Язык в эпоху перемен
Язык в эпоху перемен
Язык в эпоху перемен
Кандидат филологических наук И. Левонтина
Когда окружающая действительность стремительно, и не
всегда ко всеобщему удовольствию, меняется, язык именно в силу своей
стабильности остается один поддержкой и опорой, позволяет сохранять собственную
идентичность и культурную преемственность. Поэтому люди реагируют на языковые
инновации весьма болезненно. Легко заметить, что в любой радио- или
телепередаче, где говорят о языке или культуре, кто-нибудь обязательно начинает
восклицать: «Как мы стали говорить! Зачем столько заимствований? Мы забываем
хорошие русские слова, теряем духовность... Скоро вообще не сможем читать
Пушкина без перевода!»
То, что язык оказывается переменчивым и пугающе
незнакомым, люди нередко воспринимают как утрату последнего прибежища и
окончательный крах. Между тем оснований для таких панических настроений в
общем-то нет. Язык – организм очень живой и живучий. Он чрезвычайно
чувствителен и восприимчив, но ему не так-то просто что-нибудь навязать. Если
новое слово или новое значение слова прижилось, значит, это зачем-то языку
нужно: в нашем сознании, в культуре появился новый смысл, новое понятие, для
которого недостает словесной оболочки. А если нет потребности в такой оболочке
– как новое слово ни насаждай, язык его либо отторгнет, либо переосмыслит и
вложит в него то содержание, которое ему нужно. Однако это не означает, что нет
смысла вообще говорить о том, правильно ли мы употребляем те или иные слова,
выражения. Вот два примера. С рекордной скоростью в русском языке
распространилось слово пиар, породив такие производные, как пиарщик,
пропиарить, отпиарить и т.д.
Причем, большая часть людей, употребляющих это слово,
не задумывается об исходном значении. Неудивительно, что пиар ассоциируется с
чем-то негативным. Самым распространенным определением пиара становится черный.
А пиарщика люди обычно представляют себе как циничного пройдоху, готового
впарить, всучить кому угодно что угодно. Источник русского слова пиар –
английское PR, то есть Public Relations. Словосочетание переводится как «связи
с общественностью». Перевод этот возник давно, еще в советское время, и
закрепился. Пока мы слышали это сочетание только в западных фильмах, нам было
не так уж важно, чем занимается менеджер по связям с общественностью и с какой
общественностью он, собственно, связывается. Но в новую эпоху такие менеджеры
появились и у нас. И словосочетание связи с общественностью приобрело
совершенно иную окраску. На самом деле пиар означает планируемые усилия,
направленные на поддержание доброжелательных отношений и взаимопонимания между
организацией и обществом, то есть создание положительного образа той или иной
компании в сознании людей. В том же, что стоит за нашим словом пиар, нет ни
продолжительных усилий, ни доброжелательных отношений – дикий российский
капитализм подкорректировал смысл. Другой пример дают метаморфозы, которые
претерпело слово амбиции. До недавнего времени амбициозным называли человека с
завышенной самооценкой и безосновательными притязаниями. Так толковали и
словари: амбиция – «обостренное самолюбие, чрезмерное самомнение». Вот типичный
пример соответствующего словоупотребления: «Вам не мешало бы уразуметь, что наглый
вид – примитивная форма вашего жалкого самоутверждения, пустая амбиция юнцов,
уставших от собственной неполноценности» (Л. Зорин. Трезвенник). Примечательно,
что в русском языке чуть ли не все слова, указывающие на высокую оценку
человеком собственной персоны, окрашены отрицательно: самомнение, апломб,
гонор, чванство, спесь, самонадеянность, самоуверенность. Список можно
продолжить. Это язык так отражает укорененное в русской культуре представление
о том, что гордому человеку следует смиряться. Причем на самом-то деле мы
понимаем: бывает, что человек трезво оценивает свои силы, готов справиться с
задачей и говорит об этом без пустого жеманства, и это хорошо. Однако
употребить применительно к такому случаю слово самоуверенность невозможно даже
с уточнением в хорошем смысле. Слово нужно разложить на составляющие и
переставить в другом порядке, получится: уверенность в себе. Иначе негативную
оценку не изгнать. Правда, например, Достоевский использовал слово амбиция
просто в смысле «самолюбие», например: «Моя репутация, амбиция – все потеряно!
Я погиб, и вы погибли, маточка, и вы, вместе со мной, безвозвратно погибли! Это
я, я вас в погибель ввел! Меня гонят, маточка, презирают, на смех подымают, а
хозяйка просто меня бранить стала; кричала, кричала на меня сегодня, распекала,
распекала меня, ниже щепки поставила» (Ф. Достоевский. Бедные люди). Но гораздо
более типично всегда было все же представление об амбициях непомерных и
неправомерных: «На грош амуниции, на рубль амбиции! Уходи, не проедайся!
Банкомет взял за плечи барона и вмиг выставил его за дверь, которую тотчас же
запер на крюк» (В. Гиляровский. Москва и москвичи). А в советское время тем
более трудно было употребить слово амбиция вне отрицательного контекста. И вот
все изменилось. Появилось поколение успешных и амбициозных молодых людей,
которые отвечают на вызовы жизни – делают карьеру. И ничего в этом плохого язык
уже почти не видит. Слово амбиция приобрело иную, скорее положительную окраску.
Удержится ли она – покажет время.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы
материалы с сайта http://www.gramota.ru/
|
|