Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение 
Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение
Министерство общего и профессионального образования
Сургутский Государственный университет
Кафедра истории
РЕФЕРАТ.
По предмету: история Отечественной культуры.
Тема: Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение.
Выполнила: студентка
881 гр.; III курса
Гуманитарного
отделения (история)
Фамилия: Журавлёва
Имя:
Татьяна
Отчество: Викторовна
Проверила: Агаркова
Анна Брониславовна
г. Сургут
2000 г.
План:
1) Введение.
2) Терминология.
3) Истоки юродства.
4) Религиозный смысл.
5) Социальные предпосылки юродства и причины его широкого распространения
на Руси.
6) Закат юродства.
7) Значение юродства для русской культуры.
8) Заключение.
В самом деле, её ‹юродивую› как будто все даже
любили, даже мальчишки её не дразнили и не
обижали, а мальчишки у нас, особенно в школе,
народ задорный. Она входила в незнакомые
дома и никто не выгонял её, напротив, всяк-то
приласкает и грошик даст. Дадут ей грошик, она
возьмёт и тотчас снесёт и опустит в которую-
нибудь кружку, церковную аль острожную.
Дадут ей на базаре бублик или калачик,
непременно пойдёт и первому встречному
ребёночку отдаст бублик или калачик, а то так
остановит какую-нибудь нашу самую богатую
барыню и той отдаст; и барыни принимали даже
с радостию.
/ Ф. М.
Достоевский
Введение.
В качестве темы моего реферата вынесена проблема юродства на Руси.
Такая неординарная тема была выбрана мной потому, что однажды я совершенно
случайно выяснила для себя, что даже сам термин «юродивые» для многих моих
ровесников, в том числе и таких, которые являются довольно начитанными и
разносторонними людьми, представляется смутным и неясным. В то же время,
как мне кажется, что для понимания психологии русского человека и вообще
понимания специфики всей русской культуры этот феномен православной
религиозности является довольно важным.
В процессе написания работы оказалось, что эта тема для более-менее
обширной и разносторонней разработки довольно сложна. Основной причиной
этого является отсутствие литературы.
Вполне логично, что в советской историографии подобная тема
практически не упоминается, в связи с тем, что проблемами религиозных
взглядов и особенностей религиозного мировоззрения в этот период занимались
очень мало и лишь в плане идеологической борьбы против «религиозных
предрассудков». Поэтому особого внимания проблеме «юродства Христа ради» не
уделялось. В досоветский же период теме юродства были посвящены отдельные
главы в нескольких книгах, написанных теологами и исследователями
православия. Была даже выпущена монография целиком посвящённая теме
юродства, но книги эти имеются лишь в дореволюционных изданиях, в очень
небольшом количестве экземпляров и в нашем городе, конечно, отсутствуют.
То же самое можно сказать и о нескольких работах учёных выпущенных уже
в наше время и касающихся проблемы юродства, – этих трудов в нашем городе
нет. В силу этого основной работой, которой я пользовалась при написании
реферата, явилась монография А. В. Юдина «Русская народная духовная
культура».
Исходя из имеющегося материала, целью моей работы является
ознакомление с малоизвестными сторонами юродства, а также изучение причин
особенно сильного распространения этого явления именно на Руси.
Терминология.
Прежде чем приступить к рассмотрению такой сложной и характерной, в
основном, только для Русского государства формы религиозного выражения как
юродство мне кажется важным разобраться в терминологии. Естественно,
основным термином этой работы является само понятие юродства и юродивых, но
помимо этого мне кажется важным обратиться к значению таких слов и
словосочетаний как «святость» и «смеховой мир».
Термин «юродивый» произошёл от слова «юрод», которым в древнерусском
языке переводилось греч. слова, обозначавшие «глупый, безумный», а так же
«простой, глупый». В частности, «юродами» в древнерусских источниках
названы блаженный Симеон («житие блаженного Симеона»), Исаакий Печерский
(«Печерский патерик»), Никола Новгородский Салос и др.
Под «юродивыми» принято понимать людей, руководствовавшихся словами
апостола Павла «мы безумны (древнерус. «юроди») Христа ради» и принявших
один из подвигов христианского благочестия – юродство о Христе. Эти люди не
обязательно были действительно безумны, как принято считать. Сумасшедших
среди юродивых было самое большее 40%, остальные же в действительности не
страдали психическими расстройствами, а сознательно принимали образ
юродивого.
Юродивые, как и монахи, добровольно отказывались от всех благ жизни
«мирской» (имущества, положения в обществе и т. д.) и даже от кровного
родства. Но, в отличие от принявших постриг, эти люди не искали уединения,
наоборот, они жили среди людей, особенно много их было в городах. Юродивые
своим примером, словом и делом стремились отвратить людей от греха.
Зачастую эти «безумцы» вращались среди наиболее падших в общественном
мнении людей, и бывало, что им действительно удавалось вернуть их на путь
христианства.
Нередко юродивым приписывали обладание пророческим даром. Мнение это
было основано на действительных предсказаниях, сделанных некоторыми из них.
Например, у В. О. Ключевского описывается такой случай: «Посадник Немир,
принадлежавший к литовской партии (в Новгороде), приехал в Клопский
монастырь к блаженному Михаилу. Михаил спросил посадника, откуда он. «Был,
отче, у своей пратёщи (тёщиной матери)». – «Что у тебя, сынок, за дума, о
чём это ты всё ездишь думать с женщинами?» – «Слышно, - сообщил посадник, -
летом собирается идти на нас князь московский, а у нас есть свой князь
Михаил». – «То, сынок, не князь, а грязь, – возразил блаженный, – шлите-ка
скорее послов в Москву, добивайте челом московскому князю за свою вину, а
не то придёт он на Новгород со всеми силами своими, выйдете вы против него,
и не будет вам Божьего пособия, и перебьёт он многих из вас, а ещё больше
того в Москву сведёт, а князь Михаил от вас в Литву уедет и ни в чём вам не
поможет». Всё так и случилось, как предсказал блаженный»1.
Однако поведение юродивых было далеко не всегда пристойным. Человек,
принявший юродство, отбрасывал при этом всякие нормы приличия и чувство
стыда: «Он ходит голый (или одет в безобразные грязные лохмотья), носит
вериги (различные железные цепи, полосы, кольца и др. предметы на голом
теле ради «усмирения плоти»), молится обычно только ночью, как бы стесняясь
этого, валяется в грязи, золе и т. п., не моется, не чешет волос, публично
испражняется, нарушает порядок в церкви и на улице, всем своим видом
указывает на приобщённость к низменному, грязному, шокирующему»2. Юродивый
мог даже «дозволить себе соблазнительные действия»3.
Юродивые могли пародировать происходящее вокруг них, дабы таким
способом образумить людей. Например, в Новгороде в XIV в. двое юродивых –
Никола Качанов и Фёдор – устраивали драки между собой, насмехаясь над
кровавыми столкновениями новгородских партий. Поводом для этих драк было
то, что юродивые жили на разных сторонах Волхва и не пускали «соперника»
через мост на свою сторону. Однако нередко поступки юродивых были и вовсе
весьма странны и труднообъяснимы, например Василий Блаженный целовал стены
домов грешников, а в дома праведников кидал камни и куски земли. Такое его
поведение было объяснено людьми так: «Над домами грешников ангелы плачут, и
он (юродивый) стремится поклониться им; а снаружи домов праведников бесы
висят, оттого, что в дом пробраться не могут, это в них божий человек камни
кидает».
При этом юродивые были одними из немногих, кто отваживался говорить
сильным мира сего (князьям и боярам, царям и вельможам) правду. Например,
Василий Блаженный укорил Ивана Грозного за то, что тот во время церковной
службы думал о мирском, а блаженный Иоанн Московский обличал Бориса
Годунова в участии в убийстве царевича Дмитрия. При этом юродивые до
некоторых пор пользовались неприкосновенностью, иногда их советы
принимались к сведению. Но когда терпение знатного человека переполнялось,
или если он изначально был слишком горделив, чтобы терпеть подобное
обращение, юродивого могли объявить «лжеюродивым», или попросту безумцем
(ещё одно свидетельство в пользу того, что юродивые не были простыми
сумасшедшими), тогда этот человек лишался своей неприкосновенности и его
могли наказать и даже казнить.
У А. В. Юдина юродство трактуется как «своего рода переходная область
между мирами, несущей черты смеховой культуры, но принадлежащей к сфере
святости»4, но для того, чтобы понять эту формулировку нужно сначала
разъяснить эти термины. Поэтому к юродству я ещё вернусь немного попозже.
Следующими термином, нуждающимся, на мой взгляд, в некотором пояснении
является «святость».
Понятие святости – очень сложное, многослойное понятие. Его корни
уходят ещё в языческую славянскую культуру. Там понятие святости
«оказывается приложенным к критическим точкам круга времён, сакрально
отмеченным периодам»5, благоприятным для смерти (а смерть у славян
сопровождалась чем-то вроде праздника, посредством которого люди пытались
сыграть ту жизнь, которая их ждёт после смерти, жизнь, состоящую из
застолья и веселья). При этом, естественно, смерть преодолевается новым
рождением. Соответственно, «благо» всех и каждого зависит не столько
собственно от «верха», верхнего мира, сколько от движения снизу вверх –
роста святого жита из святой земли, оплодотворённой святой водой, как и от
рвущихся к небу языков пламени, святого огня. Святость здесь – энергия,
заставляющая двигаться, расти, умножаться, энергия перехода от мёртвого
хаоса к живому космосу»6.
Затем это языческое понимание святости сталкивается с христианским,
где святость – это связь с Богом. «В учении о святости содержится
преодоление противостояния вещественного и духовного, тварного и
нетварного, т. е. основных оппозиций, которые в дохристианских
представлениях выступали как абсолютные границы, разделяющие божественное и
человеческое, смертное и бессмертное. Святые, оказываясь «друзьями Божиими»
и заступниками за людей перед Богом, соединяются в этом действовании с
ангелами, т. е. бесплотными, невещественными силами; тем самым
преодолевается оппозиция вещественного (материального, телесного) и
духовного, и вещественность перестаёт быть препятствием для соединения с
Божеством. Вместе с тем святые являются теми тварными существами, которые
приобщены к Богу, т. е. нетварному началу, и тем самым соединяют тварное
человеческое с нетварным Божеством»7.
Мотив причастности Богу объединяет и языческое и христианское понятие
святости, но существуют и значительные отличия в восприятии: во-первых,
христианское понимание святости «духовно», а не «природно», как
древнеславянское; а во-вторых, оно говорит не о движении вверх, а об уже
существующем единстве, «посредничестве, где не меньшую важность приобретает
мотив движения сверху вниз, т. е. в каком-то смысле шаг Бога навстречу
человеку… Можно говорить о диалогичности христианства, его установке на
диалог с высшей силой, противопоставляемой «монологу», т. е.
однонаправленному воздействию на иной мир традиционной языческой магии»8.
После Крещения Руси начинается накладывание друг на друга понятия
«святость» языческого и христианского. В результате в этом понятии
усиливается абстрактный духовный момент, и как следствие возникают такие
понятия как «непорочность», «праведность» и т. п., «а образом проявления
этих свойств становится не материально-предметное, а «энергетическое»
возрастание, своего рода «светолучение, харизматический ореол»9.
В результате преобразования значение слова «святость» приобрело
несколько максималистское понимание духовности и пренебрежение к светской и
общественной жизни, что заметно отличало святость в русском понимании, от
этого же религиозного символа в западном и даже в византийском
христианстве.
При этом с понятием святости на Руси тесно связана и обратная сторона
общественной жизни – «смеховой мир». Т. е., образно выражаясь, если
святость – это результат пути наверх, к богу, то смеховой мир – это путь
вниз, к дьяволу.
Область святости – это область духовности, высокой сосредоточенности и
спасения от ада (т. е., можно сказать, спасения от смерти, посредством
повторного рождения). Смеховой же мир – это мир смерти и дьявола. Почему же
мир дьявола назван смеховым? Дело в том, что в православной традиции смех
считался атрибутом бесов, ведь Иисус в Евангелиях никогда не смеётся,
только грустно улыбается. Соответственно и мир смеха, шутовства и праздника
(карнавала) со своими особыми обрядами и перевёрнутыми «с ног на голову»
понятиями, одеждами, материалами и моделями поведения получил название
«смехового» (что совершенно не эквивалентно «смешному»).
М. М. Бахтин «выделил три основные формы проявления и выражения
смеховой культуры:
1) Обрядово-зрелищные формы (празднества карнавального типа, различные
смеховые действа и пр.).
2) Словесные смеховые (в том числе пародийные) произведения разного рода:
устные и письменные на латинском (для Западной Европы) и на народных
языках.
3) Различные формы и жанры фамильярно-площадной речи (ругательства, божба,
клятва … и др.)»10.
Первая форма выражается в плясках, пьянстве, карнавальном переодевании
– всё это символизирует пребывание в мире мёртвых. Соответственно, всё
происходящее не является театральным представлением с его делением на
актёров и зрителей, это именно всенародное гулянье, вернее даже временная
Страницы: 1, 2
|
