И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии 
И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии
Сибирская Государственная
Горно - Металлургическая
Академия
Контрольная работа N0 1
по культурологии
студента ЗЭПА 95-051
Лавриненко
Дениса
Викторовича.
Реферат на тему:
И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии.
Содержание.
1. Детские и юношеские
годы И.П.Бардина. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . 3 стр.
2. Работа в США. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . 7 стр.
3. И.П.Бардин и Сибирь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . 10 стр.
1. Детские и юношеские годы И.П.Бардина.
Иван Павлович Бардин родился 10 ноября 1883 года, 14 ноября рождение
было зарегистрировано православной церковью: у портного села Широкий Уступ
Антарского уезда Саратовской губернии Павла Дмитриевича Бардина и его жены
Дарьи Михайловны появился сын, в соответствии со святцами он наречен
Иваном.
Родители Ивана были типичные представители среды, где каждодневное
бытие людей заполнялось борьбой за своё маленькое благополучие, за то,
чтобы сегодня и завтра было чем накормить семью, наконец, обязательно,
чтобы всё было “как у всех”. Это был серый, неисходный и жестокий мир
людей, которые всю свою жизнь “выбивались в люди”, у них незаметно для себя
исчезало всё, что было связано с теплотой отношений, остротой восприятия
чужой и своей боли.
Конечно, и в этом мире не все были одинаковы. Словно для того, чтобы
показать богатство человеческих натур, он рождал характеры цельные и
светлые, людей шагавших по своему, ой какому нелёгкому, жизненному пути с
доброжелательной улыбкой ко всему, что их окружало.
Родители Вани Бардина не принадлежали к таким людям. Окидывая
взглядом детские годы академика Бардина, нельзя не увидеть как много у него
общего с детством Горького. И тот и другой прошли полный курс самого
важного университета — университета жизни, испытали все “прелести” мира, в
котором им пришлось расти и учиться, чтобы затем подняться над этим миром,
погубившим столько талантов, коими всегда была щедра наша Родина.
Мальчик рос, ничем не выделялся среди своих деревенских сверстников.
Вместе с другими участвовал в детских набегах на ягодные посадки и
яблоневые сады; увлеченно играл в “казаков и разбойников”: каждому из ребят
хотелось быть разбойником. Ведь казаки избивают народ!
Куда более опасными были массовые драки, происходившие обычно зимой.
Бои проходили на дне оврага — одна улица с другой. Вначале задирали друг
друга мальчишки, а затем вмешивались взрослые — стенка на стенку. Участники
драки вкладывали в перчатки и руковици кастеты, болты, гайки. Многих
выносили с поля боя замертво. Особенно жестокими были бои в рождественские
святки и на масленой неделе.
Дерущихся неизменно разгоняла конная полиция, но драки ежегодно
повторялись по несколько раз.
Бардины решили перебраться из деревни в город. Ближайшим был Саратов.
Туда и уехал Павел Дмитриевич, оставив Ваню у деда, со стороны матери
Михаила Егоровича Бородачева. Затем его забрала к себе в Колокольцовку
тетка Александра Михайловна, которая в то время учительствовала, но
столкновения с местным священником и волостным старшиной привели к тому,
что ей пришлось уехать в другую школу, и Ваню отправили в Саратов к
родителям.
Первыми впечатлениями мальчика от старого Саратова были связаны с
теми местами, где ютилась семья Бардиных. Это были городские трущобы. Отец
сначала работал грузчиком на пароходной пристани, а затем снова занялся
своим портновским ремеслом. Жили плохо. Деревенский портной, отец не умел
шить модных вещей и зарабатывал мало. Единственно, что по-настоящему хорошо
шил Павел Дмитриевич, это бекеши, но мода на них уже проходила. От тех лет
у отца Ивана Павловича осталось только одно приятное воспоминание: он сшил
бекешу всемирно известному борцу Ивану Поддубнову.
В доме, где жили Бардины, под ними находилась мастерская,
изготовляющая валенки. Это сильно отравляло и без того нерадостную жизнь.
Валяние шерсти требовало высокой температуры и пара. Зимой в квартире было
трудно дышать. Летом становилось легче, производство валенок прекращалось,
и можно было открывать окна.
Нищенская жизнь в Саратове ещё больше озлобила родителей Ивана
Павловича. Неумение воспитывать детей проявлялось во всём. И, как и прежде,
больше страдал нелюбимый сын. К счастью, дедушка Михаил Егорович к тому
времени тоже перебрался вместе с бабушкой в Саратов и нанялся садовником в
духовную семинарию. Половину своей жизни мальчик провёл у них в доме.
Саратов тех лет “славился” огромной запыленностью и плохим
водоснабжением. Эпидемии дизентерии, брюшного тифа и холеры ежегодно
уносили многие сотни жизней.
Холера, пришедшая сюда после голодной зимы 1891 года, косила людей
особенно бесжалостно. Почти вымерли кварталы, населённые беднотой. Из детей
Бардиных остался в живых один Ваня.
У родителей и родственников мальчика были противоречивые пожелания —
каждый из них, в меру своего мировоззрения, хотел по-своему видеть его
будущее.
Двоюродный дед, торговец готовыми платьями, Василий Михайлович, да и
все другие родные хотели видеть его приказчиком, а затем, конечно,
владельцем какого-нибудь торгового предприятия .
Иного мнения держалась тетка Александра Михайловна. “Племянник
должен учиться в гимназии, — решила она. — А затем и в университете.”
После первых трёх классов начального училища мать Вани повела его в
гимназию, но его там не приняли. “Что делать сыну сельского портного в
гимназии? — сказали там его матери — Всё равно вы не сможете платить за
обучение.” Но тут снова проявила характер тётушка Александра Михайловна.
Она решила взять племянника к себе в Казань и готовить к поступлению в
гимназию. “В Казани я пробыл девять месяцев, но очень мало успел в науках,
— признавал позднее И.П.Бардин. — Грамматика Кюнера явилась для меня
непреодолимым препятствием. Работать самостоятельно я ещё не умел, а
тётушка и дядюшка не могли уделять мне много времени, — они сами сдавали
экзамены. Поэтому пребывание в Казани мне ничего не дало, кроме разве того,
что нигде раньше, да и много лет потом, с таким страстным интересом не
посещал я театры.”
Александра Михайловна была настойчивой. Прошёл год, и Ваня готовился,
сидя дома, уже во второй класс гимназии. Для этого полагалось изучить
латинский язык, а с ним у будущего металлурга дело явно не клеилось. Между
тем время шло и надо было что-то предпринимать, а споры и разговоры
продолжались.
Наконец обе стороны сошлись на том, чтобы Ваня держал экзамен в
первый класс Александровского ремесленного училища, содержащегося за счет
городского управления.
Прошёл год. Тётка юного ремесленника снова вмешалась в его судьбу.
Она была сельской учительницей и не хотела, чтобы её племянник стал
слесарем. Она мечтала видеть его агрономом или землемером, что, по её
мнению, дало бы ему в будущем возможность жить обеспеченно. Бардин
поступает в сельскохозяйственное училище. Шесть лет протекли в напряженной
учебе. Как только ему был вручен диплом Мариинского училища, все мысли
сконцентрировались на одном: надо учиться дальше. Иван Бардин поступает в
Ново-Александровский сельскохозяйственный институт. Но пребывание в нём
оказалось недолгим. Шёл бурный 1905 год. По всей стране поднималась и
ширилась волна первой русской революции. За срыв спектакля в Люблинском
театре Ваню исключили из института. Он уехал в Ставропольскую губернию и
работал там землемером.
Однажды Бардин попал на лекцию известного профессора — металлурга
В.П.Ижевского. Вот этот человек и увлёк молодого “сельскохозяйственника” на
свою стезю.
2. Работа в США.
Окончив Киевский политехнический институт первого февраля 1910 года,
Бардин стал инженером-технологом. И сразу же стал вопрос: что делать
дальше? Как это не звучит в наше время дико, но устроиться на работу в
России русскому инженеру было труднее чем иностранцу!
Металлургические заводы той поры делились на две группы: русские, с
преобладающими в них русскими капиталами, и иностранные.
Молодой специалист стучался в двери одного завода, другого ... отказ.
А между тем хотелось побывать и в родных пенатах. С дипломом инженера
!
“Встретили меня здесь с радостью и надеждой, но пора восторгов
миновала, и нужно было вновь думать о своей судьбе. Через две недели я
возвратился в Киев,” — вспоминал И.П.Бардин.
В Екатеринославе Бардин устроился экскурсоводом на выставке
американского сельского хозяйства. Осенью выставка должна была закрыться. И
тут совершенно неожиданно Иван Павлович получил манящее предложение от
русского эмигранта Розена, который предложил ему помощь в поисках работы в
Америке.
Встреча с Новым Светом была единственной и неповторимой. Вечером он
торопливо записывал свои впечатления:
“Ранним утром, в густом тумане мы подплыли к Нью-Йорку. Подошел
маленький пароходик. Выскочивший из него санитарный инспектор
поинтересовался, нет ли больных, проверил документы ...
Прошло немного времени и началась высадка пассажиров.”
Насколько дней Иван Павлович бродил по Нью-Йорку. А когда осталось
денег на билет до Мулена и два доллара на завтрак и обед, искатель
американского счастья выехал из города.
В Мулен, небольшой городок в глубине континента, в штате Иллинойс он
приехал ночью, а утром уже работал на заводе “Дир-Компани”, в цехе сборки
культиваторов.
Работа была несложной, но тяжелой. Смена длилась десять часов. Если
рабочий не выполнял заданную норму, его увольняли, перевыполнял — получал
незначительную премию.
Так началась американская одиссея русского металлурга Бардина.
А собственно, металлургии пока он и не видел.
Через некоторое время, чтобы хоть как-то поближе быть к “огненному
производству”, он попросил перевести его в кузницу — на ковку деталей
сельскохозяйственных машин.
Прошло несколько месяцев и помощнику кузнеца на заводе “Дир-Компани”
предложили взять расчет, потому, что менялись производственные планы, и
компании не было никакого дела до людей, рабочая сила которых больше не
требовалась.
Устроиться снова помог Розен. Он дал Бардину рекомендательное письмо
на завод “Гард-Пар”, производивший тракторы. Там его взяли слесарем на
сборку машин.
Летом 1911 года Иван Павлович расстался с тракторами и выехал в
Чикаго . Теплилась надежда устроиться наконец на металлургическом заводе.
“Счастье” улыбнулось Бардину и его приняли на только что выстроенный
металлургический гигант — завод “Гэри”, близ Чикаго рабочим в прокатный
цех. Наконец-то он попал в свою стихию! Работать приходилось по десять-
двенадцать часов в день, и с таким напряжением, что вечером чувствовал себя
совершенно обессиленным.
Вскоре рабочий Бардин получил повышение. Его перевели на сборку и
наладку валков по прокатке рельсов. Новая работа оказалась ещё более
изнурительной и опасной. А платить стали больше на двадцать центов в час.
Уже через две недели появились признаки сильнейшего расстройства
сердечной деятельности. Он обратился к русскому доктору, который сказал
ему, что он на такой работе долго не протянет. Решил попросить перевод на
более лёгкую работу. Ответ начальника цеха был жестоким: “Усталые, больные
люди нам не нужны”.
В тот же день русского инженера и американского рабочего уволили с
завода. Как инженер он не нужен, как рабочий — оказался слабым и выброшен
за ворота.
Ранним зимнем утром, на исходе 1911 года Бардин садился на английский
пароход “Мавритания”.
Ливерпуль, Лондон, Дувр, Берлин, Киев — дома!
Бардина тянуло производство.
3. И.П.Бардин и Сибирь.
Далёкая и фенаменально богатая Сибирь давно привлекала инженеров и
деловых людей, потому что на неосвоенной этой земле было всего в дастатке —
и угля, и руды, и леса. Рабочая сила в Сибире, как впрочем, и на Урале была
дёшева. Но для освоения сибирской целины требовалось приложения сил на
государственном уровне, требовался немалый и организованный капиталл.
Наиболее серёзная попытка создать металлургическую промышленность за
Уральским храбтом была предпринята акционерным обществом Кузнецких
каменноугольных копей — Копикуз. В 1912 году Копикуз получил в концессию
большую часть Кузбасса. Первым делом планировалось строительство метал-
лургического завода с рассчётом на тельбесскую руду, поэтому в 1917 году
Михаил Константинович Курако получил приглашение от Копикуза
запроектировать и построить в Кузбассе домны американского типа. По мысли
Курако, это быдет высокомеханизированное предприятие. На помощь рабочему
придут машины. Они облегчат труд людей, уничтожат тяжелые профессии
катателей, чугунщиков, разливщиков. Однако Курако эту работу не удалось
довести до конца. Началась гражданская война. Основные усилия народа были
направлены на борьбу с белогвардейцами и иностранными интервентами.
Молодое Советское правительство буквально сразу же после революции
обратило внимание учёных и хозяйственников на безотлагательную важность
разработки недр Востока страны, ибо, как сказал ещё великий М.В.Ломоносов:
“Росийское могущество прирастать будет Сибирью”.
В апреле 1918 года Высший Совет Народного Хозяйства объявил конкурс
на “проект создания единой хазяйственной организации, охватывающей область
горно-металлургической промышленности “Кузнецкого каменно-угольного
бассейна”.
Во время очередной командировки в Кузнецк Курако заболел сыпным тифом
— одной из самых распространённых болезней тех тяжёлых и героических лет.
Он умер в Кузнецке 8 февраля 1920 года, где и был похоронен на Верхней
Колонии.
Конец 20-х годов. Завершается восстановление старых предприятий.
Наступает эпоха пятилеток. В разных районах страны начинается строительство
крупнейших металлургических и машиностроительных заводов, угольных шахт и
электростанций. Принимается историческое решение о создании на Востоке СССР
второй мощной угольно-металлургической базы — крупнейших металлургических
комбинатов, работающих на железных рудах Урала и коксующихся углях Сибири.
Осенью 1927 года начался набор рабочих, которым предстояло
Страницы: 1, 2
|
