Русская культура и общественная мысль в России \18 век\

Крестьянский вопрос в Уложенной комиссии

Р

езкая критика помещичьего произвола, протесты против захвата земель и

закрепощения государственных крестьян, против несправедливостей в судебных

и административных учреждениях раздавались и на заседаниях Уложенной

комиссии. Выступления дворянских депутатов Г. С. Коробьина, Я. П.

Козельского, крестьянских депутатов И. Чупрова, И. Жеребцова, казака А.

Алейникова и др. были актами большого гражданского мужества, ибо их

оппонентами были генералы, князья и сенаторы. Императрица меньше всего была

склонна допускать обсуждение положения крестьян и крепостного права на

заседаниях комиссии. Во главе ее она поставила князя А. А. Вяземского и А.

И. Бибикова, незадолго до этого жестоко расправившихся с волновавшимися

помещичьими и приписными крестьянами. Оба они не остановились бы перед тем,

чтобы заставить наиболее «непослушных» депутатов сложить с себя депутатские

полномочия.

В выступлениях депутатов, осуждавших крепостничество, проводилась

мысль о том, что «невольническое рабство» является несчастьем для крестьян,

что на Украине оно «привело бедный малороссийский народ почти в крайнее

угнетение и разорение» и принесло ему «крайнее отягощение, нестерпимые

налоги и озлобление». Побеги крестьян, по их мнению, вызывались не ленью,

склонностью к пьянству и другими пороками, как утверждали крепостники, а

действиями помещиков, которые «несносны земледельцам, вредны всем членам

общества и государству пагубны». На обвинения крестьян в «пьянстве, лености

и мотовстве» Козельский ответил, что крестьянин «разумеет и вперед знает,

что все, что бы ни было у него, то говорят, что не его, а помещиково».

Самый трудолюбивый человек «сделается нерадивым во всегдашнем насилии и не

имея ничего собственного»[11]. Ликвидировать побеги можно не жестокими

наказаниями крестьян, а работой «вольной и не томной». По мнению

Козельского, повинности не должны превышать двух дней в неделю, а Поленов

утверждал, что для выполнения крестьянами повинностей на землевладельцев

вполне достаточно и одного дня. Управление крестьянами надлежало передать

их собственным выборным.

Однако позиция прогрессивных депутатов и участников конкурса была

непоследовательна и внутренне противоречива. Защищая интересы крестьян и

предлагая меры улучшения их положения, они, по меткому выражению Г. В.

Плеханова, «споткнулись о порог», которым был вопрос «о личной зависимости

крестьян»[12]. Первым попытался перешагнуть этот порог белгородский

однодворец Андрей Маслов. По его мнению, помещики «безмерно отягощают

крестьян», которые «каждый день беспосредственно на их работе находятся».

Помещик «того не думает, что чрез его отягощение в крестьянских домах дети

с голоду умирают; он же веселится, смотря на псовую охоту, а крестьяне

горько плачут, взирая на своих бедных, голых и голодных малых детей».

От этой «пагубы» крестьян не спасут ни отделение их земли от

помещичьей, ни регламентация их повинностей, ни расширение их имущественных

прав. Единственный выход Маслов видел в лишении помещика права на труд

крестьянина, в передаче земли крестьянам, в уничтожении всякой возможности

вмешательства помещика в их экономическую деятельность. Землевладельцам

следует оставить только часть податей, собираемых государством с сельского

населения. В этом случае помещиками «никто обижен не будет... и крестьяне

от невинных бед все избавиться могут законом»[13].

Депутаты Уложенной комиссии и участники конкурса не выступали с

требованием немедленной ликвидации крепостничества. Они лишь предлагали

меры по его смягчению, ограничению и постепенному изживанию. Но даже и эти

предложения были отвергнуты, а конкурсные работы оказались в архиве.

Просвещение и передовая русская общественная мысль

Т

ем не менее открытое обсуждение крестьянского вопроса, составлявшего

главное содержание классовой борьбы в России, придало русской общественной

мысли политическую заостренность. Публичное порицание крепостнических

порядков свидетельствовало о глубоких изменениях, которые происходили в

недрах феодального общества, оповещали о начинавшемся его разложении.

Конечно, передовые люди России 60-х годов XVIII в. не могли предвосхитить

будущее и их требования по крестьянскому вопросу не предусматривали

революционных методов. Они прежде всего были людьми эпохи Просвещения и

видели путь к общественно-политическим преобразованиям в распространении

науки и знаний, в совершенствовании разума.

В этих целях представители молодой демократической интеллигенции еще

на студенческих скамьях начинали трудиться над переводами полезных книг.

Эти занятия они продолжали и будучи уже канцелярскими служащими в Сенате

или учителями в учебных заведениях. Своими переводами они приносили

посильную помощь делу распространения и демократизации знаний; их усилиями

великие ученые, мыслители, писатели различных стран и времен заговорили на

русском языке. В условиях того времени, когда оригинальных произведений

отечественной литературы было мало, переводы приобретали черты

самостоятельных произведений переводчиков, в которые они вкладывали свои

думы.

Помимо различных учебных пособий и обобщающих научно-популярных работ,

переводились произведения древних классиков, гуманистов эпохи Возрождения,

английских философов-материалистов и, наконец, современных французских

просветителей.

Сочинения французских просветителей ходили по рукам среди студентов

Петербурга и Москвы, ими увлекалась столичная дворянская молодежь.

Переведенные на русский язык еще в 60-х годах, они издавались для широкого

читателя. Своим содержанием эти сочинения расшатывали устои феодального

мировоззрения. «Религия, понимание природы, общество, государственный строй

— все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать

перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от

него»[14].

Состав переводимых в России книг свидетельствует об интересе русских

читателей к социально-политическим и философским идеям французских

энциклопедистов.

Прежде всего русские переводчики обратились к знаменитой

«Энциклопедии», объединившей на своих страницах почти всех французских

просветителей. С 1767 по 1777 г. было переведено и издано отдельными

сборниками более 400 статей, среди них — наиболее важные философские и

политические сочинения, определившие собой идейное направление

«Энциклопедии»: «Политика» «Политическая экономия», «Правление»,

«Деспотическое правление», «Ограниченная монархия», «Демократия»,

«Самодержцы», «Тиран», «Узурпатор», «Естественное право» и др.

Переводчиками этих статей были преимущественно канцелярские служащие

Сената, воспитанники Петербургского академического и Московского

университетов: Я. П. Козельский, И. Г. Туманский, С. Башилов, И. У. Ванслов

и др.

Исключительное значение для русских современников имели сочинения

Вольтера. Изложенные в простой и доходчивой форме, они были особенно

понятны рядовому читателю. В последней трети XVIII в. было переведено на

русский язык и издано около 60 произведений Вольтера; некоторые из них

стали в России почти так же популярны, как и во Франции. Издатель «Словаря

исторического» В. И. Окороков объясняет увлечение трудами Вольтера тем, что

автор вложил в них «любовь к смертным и ненависть к утеснению».

Наряду с сочинениями Вольтера в России выходили и произведения других

энциклопедистов. В 60-х — начале 70-х годов на русском языке были изданы:

«Дух законов» Монтескье (в переводе протоколиста Сената В. И.

Крамаренкова), драматические произведения Дидро (в переводе сенатского

канцеляриста И. Яковлева), «Разговоры Фекиона» Мабли (в переводе секретаря

Коллегии иностранных дел А. Курбатова) и др. Особое внимание привлекал

Руссо; его страстная пропаганда демократических идей, изложенных с

подлинным художественным мастерством, нашла отклик у русских читателей. Н.

И. Новиков считал Руссо писателем, обретшим «славнейшие в нашем веке

человеческие мудрости», а Я. П. Козельский сравнивал его с «высокопарным

орлом, который превзошел всех бывших до него философов».

Крестьянская война 1773—1775 гг. обострила враждебное отношение

правящих кругов к идеологии передовых представителей русской интеллигенции.

Возрос надзор за их общественной и научной деятельностью. Под особый

контроль были взяты переводы и издания книг. Поэтому со второй половины 70-

х годов снизилось количество публикуемых переводов сочинений

энциклопедистов.

Новиковский период в истории просвещения

П

осле роспуска Уложенной комиссии главной трибуной передовой общественно-

политической мысли стали сатирические журналы Н. И. Новикова «Трутень» и

«Живописец», издававшиеся им в 1769—1773 гг. Не выяснено, кто писал

отдельные статьи: Новиков, Фонвизин, Радищев или неизвестные нам авторы,

поэтому целесообразно рассмотреть новиковские журналы в целом.

Предшественники Новикова критиковали крепостное право в экономическом и

юридическом плане. Новиковские журналы показали его аморальность, его

разлагающее влияние как на крестьян, так и на помещиков, которые, привыкнув

пользоваться даровым трудом, видят в крестьянах лишь рабочий скот,

превращают истязание их в развлечение, сами становятся «хуже зверей» и

«недостойны быть рабами у своих рабов».

Новиковские журналы дали целую галерею портретов помещиков. Одни из них

требовали, чтобы крестьяне «и взора их боялись», другие утверждали, что

«крестьяне не суть человеки» а «крепостные рабы», которые только для того и

существуют, чтобы «претерпевая всякие нужды, работать и исполнять волю

помещика исправным платежом оброка». Третьи гордились своим правом за

всякий пустяк «всем людям кожу спустить», четвертые восхищались

жестокостями при выколачивании оброков и умением получать «барашка в

бумажке».

Екатерина II запретила крестьянам жаловаться па помещиков. В связи с

этим новиковский «Трутень» опубликовал потрясающие по силе и достоверности

«копии с крестьянских отписок и помещичьего указа», которые звучали как

общерусская челобитная крестьян. В деревне неурожай, падеж скота, населению

угрожает голодная смерть и уже осенью «многие пошли по миру», но крестьяне

должны внести подати, отдать помещику оброк, заплатить бесконечные штрафы.

Неплательщиков «на сходе сек[ут] нещадно», продают их жалкое имущество и

снова «каждое воскресенье сек[ут]», хотя и знают, что «им взять негде»[15].

Новиковские журналы много места отводили обличению произвола и

взяточничества в административных и судебных учреждениях, где сидели

«дворяне без ума, без науки, без добродетели и воспитания». Резкая критика

крепостнических порядков, смелая полемика с Екатериной и разоблачение ее

политики были причиной непрерывных репрессий, которые обрушивались на

новиковские издания. Новиков неоднократно вынужден был менять форму

критики, названия журналов. Летом 1773 г., накануне Крестьянской войны,

издание их было запрещено.

В ряде вопросов буржуазная направленность общественно-политических

взглядов Новикова выступала еще отчетливее. В многочисленных изданиях той

поры, когда он стоял во главе типографии Московского университета

(1779—1789 гг.), Новиков подчеркивал значение «коммерции» в жизни общества

и утверждал, что для ее развития наиболее благоприятен республиканский

строй. Он публиковал статьи, в которых осуждался деспотизм, ведущий страну

к бедности и упадку, доказывались преимущества свободы экономической

деятельности и свободной конкуренции.

Новиковские издания этого времени подробно информировали читателей о

ходе революционной войны Америки за независимость и открыто выражали

симпатии к американцам, боровшимся за свободу. Особое внимание уделялось

тому, как в молодой республике решался вопрос о рабовладении; осуждалась

работорговля и приветствовалось ограничение рабства в Северных штатах.

Еще более показательны характеристики в новиковских изданиях «славных

людей нынешнего столетия». В их числе нет ни одного деятеля, связанного с

монархией и крепостничеством. Ими оказываются Монтескье, Вольтер, Рейналь,

Руссо, Франклин, Адаме, Лафайет, Вашингтон — идеологи грядущей французской

революции. Главной заслугой Вашингтона автор считал провозглашение

республики, которая будет «прибежищем свободы, изгнанной из Европы».

Выступления журналов Новикова свидетельствовали о его определенной симпатии

к республиканскому строю, почти не оставлявшей места для веры в

«просвещенного монарха».

За несколько месяцев до французской революции правительство отобрало у

Новикова университетскую типографию, а сам он два года спустя был отправлен

Екатериной без суда в Шлиссельбургскую крепость.

С. Е. Десницкий

О

дним из первых пытался выйти за рамки идеалистического понимания истории

человечества профессор Московского университета С. Е. Десницкий (умер в

1789 г.). Исторический процесс он связывал с развитием производительных

сил, разделением труда и изменением форм собственности. В этом отношении

суждения Десницкого опережали взгляды современных ему французских

просветителей; в противовес теории «общественного договора» он связывал

возникновение государства с имущественным неравенством.

Десницкий противопоставлял феодальной собственности и феодальному

государству буржуазную собственность и буржуазный строй. Он осуждал

крепостное право, ссылался на Англию, где отсутствуют «политические

препятствия» для развития сельского хозяйства, где оно «производится

добровольно... с несказанным рвением, успехом и совершенством». Десницкий

доказывал необходимость преобразования политического строя России,

предлагал учредить в качестве высшего законодательного и судебного органа

выборный сенат из 600—800 членов, обязанность которого состояла бы в

разработке новых законов и установлении налогов, в контроле за доходами и

расходами государства, в решении вопросов мира и войны. Сенат должен был

действовать непрерывно и находиться «безотлучно при монархе», его члены

должны были избираться па основе имущественного ценза.

Буржуазная направленность взглядов Десницкого выражалась в предложении

уничтожить сословные привилегии и установить формальное равенство всех

граждан перед законом, отделить административную власть от судебной, ввести

независимый, бессословный, гласный и равный для всех суд с адвокатурой,

присяжными заседателями и государственными прокурорами. Власть в городе, по

его проекту, передавалась учреждениям, купеческим по составу.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6