Что общего между чукчей и чебурашкой? Этюд по фольклористической ономастике
Что общего между чукчей и чебурашкой? Этюд по фольклористической ономастике
Что общего между чукчей и чебурашкой?
Этюд по фольклористической ономастике
А.С. Архипова
Илья Муромец, обращаясь
к Идолищу поганому: «Ах, ты, чурка
неотесанная» (Миллер 1900)
Анекдоты о
глупцах-соседях, живущих где-то на периферии, попупярны, видимо, в каждой
культуре – от Полинезии до Ньюфаундленда (Davies 1984).
Мне известны только две
работы, в которых сделана попытка объяснить причины популярности в русской
культуре анекдотического цикла о чукчах – статья Е. Г. Рабинович (Рабинович
1987) и статья Сета Грэхема (Грэхем 2006, в печати) и, но в них идет речь скорее
о причинах культурологического характера. На факт, что чукчи представлены
дураками в русской анекдотической традиции (что на поверку оказывается не таким
же и элементарным) возможно, оказала влияние именно «семантика фонетики».
Этноним «чукчи» по причинам, о которых пойдет речь в этой статье, отказывается
в группе пейоративных/экспрессивных псевдоэтнонимов. В общих чертах про это уже
упоминали Е. Драйцер, Е.Л. Березович, С. Грэхэм[1]
.
Слов на «чу-» в русском
языке не очень много (89 вхождений по «Толковому словарю Ожегова», в котором
всего 80 тыс. слов), правда, некоторые из них образуют большие семантические
гнезда (например, чудо). Но в этой работе будут рассмотрены только те случаи,
когда экспрессивные слова на «чу-» относятся к человеку, а именно:
реальные этнонимы на
«чу-» (чуваш) в ситуации, когда они используются в качестве инвектив (чудь);
ситуация, обратная
вышеприведенной, когда слова, изначально инвективами не являющиеся (чурка –
дерево, чурек – хлеб, чушка – свинья, чупа – залив), становятся таковыми и
обозначают определенную этническую группу;
другие диалектные
бранные слова на «чу-», обозначающие человека;
прибавление приставки
«чу-» к ряду слов для выражения экспрессивности действия или состояния
Реальные этнонимы и
пейоративные псевдоэтнонимы
Слово «чукча» собственно
является русификацией «чавчувен» («оленные люди»). Кроме него мы знаем по
крайней мере два этнонима на «чу-»:
Чуваши. Этноним для
обозначения тюркского народа встречается с XVI в. в русских источниках
(Фасмер).
Чудь. Обозначение
вепсов, карел. «Добрыня чудь покорил» (Кирша Данилов 1977). Представления о
чуди закрепились в русском фольклоре в виде преданий (предположительно первая
фиксация таких преданий была осуществлена в 1856 г. С.В. Максимовым), где чудь
выступает как мифологический народ или потусторонние существа (Дранникова
2004).
Чухонец. Презрительное к
отношению финнам.
Экспрессивные
псевдоэтнонимы из подлинных этнонимов
Уже в середине XIX века
этноним чуваш, кроме обозначения реального народа, получил дополнительное
значение «неопрятный человек» (тверск., пск., Даль 1882, IV: 611). Примерно с
того же времени чудь кроме мифологического народа приобретает также значение
«глупцы, недалекие люди, невежды»: чухари, чухи, чучкари (СО 3: 233, Березович
2001; Дранникова 2004: 74, 95), чухан (Ах ты чухан позорный!)[2]
, Как у Прони Чухаря голова – тетеря
(Дранникова 2004: 75); чуха – «нелепица» (Даль 1882, IV: 611). Интересно, что в
этот же ряд встраивается и слово чупа – узкий залив, во вторичном значении –
глупцы (карелы) (Дранникова 2004: 109). Жак Росси в своем «Справочнике по
ГУЛАГу» указывает на то, что чухной пренебрежительно называли людей с Севера
(30-50-е годы, Росси, II: 451). Чухна – бестолковый дурень (Даль 1882, IV:
611).
В настоящее время в
Архангельской области зафиксировано употребление слов чухарь, чуча, чукча как
синонимов к «чудь». (Булатов 1997: 59; также Дранникова 2004). Здесь чукча
выступает в роли пейоративного этнонима рядом с чухарями и чудь и совершенно в
отрыве от значения подлинного этнонима «чукчи». Также Даль в своем словаре
пишет: «чуча, чудь или чукча – первобытный житель этих мест, ныне бранно» (Даль
1882, IV: 616). Соответственно, уже в середине XIX века чукча, как и чудь,
имели отчетливый пейоративный оттенок. Согласно Елистратову (1994: 554) в
городском арго чукча – странный, простоватый человек.
Образование
экспрессивных псевдоэтнонимов из слов,
инвективами не являющихся
Чурка. Один из случаев
образования этнической инвективы связан с метафорой, когда глупый человек
сравнивается с деревом. Иногда мы говорим: «Ну и дуб!», имя в виду умственные
качества субъекта разговора. Чурка – слово, изначально обозначающее часть
дерева (Даль 1882, IV: 615) – приобрело и другую семантику: чурак, чурка,
чурбан – «дерево, глупый человек, внебрачный ребенок». Уже согласно словарю
Ушакова 1940 г. чурбан – дурак. См чурбаниться – упрямиться, упираться,
ломаться.
В былине, записанной в
1899 г., Илья Муромец называет Идолище поганое «чуркой неотесанной» (Миллер
1900). Чуркестан – любая среднеазиатская республика Советского Союза (Юрганов
1997: 246), также чурка – недалекий советский человек, плохо говорящий
по-русски (Юрганов 1997: 246). Чурками сейчас устойчиво называют выходцев из
Азии.
Чушка. Видимо,
заимствование из тюркских языков[3]
. Прототюрск. *čōčka[4]
. 1) поросенок 2)
ребенок, мальчик 3) свинья. См. татар. čučqa, азерб. čošga,
казах. šošqa, башкир. sosqa и т.д. (Räsänen 1969: 113).
Чух, чух! — крик, которым подзывают свиней. Подзывание свиней чуваш-чуваш,
возм., навеяно созвучиями типа чух-чух, чуш-чуш (Даль 1882, IV: 616). В
современном повсеместном значении чушка – «грязный человек». Но такое
ругательство, пожалуй, сейчас не применяется по отношению к представителю иной
этнической группы, в отличие от ситуации с чуркой.
Чурек. Изначально
лепешка из тонского хлеба (Даль 1882, IV: 615). Заимствование из тюркских
языков: турк., азерб. čöräk (Фасмер 1987, IV: 386). Слово по
крайней мере с 70-х годов XX века стало обозначать выходцев из Азии, жителей
южных республик бывшего Советского Союза (если не раньше, но более ранние
фиксации не известны). То же самое – презрительное называние чебуреками
(Елистратов 1994: 542).
Чучмек. Не вполне
понятно происхождение слова чучмек, хотя этим бранным словом называют все те же
этнические группы – в 30-е годы уже зафиксировано в «Справочнике по ГУЛАГу»
(Росси 1991, Т. II: 450). Возможно, это контаминация общетюркского чучка +
узбек[5]
– чучмек. Так или иначе, -mək –
продуктивный тюркский суффикс. В армии узбеков дразнили, зажимая угол формы –
т.е. показывали свиное ухо[6]
. Капитан милиции подошел сначала к
чеченцу... О, чучмек! (Юрганов 1997: 247).
Чурбанбек[7]
. Презрительное название для все тех же
этнических групп, видимо, образованное путем слияния известного нам чурбан
(дерево, дурак) + бек (тюрк. «господин»). Так или иначе, здесь важно то, что
компонент «бек» опознается всеми как что-то однозначно тюрское.
Другие случаи инвектив
на «чу-»[8]
по отношению к человеку
В списке ниже
представлены слова на «чу-» из бранной лексики[9]
, не являющиеся этнонимами. Они отчетливо
разделяются на две большие группы: инвариантное значение для первой – <грязный,
неопрятный>, инвариантное значение для второй – <‘дурак’ в значении не
‘знающий норм поведения, т.е. невежливый, упрямый, нелепый’>.
<грязный,
неопрятный человек>
|
<дурак
в значении ‘не знающий норм поведения’, т.е. невежливый, упрямый, нелепый>
|
Чувырло
– чудаковатый человек (Герд VI), неприятный человек (Елистратов 1994: 554).
Чувырыка
– неопрятный человек (Елистратов 1994: 554); чуварыка – то же значение (Даль
1882, IV: 611).
Чукуша
– неаккуратный человек, неряха (Герд VI).
Чумак[10]
– замарашка. Весь в дегте, в смоле,
как чумак (Даль 1882, IV: 614); а я ему говорю, чумак ты, дид (Герд VI).
Чумбак
– грязный, испачканный ребенок (Герд VI).
Чумичка
– 1) поварешка 2) замарашка (Даль 1882, IV: 614), 3) дура, идиотка (Елистратов
1994: 555).
Чуня[11]
– грязнушка (Елистратов 1994: 555),
чунька – грязнуля (по отношению к ребенку)[12]
.
Первое значение чуни – мягкая обувь (Даль 1882, IV: 615). Возможно, здесь
осуществлен такой же семантический переход, как если мы говорим про кого-то
«Да ты просто валенок!».
Чупаха
– неряха, чупкать, чупахтать – пачкать Раздолье чушке чупахтаться на помоях!
(Даль 1882, IV: 615).
Чурилья
– замарашка (Даль 1882, IV: 615).
Чухан
– униженный, неопрятный человек (Юрганов 1997: 246-147).
|
Чувахлай
– невежа, грубиян ((Елистратов 1994: 554), неотесанный, невежа (Даль 1882,
IV: 616)
Чуклан
– дурак (Герд VI)
Чужман
– баловник (Герд VI)
Чундоло
– о том, кто нелепо ведет себя (Герд VI)
С
чупором – проявляющий упрямоство, капризный (Герд VI), см. Чупрыжиться –
капризничать (Фасмер)
Чучело
– в отношении человека, который ведет себя как-то странно (Эх ты, чучело!)
|
Чу- + глагольная основа
Приставка чу- к некоторым
глагольным основам выражает значение экспрессивности. См.:
Чумазый – грязный,
сальный, нечистоплотный. От чу- и мазать (Фасмер 1987, IV: 382).
Чукарезнуть – ударить,
выпить. Экспрессивное образование из чу-, ка- (част.) и резать (Фасмер 1987,
IV: 380).
Чакрыжить (чекрыжить,
чукрыжить) – обрезать, обкорнать. Возможно, связано с сербохорватском крижати и
образовано с помощью приставки че- (Фасмер 1987, IV: 312). Если в приставке
существует колебание че/чу-, тогда этот глагол может быть образован по той же модели,
что и остальные, и имеет значение, например, «резко отрезать».
Видимо, так же
оргинизован глагол отчебучить: от+чу+бучить. Буча – шум, возня, крик многих
голосов; ссора, драка.
Чубухнуть – бухнуться в
ноги, чубухать – "бить челом до земли", межд. чубух!, чубых!
"бац, плюх". От чу- и бухать (Фасмер 1987: IV: 376).
Чубарахнуть, чубурахнуть
– бросить, опрокинуть с шумом, вылить. От чу- и барахтать(ся) (Фасмер 1987: IV:
376); упасть, опрокинуться с грохотом (Даль 1882, IV: 616); чубурахтаться –
идти спотыкаясь, переваливаясь с боку на бок (Герд VI); чубурыхнуться – упасть
(Герд VI).
От глагола чебурахтаться
и происходит имя персонажа Эдуарда Успенского – Чебурашка.
Семантика приставки
че/чу- со значением экспрессивности могла в свою очередь повлиять на процесс
образования инвектив на чу-.
Конечный список инвектив
разных типов на чу- будет выглядеть следующим образом:
Типы инвектив на чу- (но
отношению к человеку)
|
I. Грязный человек
|
II.
На знающий норм поведения, дурак
|
A.
Псевдоэтнонимы
|
чуваш
чумазый
чушка
|
чухари,
чухи, чучкари
чухан
чурка,
чурбан, чурбанбек
чучмек
чурек
чукча
|
B.
Бранная лексика без этнического оттенка
|
чувырло
чувырыка
чукуша
чумбак
чумичка
чуня,
чунька
чупаха,
чупкать, чупахтать чурилья
чухан
|
чувахлай
чуклан
чумак
чужман
чундоло
с
чупором, чупрыжиться
|
По материалу,
представленному в это таблице, видно, что инвектива, выражающая отношение к
чужому (является ли он этническим чужим (группа А) или нет (группа В)) будет
строиться по двум моделям: либо он грязен, неопрятен (тип I), либо он – дурак,
и его поведение отклоняется от общепринятой нормы (тип II). В работе (Davies
1984) большая глава «Dirty» посвящена образованию этнического стереотипа (чужая
этническая группа всегда связана с грязью) у европейских народов. Видимо, это
универсальный механизм.
Пока невозможно сказать,
как схожий фонетический облик этих инвектив способствует семантике. Возможно,
на это повлияла относительная редкость начального сочетания чу- в русском языке
(89 слов из 80 тыс. по словарю Ожегова). Возможно, оказала влияние
экспрессивность приставки чу-. Но так или иначе, а связь между началом слова с
чу- и экспрессивной семантикой присутствует[13]
.
Хочу выразить горячую
благодарность Владимиру Напольских, Филиппу Минлосу, Илье Иткину, Федору
Успенскому, Сергею Юрьевичу Неклюдову.
Список
литературы
Davies 1984 – Davies С. Ethnic Humor Round the World. Detroit. 1984
Draitser 1998 – Draitser
Emil A. Taking Penguins to the Movies: Ethnic Нитог in Russia. Wayne State
University Press. 1998.
Räsänen 1969 –
Räsänen, Martti. Versuch eines etymologisches. Wörterbuchs der
Tu:rksprachen (Lexica Societatis Fenno-Ugricae, vol. 17, pars 1). Helsinki,
1969.
Березович 2001 –
Березович Е. О некоторых аспектах концепта чуда в языковой и фольклорной
традиции Русского Севера // Концепт чуда в славянской и еврейской культурной
традиции. Сб. Статей. М., 2001. С. 95-115.
Березович, Гулик 2002 -
Березович Е.Л., Гулик Д.П. Ономасиологический портрет "человека
этнического": принципы построения и интерпретации // Встречи этнических
культур в зеркале языка в сопоставительном лингвокультурологическом аспекте
/Отв. ред. Г.П. Нещименко. М. 2002. С. 232-253.
Булатов 1997 – Булатов
В. Н. Русский Север: Кн. I: Заволочье (IX-XVI вв.). Архангельск: Изд-во Помор,
ун-та, 1997.
Герд 1994 – Словарь
русских говоров Карелии и сопредельных областей: в 6-ти томах / под ред. А.С.
Герда. Петрозаводск, 1994.
Грэхем 2006 – Грэхем С.
Анекдотический цикл о чукчах: откуда, однако? (Живая Старина, в печати).
Даль 1882 – Даль В. И.
Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х томах. М., 1882.
Дранникова 2004 –
Дранникова Н.В. Локально-группые прозвища в традиционной культуре Русского
Севера. Архангельск, 2004.
Елистратов 1994 –
Елистратов В.С. Словарь московского арго: материалы 1980-1994 гг. М., 1994.
Кирша Данилов 1977 –
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. 2 изд., М., 1977.
Миллер 1900 – Миллер В.
Ф. Новые записи былин в Якутской области. СПб., 1900.
Рабинович 1989 – Рабинович
E.Г. 06 одном из предположительных источников «чукотской серии» // Учебный
материал по теории литературы. Жанры словесного текста. Анекдот. 1989. С.
100-103.
Росси 1991 – Росси Ж.
Справочник по ГУЛАГу. М., 1991.
СБ II – Свод русского
фольклора. Былины: В 25 т. / РАН; Ин-т рус. Лит. (Пушкинский Дом). Т. 2: Былины
Печоры: Север Европейской России. СПб.; М., 2001.
СО – Словарь русских
старожильческих говоров Средней части бассейна р.Оби. Томск, 1964-67. Т. 1-3.
Фасмер 1987 – Фасмер М.
Этимологический словарь русского языка: в 4-х томах / Перев. и дополн. О.Н.
Трубачева. М., 1987.
Юрганов 1997 – Юрганов
И., Юрганов Ф. Словарь русского сленга. М., 1997.
Для подготовки данной
работы были использованы материалы с сайта http://imk.msu.ru/
[1]
«Самая прямая, “органическая” причина—фонетическaя.
Исследователи не рaз замечали комичность, свойственную слову “чукча”,
имеюшему не только аллитерацию, но и “смешные фонемы”: гортанную взрывную
согласную /к/ и аффрикат /ч/» (Грэхэм 2006), также см. (Draitser 1998: 114).
[2]
Зап. от Н.В. Петрова, 1982 г.р., услышано в
городской среде Архангельска.
[3]
За указание на это большое спасибо В.В.
Напольских.
[4]
См. www.starling.ru
[5]
Устное предположение В. В. Напольских.
[6]
По сообшению от С.К. Белых, так дразнили в армии
в 80-х.
[7]
Зап. от С.К. Белых: так в армии в конце 80-х гг.
называли тюрков.
[8]
В огромном семантическом гнезде слове «чудо»
среди слов, производных от него, есть слова с экспрессивным значением: чудый
– юродливый (Даль 1882, VI: 612) и множество других (см. Березович 2001).
[9]
Есть собственно и глаголы на чу- со значением «ругать»:
чунуть – ругать, срамить (Фасмер
1987, IV: 383); чукмарить – таскать, бить, тверск., также
гонять, бранить (Фасмер 1987, IV: 380).
[10]
Слово чумак есть в песне Галича «Все не
вовремя» (Галич А. Все не вовремя // Александр Галич. Возвращение.
Ленинград, 1989. С. 225):
А первый зека, он с Севастополя,
Он там, черт чудной, Херсонес копал,
Он копал, чумак, что не попадя,
И на полный срок в лагеря попал.
[11]
В одном из вариантов былины о Чуриле Пленковиче
(в этом варианте он – Блудович) мать сватаемой девушки обрушивается с бранью на
предполагаемых будущих родственников. Матери Чурилы (производное от Кирилла)
она заявляет следующее:
А Марина-то была да Чусова вдова,
А крута она, рьена, была спесивая,
А сказала Овдотье она на то слово:
«У тя мужа-то ведь звали да Блунно-Блуннишшо,
Але сына-то зовут да Чунно-Чуннишшо,
Как слепая-де кура ходит по уличи,
Какой день зерно найдёт, дак и сыта живёт.
Але твой-от жаних — да не жаних он нам,
А моя-то ведь девка — не невеста вам!»
(СБ II, 185)
Как видно из данных
словарей, чурилья и чуня – имеют вторичное значение «замарашка,
грязнуля». Возможно, сварливая женщина восприняла имя Чурила как
«замарашка», и «чурилу» превратила в
«чуню».
[12]
Зап. от Н.В. Петрова, Архангельск.
[13]
Не потому так запоминаются нам имена Чук и
Гек, а также Чингачгук?
|
|