Языческая мифология
выходят на берег и в ближайшие леса и рощи, где качаются на ветвях
деревьев, разматывают пряжу, похищенную у женщин, которые ложатся спать без
молитвы, и поют. Поют русалки так завораживающе, что услышавший их пение
человек полностью подчиняется их воле. Попавшего к ним русалки могут
защекотать до смерти, поэтому украинцы называют их еще лоскотухами, а
белорусы — казытками. Иногда русалки, прежде чем щекотать, загадывают
человеку загадки и, если он их не отгадает, то погибнет.
В народе существуют легенды и предания о любви русалок и мужчин. Русалка,
защекотав мужчину, уносит его в свое жилище, где он оживает и становится ее
мужем. Он живет там в полной роскоши, и всякое его желание удовлетворяется,
кроме одного — хоть на мгновение оставить водяное царство.
В восточнославянском фольклоре XIX—начала XX в. наибольшее число легенд и
преданий связано с днепровскими русалками. Эти коварные существа зажигают
ночью по северным берегам Черного моря огни на курганах, чтобы заманить к
себе путников, а потом сбросить их с высокой кручи в днепровские пучины.
Итак, в представлениях восточных славян русалки являются, во-первых,
существами, связанными с земной водой, духами воды; во-вторых,
мифологическими персонажами культа плодородия, покровительницами
вегетативных сил злаков, что тесно связано с первым пониманием, так как
вода — необходимое условие плодородия; в-третьих, зловредными существами,
близкими к навьям, т. е. относящимися к культу заложных покойников. Первые
два понимания восходят к языческим временам, к образу вил и еще более
древним берегиням, третье же понимание русалок возникло уже под влиянием
христианства, вытеснившего языческие персонажи в разряд нечистой силы.
Дедушка домовой и другие домашние духи
Следы низшей мифологии сохранились в народных верованиях в отличие от веры
в высших богов;
поверья о домовом и лешем распространены и сейчас в русской деревне.
Распространение веры в домового по всей России обусловило широкий набор
различных наименований духа — покровителя дома.
Считалось, что домовой находился в каждом доме. Домовой, как описывает В.
И. Даль, дух — хранитель и обидчик дома. Он стучит и возится по ночам,
проказит, душит ради шутки сонного, гладит мохнатою рукою к добру. Он
особенно хозяйничает на конюшне, заплетает любимой лошади гриву в колтун, а
нелюбимую вгоняет в мыло, разбивает параличом, даже протаскивает в
подворотню.
Согласно поверьям, в доме может быть только один домовой; если заведутся
двое, то они начинают ссориться между собой. Местонахождение домового
указывают по-разному: под печкой и за печкой, под порогом, в подполье, на
чердаке, в чулане, в печной трубе, на полатях, в углу; по ночам он навещает
конюшню и хлев, за пределы дома или усадьбы не выходит. За печь надо было
бросать мусор, чтобы домовой не перевелся.
Домовой покровительствует рачительным, трудолюбивым хозяевам, которые его
уважают и умеют ему угодить. Ленивых и беспутных хозяев, которые не
оказывают ему почтения, домовой не любит и может довести до разорения. Чаще
всего милость или немилость домового проявляется в его отношении к скоту,
особенно лошадям. У каждого домового есть любимая масть лошади — один любит
гнедых, другой — чалых и т. п. В этом случае домовой ухаживает за ней,
заплетает ей ночью гриву; если же лошадь нелюбимой масти, то домовой
замучает ее или заставит хозяина переменить лошадь.
Верили в то, что домовой может предсказывать счастливые и несчастливые
события. Он предупреждает о них разными звуками, плачем, оханьем, стонами
(к горю), песнями, прыжками (к радости), чаще же — прикосновением в ночной
темноте: если прикоснется домовой мохнатой или теплой своей лапой, — это к
добру, если голой или холодной, — не к добру, и он может ответить просто
человеческим голосом.
При переезде в новый дом надлежало совершить особые обряды, чтобы уговорить
домового переехать вместе с хозяевами.
Считалось, что домовой вообще невидим и обнаруживает себя лишь звуками.
Однако в отдельных случаях его можно и увидеть. Для этого существовали
различные способы: если, например, с зажженной пасхальной свечой в руках
прямо из церкви, не заходя в хату, полезть на чердак, можно увидеть там
домового в одном из углов; другой способ — спрятаться на ночь в конюшне и
смотреть сквозь хомут или борону. В. И. Даль записал поверье, согласно
которому, домового можно увидеть в ночь на Светлое воскресенье в хлеву, он
космат, но более этой приметы нельзя упомнить ничего, он отшибает память.
Может показаться домовой и по своей воле кому-нибудь из домашних,
предупреждая их о беде.
Домовой представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома.
Предполагается, что древнейшим названием домового могло быть Мара.
Кикимора
Кикимора (шишимора) — в восточнославянской мифологии злой дух дома (иногда
считается женой домового). По ночам беспокоит маленьких детей, путает
пряжу. Кикимора любит прясть или плести кружева, причем звуки прядения
кикиморы в доме предвещают беду. Вера в кикимору сохраняется еще в XIX в.
Даль описывает, что кикимора — это род домового, который по ночам прядет,
днем сидит невидимкою за печью, а проказит по ночам, с веретеном, прялкою.
В прошлом веке говорили: «Спи, девушка, кикимора за тебя спрядет, а мать вы-
тчет!», «От кикиморы не дождешься рубахи» (хотя она и прядет). По
свидетельству В. Даля, в Сибири существовало представление и о лесной
кикиморе, лешачихе. Кикимора враждебна мужчинам. Она может вредить домашним
животным, в частности, курам. Чтобы кикимора кур не воровала, пишет Даль,
вешают над насестом, на лык отшибленное горло кувшина либо камень со
сквозною дырою. Основными атрибутами (связь с пряжей, сырыми местами,
темнотой) кикимора схожа с мокушей, злым духом, продолжающим образ
славянской богини Мокоши (ср. олонецкое поверье, согласно которому, если
пряхи дремлют, то говорят, что заних прядет Мокуша).
Название «кикимора» — сложное слово, вторая часть которого — древнее имя
женского персонажа мары, моры, первая часть, возможно, связана со словом
кика — «чуб, коса, волосы» (родственные кичка, кок), менее вероятны
сопоставления с глаголом кикать — «кричать, куковать и т. п.» "чт,
тттатппским kaukas — «домовой, гном».
Водяной - злой дух воды. Морской царь. Водяницы
В России водяного называли также водяной дедушка, водяной шут, водяной
черт, водяник, водовик, кое-где говорят омутник, в Чехии его зовут vodnik.
Он хорошо известен у русских, а также у части белорусов, тогда как у
украинцев водяной несколько отодвинут на второй план русалками. В
славянской мифологии — это злой дух, воплощение стихии воды. Водяной был
одним из самых популярных образов в демонологии восточных славян. «Домовой,
леший и водяной входят в общее представление злого духа, составляя только
местные, так сказать, его разновидности».
Образ водяного подобно образу лешего, преимущественно антропоморфный. Чаще
всего он выступает в облике -мужчины с отдельными чертами животного (лапы
вместо рук, рога на голове) или в образе безобразного старика, окутанного
тиной, с большой бородой и зелеными усами. У В. И. Даля содержится такое
его описание: «Это нагой старик, весь в тине, похожий обычаями своими на
лешего, но он не оброс шерстью, не так назойлив и нередко даже с ним
бранится». Иногда он может принимать и другую внешность: представляться
ребенком, ягненком, свиньей, крупной рыбой и т. п. Водяной принимал разные
образы главным образом для того, чтобы заманить к себе в воду человека.
Водяной — хозяин водной стихии — морей, рек и озер, он повелитель и
покровитель рыб. В пословицах о нем говорится: «Дедушка водяной — начальник
над водой»; «Со всякой новой мельницы подать возьмет». Человеку он, как
правило, враждебен: пугает и топит купающихся, разгоняет и выпускает из
невода рыбу, разоряет плотины. В книге «Древняя религия славян» Г. Глинка
описывает водяного и его повадки: «Водяные духи, или дедушки, живут в
глубоких местах рек, где имеют великолепные домы. Они уносят купающихся по
тем местам людей, особливо же мальчиков, коих и приучают жить у себя в
домах, а сии впоследствии времени заступают место сих дедушек».
Водяной уносит к себе тех, кто купается после заката или в полдень или в
самую полночь. В XIX в. верили, что водяной хватает тех, кто перед купанием
забыл осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не носит крестов,
забывает их дома или снимает перед купанием. В этих поверьях тесно
переплетаются языческие и христианские представления. Под водой водяной
обращает свою добычу в кабальных рабочих, заставляет переливать воду,
таскать и перемывать песок. Как видим, по одним поверьям, утонувших водяной
обращает в своих рабов, по другим, — утопленники сами становятся водяными.
Живут водяные чаще всего в омутах, в реках с опасными водоворотами, около
мельничных плотин, в болотах.
У восточных славян, а также у чехов, словен, лужицких сербов известны также
водяницы — женские духи воды, на Севере их называли водянихи. Они близки
русалкам — это утопленницы, которые становятся злыми духами. В XIX в.,
согласно сообщению В. И. Даля, считали, что водяницы — это утопленницы из
крещеных, а потому и не принадлежат к нежити, прочие русалки — это умершие
некрещеными.
Со временем образ водяного и других духов воды тускнеет и утрачивает свои
прежние черты, сближаясь с «нечистой силой». В XIX в. о лешем, кикиморе,
водяном говорили: все это нежить, но водяной всех злее, и его нередко зовут
нечистым, сатаною.
Представления о загробном мире
Представления о посмертной жизни возникают на заре человеческого общества
и со временем развиваются в обширные мифологические системы. По мнению
религиоведов, первые идеи о посмертном бытии выразились в верованиях в
посмертное перерождение (реинкарнацию). Древние люди считали, что после
смерти наступает второе рождение, поэтому умерших хоронили скорченными, в
позе зародыша в материнской утробе. Позже, когда возникают представления о
душе, покойника хоронят в вытянутом положении, словно он спящий (отсюда в
русском языке слово усопший — «уснувший»). Его душа на время покинула тело,
но она может вернуться, и тогда покойник оживет. О том, что подобные
представления существовали у наших предков, свидетельствует славянский
фольклор. Он изобилует рассказами о «живых мертвецах», губящих людей либо в
наказание за причиненное зло, либо по собственной злой природе. Предания об
упырях-вампирах и культ заложных покойников — вот формы, в которых
представления славян о «живых мертвецах» дошли до начала нашего столетия.
Подобно тому, как первобытные люди калечили трупы своих врагов, русские
крестьяне еще в XIX в. протыкали заложных покойников осиновыми кольями,
чтобы обезопасить себя от них.
Самой поздней формой развития представлений о посмертной жизни человека
является идея загробного мира, обиталища душ умерших. Загробный мир в
различных мифологических системах описывался по-разному: он мог быть
мрачным и тягостным или, наоборот, светлым и благодатным;
мог располагаться где-то в дальних краях на земле, а мог быть под землею
или на небесах. Предположительно и славяне в конце I тыс. н. э. верили, что
загробный мир находится на небе, поскольку именно тогда у них была широко
распространена такая форма погребения как кремация.
Чтобы попасть в языческий рай славян, не нужно было никакого искупления
грехов и запаса добрых дел. Туда попадали все, независимо от образа жизни и
социального положения. Славянский рай — это загробный мир вообще. У славян
не было оппозиции рай — ад (место, где обитают души добрых, место
блаженства — место, где находятся души злых, грешников, место мучений).
Идея посмертного воздаяния у славян-язычников, видимо, еще была не развита.
Единственным препятствием, из-за которого душа умершего могла не попасть в
рай, являлось неисполнение родственниками или соплеменниками покойного
надлежащих погребальных обрядов, и тогда душа его скиталась по земле.
Божеством мира мертвых у славян считался, по всей видимости, Велес. Он —
пастырь душ умерших на вечнозеленых райских лугах .После крещения Руси
христианская концепция рая как-то легко, безболезненно заместила собой
прежние представления о загробном мире, может быть, в силу их
разрозненности, бессистемности. Можно сказать, что христианское учение о
загробной жизни на уровне народного сознания органично соединилось с
древними языческими представлениями славян о загробном мире, дополнив их
идеей посмертного воздаяния и изменив способ погребения.
ЯЗЫЧЕСКИЕ ПРАЗДИКИ
Мифологические представления имеют тесную связь с обрядами, воспроизводятся
и передаются в ритуальных действах. Большая часть материалов по славянской
мифологии дошла до нас именно в контексте ритуальной культуры, элементы
которой описывались редневековыми авторами, а также фиксировались в форме
пережитков язычества в народных обычаях и праздничных обрядах этнографами
XIX — начала XX в.
Народная праздничная- обрядность сохранила многие элементы язычества,
несмотря на гонения со стороны церкви. Народный календарь очень чутко
отражал жизнь природы. В первой половине марта, как только под лучами
весеннего солнца начинал таять снег и появлялись первые проталины восточные
славяне закликали весну. Нашим предкам казалось, что весна может пройти
мимо их селений, если ее не пригласить, не зазвать.
Весной же отмечались и комоедицы — праздник пробуждения медведя,
знаменовавший пробуждение природы. Всю весну люди пели песни в честь Лады,
Лели, Ярилы. Во второй половине марта, в период прилета, аистов, птиц,
приносящих, по поверьям славян, счастье и достаток, женщины пекли печенье в
виде этих птиц или их ног. Исследователи восточнославянского язычества
говорят о двух периодах русалий (празднеств, посвященных русалкам, равно
связанных как с культом плодородия, так и с почитанием духов умерших):
летнем и зимнем.
У всех славян летние русалии были связаны с заклинаниями плодородия полей.
Материалы по этнографии болгар дают нам наиболее полные и интересные
сведения о русалиях. Русальную неделю болгары празднуют, начиная с Троицы.
В эту неделю нельзя работать, иначе постигнет «русальная болезнь». Среди
участников русалий выделялись особые люди — русальцы, выполнявшие главные
обряды русальных игрищ. Они объединялись в дружины от трех до пятнадцати
человек под руководством главарей-ватафинов, получавших свою должность по
наследству. Именно они, ватафйны, готовили русальское знамя, окропляли его
чародейной водой и раздавали русальцам «тояги» — ритуальные посохи.
Русальцы переходили из села ;
в село по кругу, начиная и заканчивая селом ва-тафина. Считается, что там,
где прошли русальцы, нивы хорошо цветут и обещают богатый урожай. Русальные
игрища состоят в разнообразных танцах и прыжках. Танцы ведутся в очень
быстром ;
темпе, таком, что кажется, будто танцующие не касаются ногами земли. Пляски
сопровождаются разными вскриками и восклицаниями и заканчи- ваются тем,
что русальцы доходят до исступления и падают без чувств на землю.
Имеются описания и русских русалий. Так, в XIX в. в Пензенской губернии
парни после Троицы рядились козлами, свиньями, лошадьми, надевали маски и
под музыку, звон сковородок, печных заслонок плясали и скакали, переходя из
села в село. Во главе процессии часто носили чучело коня с настоящим
конским черепом на шесте. Иногда обряд встречи русалок проходил на ржаном
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
|