Шнитке. Жизнь и творчество

Шнитке. Жизнь и творчество

Альфред Шнитке родился 24 ноября 1934 года в городе Энгельсе, что на

Волге. Его отец - Гарри Шнитке - был выходцем из литовско-еврейской семьи,

который в 1926 году иммигрировал из Германии в Советский Союз. Мать - Мария

Фогель - была волжской немкой католического вероисповедания и работала

учительницей.

В 1958 году Шнитке окончил Московскую государственную консерваторию им.

П. И. Чайковского, в 1960-м был принят в Союз композиторов, в 1961-м

окончил аспирантуру при консерватории по классу композиции и занялся

преподавательской деятельностью (инструментовка, чтение партитур,

полифония, композиция).

Вспоминает супруга композитора, известная пианистка Ирина Катаева-Шнитке:

"Мы познакомились с Альфредом в самом начале 60-х. Я приехала из

Ленинграда, где окончила десятилетку при консерватории. Музыка познакомила

и соединила нас: мне нужно было продолжать образование, и моим репетитором

стал аспирант Московской консерватории Альфред Шнитке.

Тогда он был женат, и я ходила заниматься к нему домой, в квартиру

неподалеку от Ленинского проспекта. В один прекрасный день он сказал, что

заниматься со мной больше не может, потому что относится ко мне не просто

как к ученице. Но я вообще не хотела выходить замуж. Таким образом мы

встречались с ним несколько месяцев, а потом я решила, что все это пора

прекращать.

Альфред обиделся и исчез, но через полгода мы увиделись вновь. Я уже

училась в Гнесинском институте и позвонила ему - нужен был учебник по

истории музыки. Он попросил меня приехать к нему, а домой я вернулась уже

вечером. Тогда-то мы и поняли, что должны быть вместе. Свадьбу мы сыграли в

феврале 1961 года..."

В середине 60-х сложился индивидуальный стиль Шнитке в музыке. Критики

отмечали его могучий талант, свободное владение всем существующим сегодня

разнообразием жанров и невероятную трудоспособность. Каталог произведений

Шнитке включает 70 названий, не считая ранних сочинений и прикладной

музыки. Среди произведений композитора: оперы - "Одиннадцатая заповедь" и

"Жизнь с идиотом", балет "Лабиринты", оратория "Нагасаки", прелюдия памяти

Д. Д. Шостаковича, кантата "История доктора Иоганна Фауста" и др.

Шнитке очень много и плодотворно работает в кино. Он написал музыку к

нескольким десяткам фильмов, в том числе-"Ты и я", "Восхождение" (режиссер

Л. Шепитько), "Комиссар" (режиссер А. Аскольдов), "Экипаж", "Сказка

странствий" (режиссер А. Митта), "Осень" (режиссер А. Смирнов), "И все-таки

я верю" (режиссер А. Ромм), "Агония", "Спорт, спорт, спорт" (режиссер Э.

Климов) и другим.

Очень рано пришло к Шнитке широчайшее международное признание. Премьеры

его произведений всегда становились мировым культурным событием, их

исполняли крупнейшие оркестры Европы и США под управлением величайших

дирижеров современности. Он являлся членом-корреспондентом Берлинской

академии изящных искусств. Шведской королевской музыкальной академии,

Баварской академии изящных искусств, был избран почетным членом Гамбургской

академии изящных искусств. Шнитке удостоен премии "Триумф" - императорской

премии Японии.

В то же время в российских музыкальных кругах существовала и стойкая

оппозиция Шнитке. Эти люди считали его "ненастоящим" композитором, дутой

знаменитостью, поднятым на щит падким на скандалы Западом.

Между тем неуемная творческая активность Шнитке негативно сказывалась на

его здоровье. Кроме того, он сильно переживал за своего сына Андрея

(родился в середине 60-х), который страдал врожденным пороком сердца, что

требовало особого внимания со стороны родителей. Шнитке порой спал по 3-4

часа в сутки. В июне 1985 года он уехал отдыхать в Пицунду, в Дом

творчества кинематографистов, и именно там у него случился первый инсульт.

Стоит отметить, что судьба оказалась благосклонной к великому

композитору. Порази его правосторонний инсульт, он бы навсегда потерял

музыкальную одаренность. При левостороннем инсульте он мог лишиться речи,

но этого тоже не произошло.

В 1986 году А. Шнитке была присуждена Государственная премия РСФСР. Год

спустя он был удостоен звания заслуженного деятеля искусств РСФСР.

СТАТЬЯ

Соломон Волков: "Азбука Шнитке"

Альф - так Альфреда Шнитке называли его московские друзья. Понятно, что

случайно

подобные сокращения не образуются. Мне представляется, что в этом как-то

отразилась

экзотика существования Шнитке посреди советского московского быта: как

будто среди

нас оказался бы пришелец с Марса.

Было в Шнитке, действительно, что-то от инопланетянина: большая, склоненная

набок

голова, странная прическа; близко посаженные пугливые глаза на бледном лице

сразу

поражали и запоминались. Еще до всех своих неполадок с сердцем Шнитке

двигался неуверенно,

осторожно - словно постоянно примеряясь к чуждому земному притяжению.

Вообразить его участвующим в нашей суетливой жизни было трудно, однако

Шнитке в те

годы - 60-е, начало 70-х - менее всего походил на затворника. Наоборот, я

изумлялся,

как это Шнитке поспевает повсюду: и в консерваторию, где он преподавал

оркестровку,

и на заседание в Союз композиторов, чтобы выступить там в поддержку своих

друзей,

и в экспериментальную студию электронной музыки, и на модную театральную

премьеру,

и на прием в западное посольство.

Где бы Шнитке ни появлялся, вокруг него сразу образовывался мини-водоворот

узнавания,

любопытных взглядов и перешептываний: "Это же Шнитке! Как, Шнитке? Да-да,

Шнитке!

Тот самый, композитор?"

Да, чуть не забыл: он же еще успевал и музыку сочинять! Причем плодовитость

Шнитке

была поразительной: одна за другой следовали симфонии /на сегодняшний день

их девять/,

инструментальные концерты, сонаты... Шнитке - автор трех опер, нескольких

балетов,

сочинений для хора - много музыки!

Ее ждали, эту музыку, рвались услышать ее. В России тех лет она была нужна

многим,

ибо в тот момент осуществляла жизненно важную функцию: объединяла советских

интеллектуалов.

Музыка Шнитке награждала всех нас ощущением сопричастности к высокому и

благородному

искусству. Собравшись на премьеру очередного опуса Шнитке, мы осознавали

себя членами

одного секретного общества. Власти, чувствуя эту подрывную функцию музыки

Шнитке,

делали все от них зависящее, чтобы затруднить ее выход к аудитории. Это

были постоянные

игры в кошкимышки.

Жестокость этих игр была изощренной, садистской. Если исполнитель включал

произведение

Шнитке в свой репертуар, то он мог ожидать кучу неприятностей, больших и

малых. Нередко

уже объявленные концерты отменялись по распоряжению "сверху". Министерство

культуры

отказывалось покупать опусы Шнитке, хотя музыка других, более сговорчивых и

"удобных"

авторов, оплачивалась щедро. А когда заказ на сочинение Шнитке приходил из-

за границы,

власти всячески пытались этому помешать. Если же и это не удавалось,

культур-бюрократы

не разрешали Шнитке выехать на Запад на премьеру своего произведения. При

этом композитора

беспрестанно обвиняли в разных идеологических "грехах". Как комментировала

одна наша

общая со Шнитке знакомая: "Бьют - и плакать не дают!"

Западные контакты Шнитке особенно раздражали советское начальство. Ведь оно

стремилось

тотально контролировать ситуацию, а подобное было возможно только при

полной культурной

изоляции. Шнитке был одним из первых советских композиторов,

познакомившихся с музыкой

западного авангарда. Партитуры Пьера Булеза, Карлгейнца Штокхаузена, Анри

Пуссера,

Луиджи Ноно, которые Шнитке раздобывал с огромными трудностями, он

немедленно покрывал

своими пометками и комментариями, анализируя эту музыку тщательно и

пристрастно.

Шнитке хотел быть технически вооруженным по последнему слову, он стремился

к тому,

чтобы его сочинения вошли в общий ряд современной культуры. Для советских

чиновников

это было признаком "безродного космополитизма" Шнитке. В Советском Союзе

словосочетание

"безродный космополит" эвфемистически обозначало еврея.

Иудейство Шнитке, между тем, было весьма сомнительным. Отец его был евреем

- коммунистом

и атеистом, мать - немкой. Первым языком был немецкий, но родным своим

языком Шнитке

считает русский. Еврейского языка и обычаев он не знает. Вдобавок, в 1982

году, когда

Шнитке было сорок восемь лет, он был крещен по католическому обряду.

Йога, оккультизм, каббала, китайские мистические прозрения /"И цзин"/ -

чего только

Шнитке не испробовал в поисках ответа на волновавшие его загадки жизни и

смерти...

Погружаясь в недра иррационального, он испытал ужас, единственным спасением

от которого

представилось приобщение к христианству.

Католичество было выбрано Шнитке во многом потому, что его мать была

крещена католичкой.

Хотя он иногда говорит, что уважает православную церковь больше, чем

католическую.

Запутанность отношений Шнитке с религией ставит в тупик даже его друзей с

экуменистическими

взглядами. Для Шнитке это проблема этическая, и психологическая, и

культурная. Он

пытается разрешить ее в своей музыке.

Людей, впервые сталкивающихся с произведениями Шнитке, прежде всего

поражает их эмоциональная

напряженность. Это музыка полярных противоположностей, кричащих контрастов:

громкое

и тихое, высокое и намеренно пошлое, аскетически сдержанное и вызывающе

роскошное.

Все это в сочинениях Шнитке сосуществует, живет бок о бок.

Многих это раздражает, отталкивает. Им кажется, что, объединяя видимо

необъединимое,

нестыкующееся, композитор над ними издевается. Их ухо не улавливает

технической изощренности,

с которой "сработаны" партитуры Шнитке, всех спрятанных в них подлинных и

мнимых

цитат, символов, аллюзий и намеков. Вплоть до музыкальных монограмм -

зашифрованных

в виде нотных мотивов имен самого композитора и его друзей.

Наверное, так и должно быть: секреты композитора - это его дело. Они

интересны и

важны только для профессионалов. Слушатель остается один на один с музыкой.

А музыка

Шнитке говорит о подлинных и пугающих эмоциях, испытанных самим автором.

Он часто вспоминает о впечатлении, произведенным на него "Божественной

Комедией"

Данте - особенно в той ее части, где говорится о переходе из Ада в

Чистилище. Данте,

все глубже погружаясь во владения дьявола, внезапно попадает в иную сферу.

Из глубин

ужаса и отчаяния он чудесным образом переносится в мир надежды. Этот момент

перехода

от тьмы к свету очень важен, считает Шнитке. Ведь мы буквально каждый день

сталкиваемся

с той или иной моральной дилеммой. И, увы, далеко не всегда делаем

правильный выбор.

Поэтому музыка Шнитке, по мысли композитора, призвана напоминать нам о

самой возможности

выбора. Важно не терять надежды на реальность перехода от тьмы к свету.

Или, по максиме

одного русского писателя, "не терять отчаянья".

Русский максимализм, таким образом, соседствует в произведениях Шнитке с

еврейским

скепсисом, окрашенным в густые тона немецкой культурной традиции. Эта

"гремучая смесь"

кажется такой же немыслимой, как столь характерные для музыки Шнитке

динамические

и стилистические контрасты. Однако без нее не существовало бы феномена

Шнитке - "ученой"

германской музыки, стремящейся говорить, по русскому обычаю, "от сердца к

сердцу".

Поэтому, даже и перебравшись из Москвы в Гамбург, Шнитке продолжал ощущать

себя русским

композитором. Германия, такая заманчивая и родная издалека, России ему не

заменила.

Сердце самого Шнитке оказалось плохо подготовленным к этой схватке

страстей: несколько

раз оно сдавало, не выдерживая стресса. Серия инфарктов превратила Шнитке

из всюду

поспевавшего жизнелюба в немого гамбургского затворника. Вся оставшаяся в

нем жизненная

сила сконцентрировалась теперь на одном - сочинении музыки.

Такая фанатическая преданность своему искусству, такое чудовищное

упорство... Шостакович

когда-то сказал: "Если мне отрубят обе руки, я все равно буду писать музыку

- держа

перо в зубах". Шнитке во многом является продолжателем Шостаковича. И в

этом своем

упорстве - тоже.

Удивительно Шнитке чувствует природу инструментов. Исполнитель его музыки

ощущает

себя актером, получившим шекспировскую роль. Особенно это касается

струнных, которые

в музыкальном сознании Шнитке доминируют. Может быть, в этом сказывается

еврейский

элемент в душе Шнитке? Во всяком случае, композитор дает струнным выразить

необычайно

широкий диапазон эмоций. Поэтому так важен в творчестве Шнитке жанр

струнного квартета.

Он их написал четыре, в каждом запечатлев существенную грань своего

творчества: в

1966-ом, 1980-ом, 1983-м и 1989-ом годах. Каждое из этих сочинений -

манифест момента.

Подобным образом использовали струнный квартет Бетховен, Барток,

Шостакович.

Феномен Шнитке, о котором я говорил, был бы невозможен без его работы в

кино. В те

годы, когда сочинения Шнитке редко звучали в советских концертных залах,

музыка для

фильмов служила не только отдушиной, но и лабораторией: так композитор мог

экспериментировать

с новыми идеями и приемами. С некоторыми из кинорежиссеров у Шнитке

сложились особенно

тесные взаимоотношения, - например, с Ларисой Шепитько. Эта русская

красавица поставила

фильмы, вошедшие в золотой фонд русского кинематографа 70-х годов: "Ты и

я", "Восхождение",

"Прощание". Музыку к ним написал Шнитке. Шепитько погибла в автомобильной

катастрофе,

когда ей был 41 год. Ее памяти Шнитке посвятил струнный квартет N2. Здесь

можно услышать

отзвуки величавых древнерусских песнопений. В этой музыке выражена любовь

Шнитке

к России, ее природе и людям.

Хотя между квартетами N1 и N2 пролегло расстояние в 14 лет, их можно читать

как главы

одной книги. В первом квартете Шнитке, по тем временам, вызывающе нон-

конформен в

своем последовательном использовании серийной техники. Это - манифест

Шнитке-авангардиста.

Не зря партийные чиновники сразу объявили эту музыку "антисоветской".

Шнитке, напротив,

объяснял, что ему в этом квартете хотелось передать процесс творчества. В

кульминации

там все внезапно распадается, чтобы в конце вернуться к начальной строгой

серии из

двенадцати звуков. Прыжок ко Второму квартету грандиозен - не только

временной, но

и стилистический. А выглядит он абсолютно естественно. Как заметил Давид

Харрингтон:

"Ты закрываешь последнюю страницу предыдущего квартета, открываешь первую

Страницы: 1, 2