Японская культура

моральная необходимость, заставляющая человека порой делать что-то против

собственного желания или вопреки собственной выгоде. Довольно близко к

этому термину стоит старый французский оборот “положение обязывает”. “Гири”

— это долг чести, основанный не на абстрактных понятиях добра и зла, а на

строго предписанном регламенте человеческих отношений, требующем подобающих

поступков в подобающих обстоятельствах.

В отличии от неоплатного долга признательности японцы смотрят на долг

чести как на некое добавочное бремя, неосмотрительного увеличения которого

следует остерегаться. Поскольку любая услуга требует взаимности, должна

быть как-то вознаграждена, японцы стараются избегать одолжений со стороны

чужих людей. Это отразилось даже в том, что речевые обороты,

предназначенные для выражения благодарности, несут в себе, как ни странно,

оттенок некоего сожаления. Например, слово “аригато”, которое обычно

переводят как “спасибо”, буквально значит: “вы ставите меня в трудное

положение”. Другой сходный оборот “сумимасэн” означает: “ах, это никогда не

кончится”, или: “ах, мне теперь вовек с вами не рассчитаться”. Таким

образом, уже выражая благодарность, японец как бы с сожалением признает,

что остался перед кем-то в долгу.

Стремление избегать случайных услуг или оказывать их порой производит

впечатление, что японцы — люди неотзывчивые. Но дело тут не в черствости.

Сделать что-то для незнакомца без его просьбы — значит поставить его в

положение морального должника, воспользоваться его затруднением в свою

пользу — вот к какому абсурдному парадоксу приводит японское понятие о

долге чести.

“Стыд служит почвой, на которой произрастают все добродетели” — эта

распространенная фраза показывает, что поведение японца регулируется

людьми, которые его окружают. Поступай как принято, иначе люди отвернутся

от тебя, — вот что требует от японца долг чести. Смысл “гири”, стало быть,

лучше выразить не французским оборотом “положение обязывает”, а словами

“традиция обязывает”.

“Гири”, или долг чести, проявляется, во-первых, по отношению к

окружающим (как разновидность нашего понятия “совесть”), а во-вторых, по

отношению к самому себе, к собственной репутации (что во многом

соответствует тому, что мы называем самолюбием). Он побуждает человека не

допустить положений, в которых как он сам, так и кто-то другой может

оказаться униженным или оскорбленным.

Долг чести не позволяет японцу проявить свою неспособность в том, к

чему он по положению обязан быть способен. Нежелание “потерять лицо” подчас

мешает японскому врачу отказаться от ошибочного диагноза. По той же причине

преподаватели не любят, когда ученики обращаются к ним с вопросами.

Сказать, что японцы очень самолюбивы, что они высоко ставят свою

честь, — значит показать лишь одну сторону их характера. Непримиримость к

оскорблениям, болезненная чуткость к любому унижению их личного достоинства

не привели к тому, что месть стала у них главенствующей чертой человеческих

взаимоотношений. Понятие “гири” обрело как бы возвратное значение. Долг

чести по отношению к самому себе с малолетства приучает японцев щадить

самолюбие окружающих.

Отсюда — стремление уклоняться от прямого соперничества, где выбор в

пользу одной из сторон означал бы “потерю лица” другой. Именно обоюдная

боязнь “потерять лицо” рождает потребность в третьем лице, то есть в

посреднике. К его услугам японцы прибегают в самых различных случаях,

начиная от коммерческих сделок и кончая сватовством.

4.1.г. Некоторые особенности делового этикета. Проявления “долга

чести”.

Желание избегать открытого столкновения противоположных взглядов

проявляется у японцев и в практике принятия решений. Решения эти обычно

представляют собой не результат чьей-то личной инициативы, а итог

согласования мнений всех заинтересованных лиц — как бы общий знаменатель,

найденный на основе взаимных уступок. При этом по нормам японской деловой

этики главной добродетелью обладает не тот, кто твердо стоит на своем

(пусть даже будучи правым), а то, кто проявляет готовность к компромиссу

ради общего согласия.

Прежде всего японцы стараются как можно дольше не замечать того,

что нарушает сложившийся порядок вещей. Они считают естественным затягивать

принятие некоторых решений до тех пор, пока в них вообще отпадет

необходимость. Но здесь же коренятся причины и другой важной национальной

черты: Япония порой бывает страной внезапных перемен, крутых поворотов,

совершаемых после продолжительного промедления.

Итак, японцы ищут решения, которые обобщали бы взгляды всех

заинтересованных сторон, каждая из которых обладает чем-то вроде права

вето. Если, несмотря на продолжительные дискуссии, кто-то все-таки

выступает против данной инициативы, вопрос вообще не решается, а

откладывается. Когда проблема становится безотлагательной, нижестоящие

звенья аппарата прежде всего смотрят: как поступали в подобных случаях

прежде, и с учетом изменившейся обстановки готовят возможные варианты

решения.

Процесс согласования мнений начинается в наиболее заинтересованной

группе, а затем шаг за шагом движется вверх. Лишь после кропотливой

подготовки вопрос выносится на обсуждение руководства.

Японец независимо от занимаемого поста остерегается противопоставлять

себя другим, оказаться в изоляции, довести дело до открытого столкновения

противоположных взглядов. Поэтому дискуссия обычно тянется долго, пока

каждый ее участник, шаг за шагом, не изложит свою позицию, по ходу

видоизменяя ее с учетом высказываний других. Цель дебатов в том и состоит,

чтобы выявить различия во мнениях и постепенно привести их к общему

согласию.

Связанные жесткими правилами поведения и нормами “подобающего места”,

японцы вообще предпочитают преодолевать наиболее острые разногласия не на

заседаниях, а за выпивкой, когда алкоголь помогает на время сбрасывать

оковы этикета. Огромные расходы японских фирм на “представительские цели”,

а попросту говоря, на попойки в барах и кабаре мотивируются тем, что

подобные заведения служат удобным местом для согласования противоречивых

мнений.

Для деловых отношений в Японии характерно, что сторона, вынужденная

пойти на наибольшие уступки, по традиции получает преимущество при решении

какого-то другого вопроса, подчас совершенно не связанного с первым, или же

получает заверения, что, если подобный же спор возникнет в будущем, решение

будет принято в ее пользу. Готовность к компромиссу считается добродетелью,

которая должна быть вознаграждена.

Важно иметь в виду, однако, что компромисс в представлении японцев

— это зеркало момента. Подобно тому, как их мораль делит поступки не на

хорошие и дурные, а на подобающие и неподобающие, японцы считают само собой

разумеющимся, что соглашение имеет силу лишь до тех пор, пока сохраняются

условия, в которых оно было достигнуто. Там, где англичанин скажет: “Раз

возник спор, обратимся к тексту соглашения и посмотрим, что там записано”,

— японец будет доказывать, что, если обстановка изменилась, должна быть

пересмотрена и прежняя договоренность.

Десять заповедей для тех, кто ведет дела в Японии.

1. Всегда старайтесь быть официально рекомендованным тому лицу или

фирме, с которой вы хотите иметь дело. Причем рекомендующий вас человек

должен занимать по крайней мере столь же высокое положение, как лицо, с

которым вы хотите познакомиться. Имейте в виду также, что вы становитесь

перед рекомендателем в долгу, который в свое время надо будет оплатить.

2. Стремитесь придавать деловым отношениям личный характер. В этом

смысле японцы напоминают того жителя Техаса, который не доверял никому, с

кем еще вместе не напивался. Если президент японской фирмы поведет вас по

вечерним заведениям, вы впоследствии обнаружите, что его подпись на счете

бара имеет для ваших дальнейших общих дел более важное значение, чем его

подпись на контракте.

3. Никогда не нарушайте внешнюю гармонию. Японцы считают, что

сохранить гармонию важнее, чем доказать правоту или получить выгоду.

4. Никогда не ставьте японца в положение, которое вынудило бы его

“потерять лицо”, то есть признать ошибку или некомпетентность в своей

области. Японские фирмы увольняют неспособных сотрудников не чаще, чем

родители отрекаются от неполноценных детей.

5. Тому, как вы ведете дела, в Японии придается не меньшее значение,

чем их результатам. А иногда и большее.

6. Не взывайте к логике. В Японии эмоциональные соображения более

важны.

7. Не проявляйте повышенного интереса к денежной стороне дел.

Поручайте торговаться о ценах посредникам и подчиненным.

8. Имейте в виду, что понятие “время — деньги” в Японии хождения не

имеет.

9. Учитывайте склонность японцев выражаться неопределенно.

10. Помните, что японцы избегают самостоятельных шагов. В то время,

как нам нравятся люди, которые справляются с делом сами, без оглядки на

советы других, японцы смотрят на это иначе. Их идеал — анонимное общее

мнение.

Джек Суорд, “Еще раз

о японцах”.

4.д. Жизнь как система ограничений и послаблений.

Японская мораль постоянно требует от человека огромного

самопожертвования ради выполнения долга признательности и долга чести.

Логично было бы предположить, что та же мораль насаждает аскетическую

строгость нравов, считая грехом физические удовольствия, плотские

наслаждения.

Однако японцы не только терпимо, но даже благожелательно относятся ко

всему тому, что христианская мораль называет человеческими слабостями.

Наряду с жесткими ограничениями японский образ жизни сохраняет лазейки,

которые ведут к распущенности нравов.

Японская мораль лишь подчеркивает, что физическим удовольствиям

следует отводить подобающее, причем второстепенное место. Они, на взгляд

японцев, сами по себе не заслуживают осуждения, не составляют греха. Но в

определенных случаях человек вынужден сам отказываться от них ради чего-то

более важного. В противоречивом сочетании требовательности и терпимости

опять-таки проявляется идея “подобающего места”. Жизнь разграничена на круг

обязанностей и круг удовольствий, на область главную и область

второстепенную, в каждой из которых действуют свои мерки, свои нормы

поведения.

4.1.д. Воспитание детей.

Многих иностранцев поражает, что японские дети вроде бы никогда не

плачут. Кое-кто даже относит это за счет знаменитой японской вежливости,

проявляющейся чуть ли не с младенчества. Причина тут, разумеется, иная.

Малыш плачет, когда ему хочется пить или есть, когда он испытывает какие-то

неудобства или оставлен без присмотра и, наконец, когда его к чему-то

принуждают. Японская система воспитания стремится избегать всего этого.

Первые два года младенец как бы остается частью тела матери, которая

целыми днями носит его привязанным за спиной, по ночам кладет его спать

рядом с собой и дает ему грудь в любой момент, как только он этого

пожелает. Даже когда малыш начинает ходить, его почти не спускают с рук, не

пытаются приучать его к какому-то распорядку, как-то ограничивать его

порывы. От матери, бабушки, сестер, которые постоянно возятся с ним, он

слышит лишь предостережения: “опасно”, “грязно”, “плохо”. И эти три слова

входят в его сознание как нечто однозначное.

Короче говоря, детей в Японии, с нашей точки зрения, неимоверно

балуют. Можно сказать, им просто стараются не давать повода плакать. Им,

особенно мальчикам, почти никогда ничего не запрещают. Японцы умудряются

совершенно не реагировать на плохое поведение детей, словно бы не замечая

его.

Воспитание японского ребенка начинается с приема, который можно было

бы назвать угрозой отчуждения. “Если ты будешь вести себя неподобающим

образом, все станут над тобой смеяться, все отвернутся от тебя” — вот

типичный пример родительских поучений.

Боязнь быть осмеянным, униженным, отлученным от родни или общины с

ранних лет западает в душу японца. Поскольку образ его жизни почти не

оставляет места для каких-то личных дел, скрытых от окружающих, и поскольку

даже характер японского дома таков, что человек все время живет на глазах

других, — угроза отчуждения действует серьезно.

Школьные годы — это период, когда детская натура познает первые

ограничения. В ребенке воспитывают осмотрительность: его приучают

остерегаться положений, при которых он сам или кто-либо другой может

“потерять лицо”. Ребенок начинает подавлять в себе порывы, которые прежде

выражал свободно, не потому, что видит теперь в них некое зло, а потому,

что они становятся неподобающими.

Однако полная свобода, которой японец пользуется в раннем детстве,

оставляет неизгладимый след в его характере. Именно воспоминания о

беззаботных днях, когда было неведомо чувство стыда, и порождают взгляд на

жизнь как на область ограничений и область послаблений. Именно поэтому

японцы столь снисходительны к человеческим слабостям, будучи чрезвычайно

требовательными к себе и другим в вопросах долга. Сила воли, способность

ради высшего долга отвернуться от наслаждений, которые вовсе не считаются

злом, — вот что японцы почитают добродетелью.

4.2.д. Отношение к сексу и супружеской верности.

При всем том, что японскому образу жизни присуще суровое подавление

личных порывов, секс в этой стране никогда не осуждался ни религией, ни

моралью. Японцы никогда не смотрели на секс как на некое зло, никогда не

отождествляли его с грехом, не видели необходимости окружать его завесой

тайны, скрывать от посторонних глаз, как нечто предосудительное. Японец как

бы разграничивает в своей жизни область, которая принадлежит семье и

составляет круг его главных обязанностей, от развлечений на стороне —

области тоже легальной, но второстепенной.

Жена японского служащего привыкла к тому, что, как правило, видит

мужа лишь два-три вечера в неделю. Хотя в Токио насчитывается около ста

тысяч баров и обойти их все даже по разу заведомо невозможно, порой

начинает казаться, что многие дельцы одержимы именно этой идеей. Жены

безропотно терпят подобные отлучки. Существует выражение: “Вернуться домой

на тройке”. Оно весьма своеобразно ввело русское слово в японский обиход.

Приведенная фраза означает, что пьяный глава семейства вваливается в дверь

среди ночи, поддерживаемый под руки девицами из бара. Жена обязана в таком

случае пригласить спутниц в дом, угостить их чаем, осведомиться,

рассчитался ли муж по счетам, и с благодарностью проводить их.

Не забавы мужа на стороне, а проявление ревности жены — вот что в

глазах японцев выглядит аморальным.(Терпимость к такого рода похождениям

касается, впрочем, лишь женатых мужчин, но отнюдь не распространяется на

замужних женщин.)

Итак, японская мораль весьма снисходительна к человеческим слабостям.

Считая их чем-то естественным, она отводит м хотя и второстепенное, но

вполне узаконенное место в жизни. Поскольку японцы не видят в людской

натуре противоборства духа и плоти, м также не присуще смотреть на жизнь

лишь как на столкновение добра и зла.

Деление жизни на область ограничений и область послаблений, где

действуют разные законы, объясняет присущую японцам склонность к “зигзагу”.

Народ этот на редкость непритязателен ко всему, что касается повседневных

нужд, но может быть безудержно расточительным, когда речь идет о каких-то

праздниках или торжественных случаях. Культ умеренности касается лишь

будней. Быть скаредным, прижимистым, даже разумно расчетливым в таких

случаях, как, например, свадьба или похороны, так же аморально, как быть

невоздержанным в повседневном быту.

Если для англичан краеугольным камнем морали служит понятие греха, то

для японцев — понятие стыда. Христианская цивилизация Запада видела путь к

совершенствованию человека в том, чтобы подавлять в нем плотские инстинкты

и возвеличивать духовное начало.

Что же касается японцев, то они и в своей этике всегда следовали тому

же принципу, что и в эстетике: сохранять первородную сущность материала.

Японская мораль не ставит целью переделать человека. Она стремится лишь

обуздать его сетью правил подобающего поведения. Инстинктивные склонности и

порывы остаются в неизменности, лишь связанные до поры до времени такой

сетью. Именно этим объясняется двойственность и противоречивость японской

натуры.

4.е. Общая оценка японской вежливости. Отношение к учебе.

Изнанка японской учтивости и японской чистоплотности порождена все

той же двойственностью взглядов на жизнь. Японская вежливость — это отнюдь

не верность определенным нравственным принципам уважения к окружающим. Это

нормы подобающего поведения, внедренные в быт острием меча. Она сложилась

на основе феодального этикета, нарушение которого считалось тягчайшим

преступлением. Черты этой древней дисциплины доныне видны в поведении

японцев.

Отношения по вертикали — между повелителем и подданным, между отцом и

сыном, между старшим и младшим — были четко определены, и мельчайшие детали

их общеизвестны. Однако японская мораль почти не касалась того, как должен

вести себя человек по отношению к людям незнакомым, что на Западе считается

одной из основ подобающего поведения.

Быть учтивым — значит не только скрывать свое душевное состояние, но

порой даже выражать прямо противоположные чувства. Японский этикет считает

невежливым перелагать бремя собственных забот на собеседника или выказывать

избыток радости, тогда как другой человек может быть в данный момент чем-

нибудь расстроен. Если фразу “у меня серьезно заболела жена” японец

произносит с улыбкой, дело тут не в каких-то загадках восточной души. Он

просто хочет подчеркнуть, что его личные горести не должны беспокоить

окружающих. Обуздывать, подавлять свои эмоции ради учтивости японцы считают

логичным. Но именно эта черта чаще всего навлекает на них подозрение в

коварстве.

Лишь прожив в стране несколько лет, начинаешь понимать, что японская

вежливость — это не низкие поклоны, которые выглядят весьма нелепо в

современной уличной толпе или в метро, и не обычай начинать разговор с

множества ничего не значащих фраз. Японская вежливость — это прежде всего

стремление людей при любых контактах блюсти достоинство друг друга; это

искусство избегать ситуаций, способных кого-либо унизить.

Японская мораль возводит в число добродетелей не только труд, но и

учение. Считается, что усердный поиск новых знаний и навыков возвышает и

украшает человека в любом возрасте. Со школьных лет у японцев воспитывают

привычку к групповому учению. Оно рассматривается как один из видов

общественной деятельности, которую желательно продолжать всю жизнь. При

приеме на работу или новом назначении японец морально подготовлен к

длительному периоду ученичества. Он старательно следует наказам, усердно

перенимает опыт, пока сам не становится наставником для других. “Учить

других всегда почетно, учиться у других — никогда не зазорно” — гласит

распространенное изречение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заканчивая исследование, следует еще раз упомянуть, что понять все

тонкости японского миропонимания невозможно, особенно представителю

западной культуры. Однако мы, русские, в процессе истории впитали в себя

множество черт цивилизации Востока, и нам дан шанс понять точку зрения

человека иной культуры. В последние годы в нашей стране интерес к Японии

заметно возрастает. Открываются центры, где люди получают возможность

заниматься японским языком, икэбаной, знакомиться с чайной церемонией,

японским театром и боевыми искусствами. Проводятся фестивали японских

фильмов.

Конечно, японский характер полон противоречий. Иностранец может

назвать японскую вежливость показной, понятия японцев о долге глупыми. Но

где еще найти более нравственную нацию, людей, идущих на компромисс в ущерб

себе, оберегающих достоинство других, порой унижая себя, людей, способных

забыть об удовольствиях хоть навсегда, если этого требует их понятие о

долге.

Это вовсе не значит, что в японском сознании разум торжествует над

чувствами. Просто японцы умеют сдерживать свои эмоции, оберегая окружающих.

А на самом деле именно эти эмоции, оставшиеся внутри, и обуславливают их

мироощущение, их тягу к красоте, естественности и гармонии природы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Берндт, Юрген “Лики Японии” ( М., “Наука”, 1988).

2. Васильев Л. С. “История религий Востока” ( М., “Наука”, 1983).

3. Завьялова О. И. “Токио и токийцы: будни, выходные, праздники”

( М., “Наука”,

1990).

4. Овчинников В. В. “Ветка сакуры”

( М., “Советский писатель”,

1988).

5. Судзуки Д., Кацуки С. “Дзэн-Буддизм” (Бишкек, 1993).

6. Цветов В. Я. “Пятнадцатый камень сада Рёандзи”

( М., “Политиздат”,

1986).

Страницы: 1, 2, 3, 4