Германская мифология и ее культурное влияние

Германская мифология и ее культурное влияние

Незнание естественных причин

заставило человека создать богов…

П. Гольбах

ГЕРМАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ

И ЕЁ КУЛЬТУРНОЕ ВЛИЯНИЕ

Содержание

1. Введение.

2. Мифология германских народов.

3. Миф как зеркало культуры раннего средневековья.

4. Заключение.

5. Список литературы.

1. Введение

Когда мир был на пять веков моложе, все жизненные происшествия

облекались в формы, очерченные куда более резко, чем в наше время.

Страдание и радость, злосчастье и удача различались гораздо более ощутимо;

человеческие переживания сохраняли ту степень полноты и непосредственности,

с которой и поныне воспринимает горе и радость душа ребёнка. Всякое

действие, всякий поступок следовал разработанному и выразительному ритуалу,

возвышаясь до прочного и неизменного стиля жизни. Важные события: рождение,

брак, смерть – благодаря церковным таинствам достигали блеска мистерии.

Вещи не столь значительные, такие, как путешествие, работа, деловое или

дружеское посещение, также сопровождались неоднократными благословениями,

церемониями, присловьями и обставлялись теми или иными обрядами.

Бедствиям и обездоленности неоткуда было ждать облегчения, в ту

пору они были куда мучительнее и страшнее. Болезнь и здоровье разнились

намного сильнее, пугающий мрак и суровая стужа зимою представляли собой

настоящее зло. Знатностью и богатством упивались с большей алчностью и

более истово, ибо они гораздо острее противостояли вопиющей нищете и

отверженности. Подбитый мехом плащ, жаркий огонь очага, вино и шутка,

мягкое и удобное ложе доставляли тот громадное наслаждение, которое

впоследствии, быть может, благодаря английским романам, неизменно

становится самым ярким воплощением житейских радостей. Все стороны жизни

выставлялись напоказ кичливо и грубо. Прокажённые вертели свои трещотки и

собирались в процессии, нищие вопили на папертях, обнажая своё убожество и

уродства. Состояния и сословия, звания и профессии различались одеждой.

Знатные господа передвигались, не иначе как блистая великолепием оружия и

нарядов, всем на страх и на зависть. Отправление правосудия, появление

купцов с товаром, свадьбы и похороны громогласно оповещались криками,

процессиями, плачем и музыкой. Влюблённые носили цвета своей дамы, члены

братства – свою эмблему, сторонники влиятельной персоны – соответствующие

значки и отличия.

Во внешнем облике городов и деревень также преобладали пестрота и

контрасты. Современный город не переходил, подобно нашим городам, в

неряшливые окраины с бесхитростными домишками и унылыми фабриками, но

выступал как единое целое, опоясанный стенами и ощетинившийся грозными

башнями. Сколь высокими и массивными не были бы каменные дома купцов или

знати, здания храмов своими громадами величественно царили над городом.

Разница между летом и зимой ощущалась резче, чем в нашей жизни, так же

как между светом и тьмой, тишиною и шумом. Современному городу вряд ли

ведомы непроглядная темень, мёртвая тишина, впечатляющее воздействие

одинокого огонька или одиночного далёкого крика.

Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало ум и

чувства, каждодневная жизнь возбуждала и разжигала страсти, проявлявшиеся

то в неожиданных взрывах грубой необузданности и зверской жестокости, то в

порывах душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала

жизнь средневекового города.

Но один звук неизменно перекрывал шум бесперебойной жизни; сколь бы он

ни был разнообразным, он не смешивался ни с чем и возносил всё преходящее в

сферу порядка и ясности. Это колокольный звон. Колокола в повседневной

жизни уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем

голосами возвещали горе и радость, покой и тревогу, созывали народ и

предупреждали о грозящей опасности. Их звали по именам: Роланд, Толстуха

Жаклин – каждый разбирался в значении того или иного звона. И хотя колокола

звучали почти без умолку, внимание к их звону вовсе не притуплялось.

2. Мифология германских народов

Сведения по мифологии древних германцев крайне отрывочны вследствие

сравнительно ранней и глубокой христианизации западногерманских племён; по

скандинавской мифологии мы располагаем несравненно более полными

литературными источниками вследствие более поздней христианизации

Скандинавии, а также бережного сохранения дохристианской культурной

традиции в Исландии вплоть до т.н. исландского возрождения 13 в. Поэтому

для более полного представления мифологической "модели мира" того времени в

этой работе рассматривается также и скандинавская мифология, как более

близкая германской.

Наиболее ценные сведения по мифологии и верованиям западных германцев

имеются в "Германии" Тацита (1 в. н.э.). Тацит упоминает земнородного бога

Туисто, имя которого означает "двойное (двуполое) существо", что даёт

основание для его сближения со скандинавским Имиром, а также с культом

близнецов у древних германцев. От Туисто якобы происходит первый человек

(Манн), а от Манна – родоначальники трёх племенных или культовых групп

германцев – истевоны, герминоны и ингевоны. Из этих родоначальников с

определённостью устанавливается предок ирминонов Инг. Не исключено также,

что упоминаемый немецким историком 10 века Видукиндом бог Ирмин,

ассоциирующийся со столпом Ирминсуль у саксов (культовый аналог мирового

древа), считался предком герминонов. Ирмина, в свою очередь, сближают с

саксонским Сакснотом и Тивасом (скандинавский Тюр) в связи с традиционным

сопоставлением этих богов с Марсом.

Тацит свидетельствует о почитании германцами Меркурия, Марса,

Геркулеса и Исиды, подразумевая при этом, вероятно, Водана, Тиу, Донара и,

возможно, Фрейю или Фрию. Один из аргументов для первых трёх отождествлений

– совпадение посвящённых им дней недели. Меркурию, по словам Тацита,

приносятся человеческие жертвы. Это вполне соответствует скандинавским

представлениям о культе Одина. Обозначение Донара римским именем Геркулеса

подходит для Тора, т.к. последний представлен в мифах богатырём, защищающим

человеческий мир от чудовищ. Исходя из римских наименований германских и

кельтских богов и некоторых других параллелей, Тиу, Водана и Донара можно

сопоставить с кельтскими богами Нуаду, Лугом и Огма; Донар, по-видимому,

тождествен кельтскому громовнику Таранису. По своей основной функции,

отражённой в имени, Донар – типичный индоевропейский громовник,

сопоставимый с индийским Индрой, Тивас, этимологически и генетически

соответствует индоевропейскому Дьяусу. В установленной Ж. Дюмезилеш

(Франция) трёхчленной структуре социальных функций индоевропейских богов

Тивас сначала, по-видимому, осуществлял функцию духовной и юридической

власти, а Донар – воинскую функцию, но затем Водан, который вначале был

хтоническим демоном и покровителем воинских инициаций, стал высшим

божеством и вытеснил функционально Тиваса, что дало основание сравнивать

Водана с индийским Варуной. Что касается третьей функции – плодородие-

богатство, то тут надо учитывать сообщение Тацита о культе Нертус, которая,

несомненно, была богиней растительности, плодородия, возможно, богиней

земли. Так как Нертус лингвистически является точной женской формой имени

Ньёрда – скандинавского бога плодородия и морской стихии, то, возможно, что

предметом почитания древних германцев была пара Ньёрд-Нертус, брат-сестра и

муж-жена, наподобие скандинавских Фрейи-Фрейра, считающихся детьми Ньёрда.

Народы, почитающие Нертус, относятся, согласно Тациту, к ингевонам, что

соответствует связи Ньёрда и Фрейра.

Некоторые боги упоминаются в древнейших германских текстах – т.н.

Мерзебургских заклинаниях (записаны в 10 в.), составленных в земле франков.

В Первом мерзебургском заклинании фигурируют женские божества – дисы,

родственные скандинавским валькириям и норнам, а во Втором мерзебургском

заклинании упоминаются Водан как главный носитель магической силы, Фрия и

её сестра Фолла. Некоторые сведения о германской мифологии содержатся в

сочинениях, посвящённых истории готов, историка Иордана (6 в.) и

византийского историка Прокопия Кесарийского (6 в.), в франкских хрониках

Григория Турского (6 в.) и Фредегара (7 в.), в "Истории лангобардов" Павла

Диакона (8 в.), в "Церковной истории народа англов" Беды Достопочтенного (8

в.). Например, Павел Диакон пересказывает этионимическую легенду о

происхождении имени "лангобарды" (букв. "длиннобородые"), в которой

фигурируют Водан и Фрия: Водан покровительствует вандалам, а Фрия –

винилам, она советует своим любимцам сделать так, чтобы женщины винилов

вышли перед битвой пораньше и привязали свои волосы как бороды. Так как

Водан предсказал победу тем, кто раньше окажется на поле боя, то победили

винилы. В Скандинавии сохранились наскальные изображения эпохи бронзы (2-я

половина 2-го тыс. до н.э.) по-видимому, отражающие культовые сцены и

символы: корабли, повозки, пахота, культовый танец и священный брак,

солярные символы в виде колеса, топоры, люди и животные, ассоциирующиеся,

вероятно, с культами плодородия и культом мёртвых; фигура человека с

топором может быть сопоставлена с Тором, а собственно аграрная тема – с

ванами, может быть даже и с Бальдром.

Многие скандинавские учёные находят отражение скандинавской религии

эпохи бронзы в верованиях скандинавских саамов, описанных ещё в 17 в.:

"громовой старик" (Тор-человек), которому приносят в жертву миниатюрные

молоты, соответствует Тору, "небесный человек" – бог плодородия и солнца с

фаллическими чертами – Фрейру, "буревой (ветряной) старик", которому

приносят миниатюрные челны, - Ньёрду. Божество более низкого ранга – бог

мёртвых и бог болезней сопоставляется с Одином. Отсюда вытекает, что на

этой стадии Один не успел стать небесным божеством и главой скандинавского

пантеона.

Северогерманский хронист Адам Бременский (11 в.) сообщает о языческом

культовом комплексе в Упсале (Швеция), в центре которого стоял священный

тис и где особо почитался Фрейр. Топонимика обнаруживает следы культа Тора,

Тюра, Одина, Улля и некоторых других богов, но нет указаний на культ Локи,

играющего такую важную роль в скандинавской мифологии.

Систематические данные имеются только по скандинавской мифологии

последних столетий до принятия скандинавскими народами христианства,

отражённой главным образом в исландских литературных памятниках

раннехристианского времени. Главные источники: поэтическая "Старшая Эдда" –

сборник мифологических и героических "песен", дошедший в исландской

рукописи 2-й половины 13 в. и прозаическая "Младшая Эдда" – учебник

поэтического искусства скальдов, составленный тоже в 13 в. исландцем Снорри

Стурлусоном и содержащий образцы поэзии скальдов (начиная с 9 в.),

расшифровку скальдических мифологических иносказаний (кеннингов) и обзор

самой мифологии; отголоски мифологии имеются и в составленной Снорри

исторической хронике "Хеймскрингла" ("Круг земной"), где изложена

легендарная история норвежских и некоторых шведских королей (сага об

Инглингах). Христианизация Исландии произошла в 1000 г., и древняя

мифология трактована Снорри отчасти как историческая аллегория. Почти

одновременно со Снорри датский хронист Саксон Грамматик в "Деяниях датчан"

передаёт многие мифологические сюжеты, заменяя богов на королей и героев.

Таким образом, в качестве мифологической системы нам известна только

скандинавская мифология (в основном как поэтическая эддическая мифология).

Пространственная "модель мира" скандинавской эддической мифологической

системы включает "горизонтальную" и "вертикальную" проекции. Горизонтальная

проекция антропоцентрична и построена на противопоставлении обитаемого

людьми и занимающего центральную, освоенную часть земли Мидгарда пустынной,

каменистой и холодной окраине земли (Утгард, Ётунхейм), населённой

великанами (ётунами), а также находящемуся вокруг земли океану, где живёт

чудовище Ёрмунганд. Это противопоставление раскрывается как оппозиция

центра и периферии, внутреннего и внешнего, "своего" и "чужого", "культуры"

и "природы". Кроме того, страна великанов обозначена как находящаяся на

севере и востоке. Север в скандинавской мифологии особо демонизирован, на

севере также локализуется царство мёртвых – хель. К обеим проекциям

относится мотив четырёх карликов-цвергов, носящих имена четырёх стран света

(Аустри, Вестри, Норди, Судри), поддерживающих небо по углам.

Основу вертикальной космической проекции составляет мировое дерево –

ясень Игдрасиль. Оно связывает землю, где живут люди (Мидгард), с небом,

где (в Асгарде) находятся боги и где помещается своеобразный "рай" для

павших воинов – вальхалла, а главное – с подземным миром, где находится

царство мёртвых – хель и разнообразные водные источники. Можно даже

сказать, что хель является тем центром, в точке которого совпадают

горизонтальная и вертикальная картины мира. Вертикальная схема

противопоставляет богов и людей, небесное царство для избранных (вальхаллу)

и подземные селения для простых смертных; соответственно – небесных

валькирий и живущих у корней мирового дерева норн – две категории богинь

судьбы. В первой песни "старшей Эдды" "Прорицание вёльвы" вёльва

(провидица) вспоминает "девять миров" и девять древесных основ или корней,

но одновременно перечисляются три корня, соответствующие людям, инеистым

великанам (хримтурсам) и хель. В более поздней редакции "Младшей Эдды"

чёткость вертикальной проекции смазывается, ибо корень связывается не с

людьми, а с небом, а инеистые великаны, уже умершие и живущие в подземном

мире, заменяются просто великанами – ётунами, живущими на краю земли. В

вертикальной схеме с различными уровнями "древесной" космической модели

сопоставлена "зооморфная серия". Орёл на верхушке, змей Нидхёгг у корней,

четыре оленя, поедающие листья ясеня Иггдрасиля, - на среднем уровне.

Нидхёгг в известном смысле эквивалентен Ёрмунганду (в горизонтальной

проекции), так же как подземные источники и реки можно сравнить с

окружающим землю океаном. Кроме того, коза и олень, стоящие на вальхалле,

ствол дерева и источники у корней объединены в вертикальной схеме

циркулированием священного мёда, как источника жизненного обновления и

магических сил. Белка, снующая по дереву, является своеобразным посредником

между "верхом" и "низом". Кроме Иггдрасиля вертикальная проекция знает

Страницы: 1, 2