Конституция 1924 года 
ак уже отмечалось, разные авторы по-разному датируют начало работы над проектом Основного закона Союза. Однако все они обычно относят его к 1923 г., во всяком случае, параграфы или разделы, посвященные разработке Конституции, всегда захватывают время после Первого Всесоюзного съезда Советов. В то же время история Конституции увязывается, разумеется, с созданием Декларации и Договора об образовании СССР. Говорят об этом и упомянутые авторы, однако, в отличие от предшественников, в особенности гражданских историков, они обращают внимание на вопрос о том, какой документ разрабатывался до образования СССР, накануне его - Договор или Конституция. Судя по всему, для гражданских историков здесь нет никакой проблемы: какая разница, как называется правовой акт, лишь бы он правильно решал вопрос создания союзного государства. Но для юриста форма документа имеет большое значение, да и не только для юриста. Дело ведь в том, какое объединение создается, а это зависит в большой мере от оформления его.Авторы упомянутой книги отмечают, что в документах соответствующего периода встречаются одновременно упоминания и о Договоре, и о Конституции, которыми должен быть оформлен Союз. Это обстоятельство замечали и в других книгах, но не придавали ему никакого значения. Кукушкин и Чистяков, отметив этот факт, пытаются проанализировать его истоки и приходят к выводу, что на данном этапе сами творцы соответствующих документов, и партийных, и государственных, очевидно, не придавали существенного значения тому, что они создают. Однако уже накануне Первого съезда Советов обстановка проясняется, и мы видим, что в декабре 1922 г. постепенно исчезают упоминания о Конституции, а везде дружно говорится только о Договоре. Как известно, именно договорный порядок оформления Союза был закреплен и конференцией полномочных делегаций союзных республик 29 декабря 1922 г., и съездом Советов Союза, на которых уже нет ни единого упоминания о Конституции. Больше того, как известно, съезд даже Договор счел не окончательным и отправил его на дополнительное обсуждение в республики. Отсюда возникла проблема в науке: откуда есть, пошла Конституция, создание которой не предусматривалось первоначально никем: ни высшим государственным, ни партийным органом. И не случайно уже в июне 1923 г. в ходе работы так называемой расширенной комиссии ЦИК председатель Совнаркома Украины Х. Раковский добивался, чтобы дело ограничилось именно Договором, и с точки зрения чисто юридической он был абсолютно прав: никто ведь не поручал Комиссии разрабатывать именно Конституцию. Другое дело, что в интересах укрепления Советского государства нужна была именно Конституция, а не Союзный договор. В этой связи встает вопрос и о том, имел ли право ЦИК Союза принимать Основной закон и даже сразу вводить его в действие, но это уже другая проблема.Ю. Кукушкин и О. Чистяков отмечают вместе с тем правомерность и обоснованность решения Пленума ЦК РКП(б) 18 декабря 1922 г., в котором говорилось именно о договорном оформлении Союза: нельзя было перескакивать через ступеньку и создавать Конституцию еще не существующего государства. До тех пор никто из авторов не обращал внимания на эту сторону вопроса.Авторы названной работы, и не они первые, ссылаются на известное выступление М.В. Фрунзе на Февральском пленуме ЦК РКП(б) 1923 г., на котором он говорил о работе над проектом Конституции, якобы осуществляемой Президиумом ЦИК Союза. Однако сообщение об этом очень спорно. По документам дело выглядит несколько сложнее.Содержится в книге и упоминание об известном заседании Комиссии Президиума ЦИК Союза, разрабатывавшей положения о СНК, СТО и наркоматах СССР. Указывается, что именно на ней была создана подкомиссия, которая приступила к обсуждению проекта Конституции, представленного ВЦИК. Это сообщение не ново, о нем не раз упоминалось в литературе. Однако по сей день остается не ясным, откуда взялся проект Конституции, разработанный во ВЦИК, кто давал ВЦИК такое поручение и кто поручал названной подкомиссии заниматься столь важным делом, далеко выходящим, по идее, за пределы ее компетенции.В литературе много говорилось о значении XII съезда партии в истории Основного закона. Что этот съезд действительно имел значение для разработки конституционных проблем - бесспорно. Но вместе с тем правы авторы, осмелившиеся заявить, что самой Конституцией съезд нисколько не занимался, о ней ничего даже не упоминалось. До них, очевидно, считалось неприличным допускать саму идею, что разработка Конституции могла обойтись без съезда партии.В книге Ю. Кукушкина и О. Чистякова впервые отмечается (и это потом повторят другие авторы) значение оформления Союза именно Конституцией, а не договором: договор можно истолковать в разных смыслах, а Конституция есть всегда документ единого государства.В книге упоминается о проблеме датировки принятия первой Конституции Союза, которую в литературе 20-х гг. называли Основным законом, 1923 г., исходя из введения ее в действие еще ЦИКом Союза 6 июля. Кстати, и праздник - День Конституции отмечался до 1936 г. именно в этот день. Авторы, тем не менее, справедливо утверждают, что датировать первую Конституцию Союза следует все-таки 1924 г., поскольку она была окончательно утверждена II Всесоюзным съездом Советов именно в январе этого года.В 70-х гг. в пропаганде стало муссироваться положение о преемственной связи первого Основного закона СССР и первой Советской Конституции - РСФСР 1918 г. Эта идея возникла в связи с опубликованием постановления ЦК КПСС, посвященного 50-летию образования СССР. Она содержит в себе и правильные положения, и неточные. В книге Ю. Кукушкина и О. Чистякова показано реальное положение вещей, то есть в какой мере действительно имела место преемственность принципов и идей, а в какой ее не было.Авторы дают четкое и недвусмысленное определение государственного суверенитета, по поводу которого в литературе, в том числе и посвященной первой Конституции Союза, имеется множество всякого рода противоречивых суждений. Следует подчеркнуть, что они правильно подмечают особенность трактовки суверенитета Конституции 1924 г. Основной закон много и тщательно описывает суверенные права союзных республик и нигде не говорит о суверенитете Союза. Книга справедливо утверждает, что закон считает суверенитет Союза само собой разумеющимся, почему специально и не говорит о нем.Во второе издание монографии, вышедшей в 1987 г., уже в эпоху начавшегося разрушения Советского Союза, авторы, однако, не внесли каких-либо принципиальных изменений. Сделано лишь небольшое дополнение к прежнему тексту, изменена структура соответствующей главы и произведена редакционная доработка.К очередному юбилею образования СССР вышла книга В.П. Портнова и М.М. Славина "Этапы развития Советской Конституции", в которой имеется, конечно, и глава о первой Конституции Союза. Сами авторы признаются, что в ней нет ничего нового, поскольку тема эта разработана уже другими. Главным украшением ее явилась лишь ссылка на Л.И. Брежнева, который еще в 1970 г. провозгласил общеизвестные истины о значении образования СССР. Есть, правда, и одно новшество, с которым, однако, вряд ли можно согласиться. Утверждается, что принятие Конституции и введение ее в действие ЦИК СССР, а не съездом Советов 6 июля 1923 г., было пережитком, даже рецидивом взглядов на ЦИК как верховный орган Союза, которые существовали еще накануне образования СССР*(34). Вряд ли с этим можно согласиться, поскольку ЦИК Союза был прямо уполномочен Первым съездом Советов СССР обобщить замечания республик, создать новый текст Союзного договора и немедленно ввести его в действие*(35).Новый период в разработке проблем образования СССР, а тем самым и первой Конституции Союза, заметен с конца 80-х гг. Целая группа авторов устремляется на эту проблему, пытаясь сказать нечто новое по хорошо известным, и не очень известным, аспектам этой темы. Отличный анализ и обобщение многих публикаций сделал С.А. Байбаков в интереснейшей книге "История образования СССР: итоги и перспективы изучения", вышедшей в 1997 г. Специальная глава в ней уделена и Конституции 1924 г., правда, автор анализирует литературу по преимуществу с историко-партийных позиций, хотя уделяет внимание и историко-правовым суждениям. Так, он обращает большое внимание на внутрипартийную борьбу вокруг пресловутой "автономизации", затрагивая применительно к ней проблему национализма и шовинизма. В этой связи он рассматривает широко известную ныне ленинскую диктовку "К вопросу о национальностях или об "автономизации". Еще С.И. Якубовская увязывала данную проблему со строительством органов власти Союза, видя главное препятствие к объединению народов в шовинистических позициях советского чиновничества, великорусского или обрусевшего, занимавшего ключевые посты в центральных органах Советской власти. Именно в этом духе трактуется и позиция В.И. Ленина, выступавшего действительно, если не целиком, то преимущественно, с критикой именно великодержавного шовинизма и местного национализма. Дальнейшая история нашей страны показала, что такая постановка вопроса более правильна. Больше того - Советский Союз был разрушен через 70 лет именно националистическими силами, в том числе и в рядах самой Коммунистической партии.В указанной главе С.А. Байбаков довольно далеко выходит за рамки истории Конституции. Так, он анализирует литературу, касающуюся борьбы в верхушке Коммунистической партии. Вспоминается и знаменитое "грузинское дело". Вслед за другими авторами С.А. Байбаков рассматривает старания грузинских националистов во главе с Б. Мдивани как борьбу против образования СССР, хотя, как уже говорилось, группа Мдивани выступала преимущественно против Закавказской Федерации, вернее, даже против вхождения Грузии в ЗСФСР. Конечно, это также была националистическая позиция, но сориентированная в другую сторону. Надо сказать, что, несмотря на осуждение Мдивани, а впоследствии и объявление его и коллег "врагами народа", идея разрушения Закавказской Федерации победила при подготовке Конституции СССР 1936 г. Глядя еще дальше, нельзя не заметить, что разрушение ЗСФСР, очевидно, отразилось и на той всеобщей потасовке, конфликтной обстановке, которая начала складываться в Закавказье с 1988 г. Думается, что все спорные вопросы в Карабахе, Абхазии, Южной Осетии было бы легче решить в рамках одной, хотя и федеративной, Закавказской республики.Приступая к анализу литературы о Конституции 1924 г., Байбаков отступает от принципа рассмотрения только современных авторов, захватывает и литературу, начиная с 20-х гг., что, конечно, отнюдь не мешает делу. В частности, он отмечает проблему непонятной комиссии, которая работала над проектом с 3 февраля и до середины месяца, а потом, по словам автора, продолжила свою деятельность в связи с возникновением идеи второй палаты ЦИК Союза.Во всей обширной литературе, которая так или иначе касалась создания Конституции 1924 г., обычно говорится о громадном значении для нее решений ХII съезда РКП(б). С.А. Байбаков более осторожно характеризует роль съезда в разработке проекта Конституции. Он говорит лишь о том, что на пленарных и секционных заседаниях съезда важное место заняло обсуждение "проблем конституционного характера". Действительно, на съезде обсуждался специально вопрос "о национальных моментах в партийном и государственном строительстве", по которому развернулись оживленные прения. И в докладе И.В. Сталина, и в прениях ставились вопросы национального строительства, которые, конечно, в той или иной мере имели значение для разработки Конституции. Однако прямо об Основном законе никто на Пленуме не говорил. Ораторов больше интересовали проблемы шовинизма и национализма, национальной культуры, разграничения компетенции между наркоматами Союза и республик. Особенно много внимания уделялось так называемому "грузинскому делу".Надо сказать, что это самое дело очень занимало авторов литературы об образовании СССР, причем определенной части руководителей Компартии Грузии приписывались разные грехи. После XX съезда КПСС в свете тотальной критики Сталина стали, естественно, выгораживать Б. Мдивани и его соратников, несмотря на их очевидный национализм и сепаратизм. При этом истинная позиция грузинских деятелей была труднопонимаема. Материалы XII съезда партии дают достаточно ясный ответ на этот вопрос.Конечно, Б. Мдивани отнюдь не выступал, как это ему приписывают некоторые, против объединения республик, однако это объединение он понимал и принимал по-своему. И дело не только в желании выйти из Закфедерации и непосредственно вступить в Советский Союз. Б. Мдивани мыслил себе некое государственное объединение как Союз всех национальных, даже и не только национальных, районов без различия существующего в 1923 году их статуса. В заседании секции ХIII съезда партии по национальному вопросу он внес "Проект организации Союза Социалистических Советских Республик", п. 1 которого гласил: "СССР организуется из существующих независимых автономных республик и областей на равных началах по принципу пропорционального представительства"*(36).Нечто подобное много лет спустя предложил по совету заокеанских друзей академик А.Д. Сахаров. Нечто подобное с некоторыми, правда, отличиями и было осуществлено, хотя уже не на уровне Союза, а на уровне России, после 1991 г.Поэтому формулировку С.А. Байбакова следует признать более близкой к истине. Съезд действительно обсуждал вопросы, имеющие то или иное отношение к Конституции, но непосредственно ею не занимался.Правда, в выступлениях некоторых делегатов на секции съезда, например, Б. Мдивани и Х. Раковского слово Конституция употреблялось, но первый из них отождествлял Союзный договор, принятый I съездом Советов, с Конституцией и требовал его изменения*(37).Менее точно характеризует автор значение IV совещания ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей, проходившего в июне 1923 г. Совещание и тематически и хронологически было, конечно, тесно связано с работой Расширенной комиссии ЦИК СССР. И несмотря на это собственно конституционные вопросы на нем практически не поднимались, если не считать проблемы наркоматов. Но даже и они обсуждались в отрыве от проекта конституции, так сказать, в абстракции. Только Сталин в заключительном слове коснулся важного конституционного вопроса о второй палате ЦИК и наркоматах. Посему думается, что утверждение С.А. Байбакова о выработке совещанием важных рекомендаций для комиссий ЦИК СССР и ЦК РКП(б) вряд ли можно признать точным.С.А. Байбаков дает обзор мнений о политической сущности споров по конституционным вопросам в комиссиях ЦК РКП(б) и ЦИК СССР, причем берет под свою защиту Х. Раковского и Н.А. Скрыпника, которых советские авторы традиционно обвиняли в сепаратизме. Думается, что он прав, когда снимает с этих деятелей клеймо "врагов народа", однако вряд ли стоит оспаривать тот факт, что они предпочитали видеть Советский Союз менее прочным, чем это хотелось И.В. Сталину и его единомышленникам*(38). В секции ХIII съезда партии Х. Раковский прямо предлагал "сократить права центральных органов и усилить права местных" (имеются в виду, конечно, республиканские органы)*(39).В целом следует признать высокую ценность работы Байбакова, сделавшего впервые такой четкий обзор взглядов и мнений по вопросу о Конституции 1924 г., хотя нельзя не отметить определенного налета тех нигилистических воззрений, которые сложились у нас по известный причинам в 90-х гг.Конституции СССР 1924 г. уделяют определенное внимание и работы по истории государства и права союзных республик, естественно, тех, которые существовали в момент образования Союза. Так, краткие сведения по этой проблеме даются в "Истории государства и права Азербайджанской ССР" (Баку, 1973). Естественно, что говорится о влиянии Конституции Союза на Основные законы республик, разумеется, и ЗСФСР. Авторы конкретно анализируют, что пришлось изменить в Конституции Закфедерации.В книге Ш. Петросяна "История конституционного развития советской государственности в Армении" (Ереван, 1968) дается краткий очерк создания Конституции СССР и ее содержания, не вызывающий особых замечаний. Автора, конечно, больше интересуют проблемы Закавказской Федерации и самой Армении. В частности, он включается в спор о правовой природе Закфедерации, оспаривая утверждение тех авторов, которые считают Закавказский Федеративный союз конфедерацией. Ш. Петросян обосновывает также утверждение о том, что Армения в составе ЗСФСР была суверенным государством, а не автономией. Следовало бы только упрекнуть автора за неточное название книги. Впрочем, такая неточность свойственна многим государствоведам: вместо того, чтобы говорить о развитии Конституции Армении, говорят о конституционном развитии Армении, из чего не ясно, что же развивается - Конституция или Армения?Эти же проблемы, но, естественно, в более сжатом виде, освещают и авторы коллективной монографии, подготовленной в Институте философии и права Академии наук Армении в 1974 г. "История государства и права Советской Армении". Как известно, руководство Армении наиболее безоговорочно поддерживало идею образования СССР и активно боролось против закавказских национал-уклонистов. В книге даются факты на этот счет.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
|
|
