Разговорный компонент как специфика гуманитарного дискурса Льва Николаевича Гумилева

В отличие от бытового в бытийном дискурсе предпринимаются попытки раскрыть свой внутренний мир во всем его богатстве, общение носит развернутый, предельно насыщенный смыслами характер, используются все формы речи на базе литературного языка. Бытийное общение преимущественно монологично и представлено произведениями художественной литературы и философскими и психологическими интроспективными текстами.

В.И. Карасик выделяет следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный [23, 10]. Институциональный дискурс, по мнению В.И. Карасика, "есть специализированная клишированная разновидность общения между людьми, которые могут не знать друг друга, но должны общаться в соответствии с нормами данного социума.

Научный дискурс (по типологии Карасика) относится к институциональному типу дискурсов. Характерной особенностью данного дискурса является то, что "участниками научного дискурса являются исследователи как представители научной общественности, при этом характерной особенностью данного дискурса является принципиальное равенство всех участников научного общения в том смысле, что никто из исследователей не обладает монополией на истину, а бесконечность познания заставляет каждого ученого критически относиться как к чужим, так и к своим изысканиям… Ученые выступают в нескольких ипостасях, обнаруживая при этом различные статусно-ролевые характеристики: ученый-исследователь, ученый-педагог, ученый-эксперт, ученый-популяризатор. Клиенты научного дискурса четко очерчены только на его периферии, это широкая публика, которая читает научнопопулярные журналы и смотрит соответствующие телепередачи, с одной стороны, и начинающие исследователи, которые проходят обучение на кафедрах и в лабораториях, с другой стороны" [23, 11-12].

Научный дискурс проявляется в формах непосредственной коммуникации и опосредствованной коммуникации - с помощью текстовых письменных сочинений [42, 187]. В научной коммуникации задачей читателя является верификация текста, т.е. оценка по шкале истинность-ложность [30, 96]. Каждое высказывание в таком тексте претендует на верифицируемость - как собственную, так и связанного с ним контекста. Иначе говоря, истинностная оценка всегда здесь оказывается в области намерений автора, в коммуникативном фокусе высказывания.

Как отмечают исследователи, язык науки, как правило, характеризуется, помимо наличия в нем специфической лексики:

- отсутствием эмоционально-оценочных элементов;

- сухостью изложения;

- элиминированием иностилевых вкраплений;

- наличием слов, словосочетаний, предложений, которые выражают логические причинно-следственные отношения [48, 43-58].

Научные тексты характеризуются также:

- явной членимостью;

- жестким схематизмом;

- неизменной последовательностью частей, включающей:

1) постановку задачи;

2) отображение процесса исследования;

3) формулирование выводов [10, 75-94].

Отмечается в научном дискурсе тенденция к более частому, чем в других разновидностях текстов использованию некоторых видов синтаксических конструкций, например, номинализированных субъектно-предикатных словосочетаний в составе предложения; детерминантов; подлежащных групп, находящихся, как правило, в конце предложения и осложненных сочинительными рядами; сказуемостных групп в виде номинативно-глагольных словосочетаний и т. д. [32, 120].

Для научных текстов характерно также наличие такой доминирующей стилевой черты, как отвлеченно-обобщенность. Отмечается, что разные научные тексты характеризуются различной степенью абстрактности.

Целью научного дискурса является "процесс вывода нового знания о предмете, явлении, их свойствах и качествах, представленный в вербальной форме и обусловленный коммуникативными канонами научного общения - логичностью изложения, доказательством истинности и ложности тех или иных положений, предельной абстракцией предмета речи" [23, 12]. Ценности научного дискурса, по мнению В.И. Карасика, "сконцентрированы в его ключевых концептах (истина, знание, исследование) и сводятся к признанию познаваемости мира, необходимости умножать знания и доказывать их объективность, к уважению к фактам и беспристрастности в поисках истины, к высокой оценке точности формулировок и ясности мышления". Эти ценности, как отмечает автор, сформулированы в изречениях мыслителей, но не выражены в специальных кодексах, они вытекают из этикета, принятого в научной среде, и могут быть сформулированы в виде определенных оценочных суждений [23, 13].

Тематика научного дискурса отличается охватом широкого круга проблем; в этом вопросе принципиально важным является выделение естественнонаучных и гуманитарных областей знания.

Гуманитарные науки менее формализованы и обнаруживают сильную зависимость объекта познания от познающего субъекта. Поскольку научный дискурс характеризуется выраженной высокой степенью интертекстуальности, опора на прецедентные тексты и их концепты для рассматриваемого дискурса является одним из системообразующих признаков.

Особым видом научного дискурса является научно-гуманитарный дискурс, который представляет собой совокупность текстов гуманитарных дисциплин, изучающих человека через продукты его социально культурной деятельности. Невозможность математически точного знания о человеке и продуктах его творческой деятельности, заключенного в рамки двузначной логики, придает особую специфику научно-гуманитарному дискурсу. С одной стороны, он в целом подчиняется правилам построения научных текстов, должен отвечать критериям научности. С другой стороны, следует обратить внимание на свойства предмета исследования в гуманитарных науках, который всегда может рассматриваться как знаковая система, имеет семиотический аспект и под определенным углом зрения сам выступает как текст [45, 37], следовательно, не поддается или весьма в слабой степени поддается формализации. Такие свойства предмета исследования в научно-гуманитарном дискурсе придают ему черты, сближающие его с художественной и разговорной речью. Это черты субъективизма - проявления личного авторского начала; коммуникативности - направленности на реципиента, учета его знаний и мнений, мировоззренческих позиций, иногда душевных состояний; диалогизма, то есть "информационной смены ролей между автором текста и его читателем", что не следует смешивать с коммуникативной направленностью, адресованностью текста [4, 11].

Некоторая противоречивость требований строгой научности и влияния предмета исследования разрешается в относительно меньшей формализованности, меньшей точности в выражении тех или иных положений. Большую, чем в других науках, роль, наряду с "серьезным тембром" высказываний, когда строение последних прямо соответсвует смыслу высказываемого, играет в гуманитарных науках "парадоксальный тембр", находящий выражение в коннотативно значимых сочетаниях слов и синтаксических конструкций, выражающих особое отношение автора к тому, о чем он пишет [49, 20].

Таким образом, дискурс понимают как коммуникативное явление с введенными в него социальными, культурными, психологическими и другими типами контекстов, а также связывают со спецификой ментальной деятельности участников коммуникации и другими факторами. Специфика дискурса по отношению к тексту заключается в том, что дискурс как сложное коммуникативное целое наряду с текстом, речевой коммуникацией включает и нелингвистические компоненты. Особым видом научного дискурса является научно-гуманитарный дискурс, который представляет собой совокупность текстов гуманитарных дисциплин, изучающих человека через продукты его социально культурной деятельности. В научно-гуманитарном дискурсе знание выступает в единстве с субъектом, языковой личностью.

1.2. Языковая личность. Структура языковой личности

Обращение ученых к проблеме языковой личности, включение ее в лингвистическую парадигму в последние два десятилетия связано с гуманизацией языкознания, с поворотом к ценностно-ориентированным областям знания, с возвращением антропоцентрической картины мира. Языковая личность - это одна из актуальных и перспективных проблем современной когнитивной и коммуникативной лингвистики. В последнее время проблема языковой личности активно рассматривается в разных аспектах: психолингвистическом, социолингвистическом, культурологическом, лингводидактическом, функциональном, эмотивном, прагматическом и др. [8, 17].

Особенный интерес для языковедов данная проблема представляет в свете предложенного Ю. Карауловым нового подхода - "за каждым текстом стоит языковая личность" (в противовес основному тезису лингвистических исследований последнего полувека "за каждым текстом стоит система языка") [27, 39].

Понятие языковой личности и сам термин были введены в лингвистику в 30-х годах В.В. Виноградовым [12, 30], который исследовал язык художественной литературы. Дефиниции языковой личности лингвист не дал, но заметил, что уже Бодуэна де Куртене, для которого "проблема индивидуального творчества была чуждой", интересовала языковая личность "как вместилище социально-языковых форм и норм коллектива, как фокус скрещения и слияния разных социально языковых категорий" [цит. по: 7, 8].

Со второй половины 80-х годов проблему национальной языковой личности на материале русского языка, в частности языка художественных произведений, фундаментально разрабатывает Ю.Н. Караулов [27, 39]. В своей монографии "Русский язык и языковая личность" он определяет языковую личность как "личность, реконструированную в основных своих чертах на основе языковых черт" [27, 40]. В другой работе [25, 224] лингвист объясняет этот термин как "совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью" [25, 230]. Т.е. в этом определении Ю.Н. Карауловым соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов.

В представлении языковой личности, согласно Ю.Н. Караулову, выделяются три уровня:

1) вербально-семантический уровень (или структурно-системный);

2) когнитивный уровень (или тезаурусный);

3) прагматический уровень (мотивационный) [26, 35-37].

При изучении языковой личности на первом уровне необходимо вычленить из совокупности порожденных ею текстов необыденного содержания специфическую, неповторимую для данной личности часть в ее картине мира. Этого можно достичь при условии, что базовая, инвариантная часть языковой модели мира, характерная для общенационального языкового типа, уже установлена.

Второй уровень анализа языковой личности предполагает характеристику мотивов и целей движущих ее развитием, поведением, управляющих ее текстопроизводством и в конечном итоге определяющих иерархию смыслов и ценностей в ее языковой модели мира [20, 13]. Именно на этом высшем уровне языковая личность представлена в самом общем смысле. Поэтому к характеристике языковой личности, например, учёного можно прийти, двигаясь: 1) от языка к личности и ее тезаурусу; 2) путем обратным от коммуникативных потребностей, ценностных ориентиров, целей, мотивов и вообще всей совокупности социально-психологических характеристик личности, т. е. на основе всей совокупности вышеуказанных характеристик личности, представленных в литературе, необходимо выявить наиболее полные сведения об изучаемой личности.

По утверждению Ю.Н. Караулова, уровни находятся в зависимости один от другого, но эта зависимость далеко не прямая и не однозначная. Знание об устройстве и особенностях функционирования вербально-семантического уровня данной личности еще не дает оснований делать заключение о языковой модели мира, т. е. от лексикона личности нельзя перейти непосредственно к ее тезаурусу; точно коль скоро нам известен тезаурус личности, мы еще не можем делать вывод о мотивах и целях, управляющих ее текстами [27, 52]. Для перехода от одного уровня к другому каждый раз нужна дополнительная экстралингвистическая информация, поставляемая социальной составляющей языка и связанная с "историей" ее приобретения к принятым в данном обществе стереотипам в соотношении жизненно важных понятий, идей. На основе этой информации от вербально-семантического уровня возможен переход к лингвокогнитивному. Для перехода к мотивационно-прагматическому уровню необходима дополнительная информация о социальном функционировании языковой личности, о ее социальных ролях и референтных группах. Но поскольку личность не только социальна, а и индивидуальна, второй информационной составляющей при переходе к ее "прагматикону" должна быть психологическая, а именно этнонационально-аффективная, характеризующая ее интенциональности в коммуникативно-деятельностной сфере [20, 16].

Таким образом, в понятии языковой личности фиксируется связь языка с индивидуальным сознанием личности, с мировоззрением. Любая личность проявляет себя и свою субъектность не только через предметную деятельность, но и через общение, которое немыслимо без языка и речи. Речь человека с неизбежностью отражает его внутренний мир, служит источником знания о его личности. Более того, "очевидно, что человека нельзя изучить вне языка... ", поскольку, даже с обывательской точки зрения, трудно понять, что представляет собой человек, пока мы не услышим, как и что он говорит. Но также невозможно "язык рассматривать в отрыве от человека", так как без личности, говорящей на языке, он остается не более чем системой знаков [33, 15].

Деятельностный характер языкознания обусловливает значительную интегрированность, комплексность исследования языка личности, так как язык в действии предусматривает подключение факторов широкого диапазона - психологических, ментальных, прагматических и др. Не следует выпускать из виду и то, что языковая личность является самым важным компонентом дискурса, коммуникантом, детерминированным совокупностью ментальных, психических, эмоциональных, оценочных, прагматических и др. определений [28, 33-52]. Все эти определения проявляются в языке личности и реконструируются в основных своих чертах на базе языковых средств.

Следует заметить взаимосвязь между коммуникантом, языковой личностью и результатом ее речевой деятельности, способом общения, поведением в ряду коммуникативных ситуаций. С одной стороны, коммуникативные, дискурсивные возможности личности дают основания для прогнозирования возможного способа аргументации речевой деятельности и ее результата - текста. С другой стороны, сам дискурс предусматривает реализацию определенных характеристик коммуниканта. Именно поэтому очень трудно судить о присущих личности языковых чертах. Ведь языковая личность обладает постоянными признаками у коммуниканта. В свою очередь языковой личностью руководит сама коммуникативная ситуация.

Исследователи доказательно замечают, что черты языковой личности выражаются в индивидуально-авторской картине мира [38, 40], подчеркивают такие характерные признаки языковой личности как "соединение у личности говорящего его языковой компетенции, стремление к творческому самовыражению, свободного, автоматического осуществления разносторонней языковой деятельности. Языковая личность сознательно относится к своей языковой практике, несет на себе отражение общественно-социальной, территориальной среды, традиций воспитания в национальной культуре. Творческий подход и уровень языковой компетенции стимулируют языковую личность до усовершенствования языка, развития языкового вкуса, постоянного отображения в языке мировозренческо-общественных, национально-культурных источников и поисков новых, эффективных, индивидуально-стилистических средств языковой выразительности" [38, 41].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6