Гендерные исследования в современной лингвистике 
нализ писем избирателей показал, что женщины в письмах, как правило, благодарят, жалуются, жалеют, сочувствуют, чаще и легче признают свою умственную несостоятельность и неспособность разобраться в перипетиях предвыборной агитации, следовательно, чаще конструируются как объекты (или жертвы) внешних действий или решений, как «слабое звено»; тогда как мужчины обычно анализируют, обвиняют, советуют и напутствуют, следовательно, представлены как субъекты, принимающие решения или оказывающие воздействие. Так, женщины используют форму возвратного залога в предикате (никак не успокоюсь, хочу разобраться), ментальные глаголы, направленные внутрь себя, а не во вне (поражена, не верю); у мужчин преобладает в предикате действительный залог (сказал, придумал).В результате анализа транзитивности глагольных предикатов (модель анализа транзитивности делит глаголы на категории в зависимости от выполняемой деятельности и ролей участников) автор приходит к выводу о том, что «… с учетом современных представлений о языке как системе ориентирующего поведения, основная функция которого состоит не столько в передаче информации и осуществлении референции к независящей от него реальности, сколько в ориентации личности в её собственной познавательной области, подобные репрезентации «женского голоса» являются деструктивными. В целом проведенное исследование ещё раз подтверждает правомерность современного подхода к феноменам «мужественность» и «женственность» не как к неизменной природной данности, а как к динамичным продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию».В стадии разработки находится проблема гендерной специфики метаязыковых компонентов. Выдвинута гипотеза о гендерной специфике метаязыковых компонентов речевых высказываний как средств управления ментальной деятельностью и внешним коммуникативным поведением собеседника. Опубликованы данные о гендерной специфике употребления вводных слов: более характерны для мужской речи вводные слова, имеющие значение констатации (конечно, очевидно); женская речь специфична тем, что в ней чаще мы находим модальные конструкции, выражающие различную степень неуверенности (может быть, по-моему, по-видимому). Характерным признаком мужской речи, по данным исследования Т.А. Гомон, является избыток абстрактных существительных, однообразие лексических средств передачи эмоций. Эвфемизмы, престижные, стилистически повышенные формы, клише, книжная лексика свойственна в большей мере женской речи Исследование компьютерной терминологии на предмет выявления степени воздействие фактора «пол коммуниканта» на результаты речемыслительной деятельности показало, что факторы «возраст коммуниканта» и «образование коммуниканта» в большей мере обусловливают результаты интеракции коммуникантов в тех или иных дискурсивных условиях, чем фактор «пол коммуниканта». Исследование не подтверждает устоявшийся стереотип, согласно которому женщины якобы должны проявлять себя в различных сферах общения совершенно иначе, чем мужчины. В фокусе внимания исследователей оказывается и гендерная концептосфера современного русского анекдота.Е.М. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова констатируют отсутствие резких «непроходимых» границ между женской и мужской речью. Выявленные ими особенности мужской и женской речи отмечены как тенденции употребления, симптомы первого и второго порядка.В процессе разработки находится невербальный аспект гендерного коммуникативного поведения. Выдвигается гипотеза, суть которой в том, что, описывая КП, следует говорить не о половых или гендерных невербальных различиях, а о двух стилях коммуникативного поведения, мужском (маскулинном) и женском (фемининном), и соотносить стереотипы не с полами, а со стилями поведения. За последние несколько лет появились работы, которые направлены на объективизацию концептов гендерных концептосфер. Описывая результаты сопоставительного изучения русской и испанской ассоциативно-вербальных сетей, Ю.Н. Караулов приходит к выводу о необходимости гендерного анализа ассоциативных ответов в каждом из языков. Ссылаясь на данные гендерных исследований ассоциативных полей на материале иностранных языков, исследователь высказывает гипотезу о том, что «молчание» - один из принципов «женской» стратегии в коммуникации. Однако данные, подтверждающие высокую ценность молчания в русской женской концептосфере, отсутствуют.Обобщены результаты рецептивного эксперимента, выявлены доминирующие признаки концептов вежливость и грубость в сознании женщин и мужчин (Зацепина 2003). В серии ассоциативных экспериментов Е.И. Горошко были использованы следующие группы стимулов: гендерно маркированная лексика; слова, описывающие базовые эмоции; названия основных цветов спектра и собственно сами цветоносители. Особая ценность работы заключается в комплексном подходе к анализу реакций. В частности, исследователь считает, что на ассоциативное поведение человека оказывают влияние не только гендерный, но и ряд других факторов: уровень образования, родной язык, специфические условия жизни и некоторые изменения состояния сознания человека. Введение ряда параметров представляется крайне важным, так как, именно сопоставив множество ассоциативных полей, можно обнаружить закономерности и специфику содержания и функционирования образов языкового сознания, динамику их развития. Ученый пишет о значимости категории гендер в лингвистическом описании, возможности её фиксации и отражения в структурах языкового сознания, что особенно явственно проявляется на эмоциональном и гендерном стимульном материале. Результаты экспериментов показали, что самое сильное влияние на ассоциативное поведение испытуемых оказали сначала факторы пола и условий изоляции людей от общества, затем - факторы возраста, уровня образования и родного языка. Исследователь особо отмечает, что в целом в ассоциативном поведении полов больше сходств, чем различий. Данные почти всех серий экспериментов показали, что женские реакции менее стереотипны, более разнообразны, чем мужские. Данный вывод ученый интерпретирует как признак, свидетельство большей подвижности и изменяемости женского сознания.Ценными представляются работы ученых, которые преследуют цель вскрыть психологический механизм образования гендерных стереотипов языкового сознания. Исследователи обнаруживают ряд специфических свойств когнитивных гендерных метафор «мужественности» и «женственности»: возможность их использования в применении к объектам разного пола и не связанным непосредственно с полом, возможность метафоры отсылать реципиента к реальным мужчинам и женщинам, которым тоже начинают приписывать объединенные в метафоре признаки.Авторы указывают на наличие специфических черт гендерного стереотипа национального языкового сознания: «Гендерные стереотипы обнаруживают как стабильность, так и определенную изменчивость, которые в разных языках могут не совпадать». Мужественность и женственность, считает А.В. Кирилина, - исторически изменчивые концепты. В результате диахронического анализа СМИ была подтверждена гипотеза о том, что среди экстралингвистических факторов, оказывающих влияние на функционирование гендерных стереотипов в массовой коммуникации, существенное влияние оказывает социальный заказ. В русском языке стереотип женственности определяется четче, нежели стереотип мужественности, в большей степени фиксируются личностные, а не биологические характеристики, зафиксирован сниженный андроцентризм русского языка. Выявлена тенденция зрелой части населения к более четким гендерным стереотипам в коммуникации и стремление молодого поколения к эгалитарности (нивелированию гендерных различий) (Беляев, Хренова 2002).Факты, фиксирующие гендерные стереотипы, отраженные в языке, почерпнуты из анализа разных источников.Так, в одних работах гендерные стереотипы объективизированы на основе анализа лексикографических источников (Колесникова 2002; Попов 2000). В частности, анализ компаративных устойчивых словосочетаний показал, что отражение гендерных стереотипов имеет место быть, когда «женские» коллокации указывают на отрицательные качества характера, а «мужские» - на негативное поведение (Попов 2000).А.В. Кирилина в качестве материала, отражающего гендерные стереотипы, использует продукцию СМИ (см. выше), паремиологию (данные черпает из сопоставительного анализа русской и немецкой паремиологии). В результате паремиологического анализа А.В. Кирилиной описаны концепты «мужчина», «женщина», «мужественность», «женственность», «муж», «жена», «отцовство», «материнство». Вызывает интерес характер коннотации концепта «говорить»: «…русская паремиология фиксирует весьма отрицательное отношение к самому процессу женского говорения: слова «женщина-баба» и «говорить» встречаются в одном семантическом ряду редко: почти всегда «говорить» замещают его отрицательно коннотированные синонимы: брехать, врать, сплетничать» (Болтенко, stereotip.pdf).Предметом исследования Е.А. Картушиной (Картушина 2003) стали словосочетания различной степени устойчивости и фразеологизации английского и русского языков, конструирующих в массовой коммуникации гендерные образы, нормы и представления о гендерном поведении, его характеристиках и оценках. Автор отмечает доминирование отрицательной коннотации и импликацию подчиненного положения в презентации женского образа («мужняя жена, трофейная вещь, игрушка в руках, птичка в клетке, аграрно-сырьевой придаток, престижное дополнение») и преобладание положительной оценки с оттенком иронии - в представлении мужского образа («отец родной, рыцарь без страха и упрека, настоящий мужчина»).Обобщая накопленный материал, результат работы в третьем направлении, авторы подводят итог: «Факт андроцентричности естественного языка доказан во многих работах и является, по всей видимости, универсальным. Однако степень андроцентричности разных языков может быть различной и зависеть от специфики концептуализации понятий в данном языке, а также от особенностей языка» (Добровольский, Кирилина 2000). В рамках культурологического подхода к освещению проблем гендера обсуждается гипотеза Л.Н. Гумилева о феминизации культуры и затухании «пассионарности» этноса (Митрофанова 2001).Продуктивным оказался взгляд с позиции гендерной бинарной оппозиции на проблему национальной идентификации: исследования в области историософии обнаруживают феминные черты (беспредельность, бесформенность, материальность, телесность, природность), характеризующие «образец русскости» (Рябов 2000; 2001; 2002). Особого внимания заслуживает монография А.В. Кирилиной «Гендер: лингвистические аспекты». Автор наметила перспективу развития, сформулировала задачи лингвистической гендерологии, первоочередной из которых является изучение речевого поведения мужчин и женщин, «где выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона, способы достижения успеха в коммуникации - то есть специфика мужского и женского говорения (Кирилина 1999).3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознанияВ рамках когнитивной парадигмы основополагающей является мысль о том, что языковая форма представляет собой отражение когнитивных структур, то есть структур человеческого сознания, мышления и познания. Научно обоснован тезис о необходимости исследования гендера с позиции когитологии, позволяющей «выстроить соответствующие модели понимания гендерных дискурсов как ментальных пространств, заменяющие возможные миры и ситуации» (Халеева 2000, с.12). В рамках вышеназванного подхода мы затрагиваем, в первую очередь, проблему определения языкового сознания. Обсуждению этой проблемы в лингвистике уже сотни лет, однако, когнитивный фокус зрения привнес новый, свежий взгляд. Прежде чем дать определение языкового сознания, необходимо обозначить место языкового сознания в системе когнитивных структур. В определении языкового сознания И.А. Стернина обозначено место языкового сознания в когнитивном и коммуникативном сознании. Перечисляя виды сознания, И.А. Стернин предлагает «Сознание «вообще»... назвать когнитивным, подчеркивая его ведущую «познавательную» сторону - сознание формируется в результате познания (отражения) субъектом окружающей действительности; содержание сознания представляет собой знания о мире, полученные в результате познавательной деятельности (когниции) субъекта.В связи с этим под языковым сознанием предлагается понимать совокупность психических механизмов порождения, понимания речи и хранения языка в сознании, то есть психические механизмы, обеспечивающие процесс речевой деятельности человека... Таким образом, языковое сознание - это часть сознания, обеспечивающая механизмы языковой (речевой) деятельности: порождение речи, восприятие речи и хранение языка в сознании» (Стернин 2004, с.45). Далее И.А. Стернин вводит понятие коммуникативного сознания, аргументируя необходимость разграничения языкового и коммуникативного сознания тем, что речевая деятельность человека сама является компонентом более широкого понятия - коммуникативной деятельности человека. Коммуникативное сознание, по мнению ученого, это совокупность коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов, которые обеспечивают весь комплекс коммуникативной деятельности человека. Это коммуникативные установки сознания, совокупность ментальных коммуникативных категорий, а также набор принятых в обществе норм и правил коммуникации (Там же).В свете нашего исследования, акцент в котором сделан на прагматической функции языка, введение понятия коммуникативное сознание представляется весьма важным. Таким образом, соотношение когнитивного, коммуникативного и языкового сознания И.А. Стернин предлагает изобразить так:|
Когнитивное сознание | | Коммуникативное сознание | | Языковое сознание | | |
На сегодняшний день существует много интерпретаций понятия языковое сознание, исследователи сходятся только в том, что точного, исчерпывающего определения языкового сознания пока нет, склоняются к многоаспектной трактовке языкового сознания и определяют языковое сознание в широком и узком смысле: «В широком значении языковое сознание включает в себя отражение объективного мира в двухстороннем знаке, в котором соединены представления о предметах и явлениях объективного мира со звуко-моторными представлениями. В узком значении языковое сознание можно определить как отражение специфической языковой структуры в подсознании носителей языка. Это - совокупность законов, правил и закономерностей языка на уровне умений, проявляющееся в способности правильно выбрать и употребить языковые средства в процессе коммуникации» (Горошко 2003, с.24). Итак, вслед за Е.И. Горошко «под языковым сознанием нами прежде всего понимаются образы сознания, овнешняемые языковыми средствами: словами, словосочетаниями, фразеологизмами, текстами, ассоциативными полями и ассоциативными тезаурусами как совокупностями этих полей» (Горошко 2001).В праве ли мы говорить о языковом сознании гендерной группы или же языковое сознание представляет собой однородное образование? А.И. Фефилов считает, что в традиционном обществе сознание практически является гомогенным, а критический компонент реализуется в отношении к другому языку/подъязыку, а также к языку специфических языковых групп, в числе которых называет женский/мужской язык. Распад традиционной культуры и социальные катаклизмы приводят к нарушению односторонности языкового сознания, возникают различные инварианты языкового сознания, ориентированные на идеалы и нормы разных социальных групп, которые могут противоречить друг другу (Фефилов 1988, с. 184). Принимая во внимание тот факт, что предметом нашего исследования стало языковое сознание периода социальных катаклизмов (90-е г.), то можно предположить, что результаты исследования фиксируют специфические признаки гендерных вариантов языкового сознания. При обсуждении проблем языкового сознания необходимо выяснить, какие психические механизмы обеспечивают функционирование языкового сознания. Их сопоставительный анализ показал, что «...между когнитивными феноменами пролегает фундаментальное различие с точки зрения того, какова их роль по отношению к языку. Одни из них ответственны за использование языка в реальном времени, что называется он-лайн. К когнитивным феноменам он-лайн, в частности, относятся оперативная память, внимание, активация. Феномены другого типа не имеют прямого отношения к функционированию языка в реальном времени, а связаны с языком как со средством хранения и упорядочивания информации - это феномены типа офф-лайн. К феноменам второго типа относятся долговременная память, система категорий и категоризация, структуры представления знаний, лексикон и др.» (Кибрик 1994, с. 126).
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
|
