен в "Песне о Сиде". Дети каррионского
графа дона Гонсало называются в поэме не "графами" , а "детьми графа". Сами
они причисляют себя к "каррионским графам по рождению":
13676. Mio Cid es de Bivar e nos de condes de Carrion... [40]
и даже, «чистейшими графами по рождению»:
3354. De natura somos de condes de Carrion...[41]
По-видимому, именно происхождение обеспечивало каррионским инфантам
влияние при дворе и даже возможность проявлять себя там "надменными» как
говорит о них Кампеодор:
1938. Ellos son mucho urgullose e anparten la cort...[42]
Представители высшей знати составляли ближайшее окружению короля,
принимали участие в выработке решений государственной важности, т.е.
образовывали своеобразный консультативный государственный орган при короле,
который со второй половины XI века стал называться королевской курией (
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|
