Оптина пустынь в жизни великих людей 
Внезапные приступы беспричинной тоски способны были
надолго лишить его душевного равновесия. Мысли о грядущей смерти
чрезвычайно его занимали. Вся предшествующая жизнь (равно как и
литературная деятельность) представлялась ему теперь цепью сплошных ошибок.
Его терзают сомнения в благотворности своего писательского поприща, Только
чтение душе полезных книг, беседы на религиозные темы да смиренная горячая
молитва способны были вывести его из этого мучительного состояния.
[pic]
И дороги...
«Лечение не принесло уже той пользы, как в прошлом году, — пишет он
П.А.Плетневу в1846 году. — Дорога действует лучше. Видно, на то воля Божья,
и мне нужно более, чем кому-либо, считать свою жизнь беспрерывной
дорогой...»
В 1848 году Гоголь совершает путешествие к гробу Господню в Иерусалим. В
жажде искупления он хочет грех осуждения и насмешки над человечеством, грех
за «несмиренный» смех свой замолить у Святых Мест. Эта потребность привела
его в конце жизни в Оптину Пустынь, душевную привязанность к которой
сохранил он до смертного часа.
В июне 1850 года Гоголь направляется из Москвы в Одессу и, по
настоятельному совету И.В.Киреевского,по дороге решает заехать в монастырь,
Первое посещение писателем знаменитой обители — а всего побывал Гоголь в
Оптиной Пустыни трижды —должно было стать началом путешествия его по Руси
от монастыря к монастырю, осуществить которое он давно мечтал.
В этой поездке сопровождал его М.А.Максимович . В воспоминаниях он
рассказывал, что версты две до монастыря прошли они пешком. По дороге
встретилась им девочка с тарелочкой земляники, которую Гоголь захотел у нее
купить, но та, приняв их за паломников, странных людей, отказалась брать
деньги, отдав ягоды даром. «Пустынь эта распространяет благочестие в
народе», — отметил Гоголь, растроганный поступком ребенка.Позднее, в письме
гр. А.П.Толстому от 10 июля 1850 года он замечает; «...за несколько
верст,подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание: все становится
приветливее, поклоны ниже и участия к человеку больше».
В первый приезд Гоголь пробыл в Оптиной Пустыни три дня. Он познакомился с
игуменом Моисеем, старцем Макарием, монастьрской братией. Здесь произошло
знакомство его с Петром Александровичем Григоровым, впоследствии
постриженным под именем Порфирий.
Когда в Оптину Пустынь приезжали посетители, которым необходимо было
оказать особое внимание (а Гоголь, вне всякого сомнения, относился к гостям
такого рода), о. Моиссй приказывал готовить обед в настоятельских кельях и
приглашал для беседы с приезжими старцев обители: о. Макария, о. Антония и
других. На такие обеды приглашался и о. Порфирий, служивший прежде на
военной службе и много повидавший на своем веку. Как человек начитанный и
образованный, он был приятным и остроумным собеседником. Он изменил
представление Гоголя о монахах и монашестве вообще. Писатель с удивлением
увидел человека, хотя и отошедшего от радостей земных, но наделенного
талантом большого и ясного ума, имевшего оригинальную точку зрения на
многие общественные вопросы тех лет, вокруг которых ломались копья и
разгорались жаркие споры.
Разговор во время беседы мог коснуться и книги Гоголя «Выбранный места из
переписки с друзьями», так как в Оптинской библиотеке находился экземпляр
этого издания. Здесь же и услышал Гоголь из уст самого о, Порфирия
(Григорова) рассказ о его замечательной
встрече с А.С.Пушкиным. Однажды артиллерийская батарея его находилась на
учениях и была расквартирована в окрестностях Одессы. Здесь и произошла
встреча Григорова с Пушкиным. Событие это относится к июлю 1823 (или 1824)
года. Известно, что Пушкин дважды посещал Одессу и неподолгу живал в
городе. Этот эпизод как нельзя лучше характеризует восторженную, способную
на горячие порывы душу о. Порфирия, его мечтательную и романтическую
натуру. Когда корпус, в котором служил Григоров, был на стрельбах, его
взвод дежурил. Григоров был на линии, остальные же офицеры находились в
палатках. Передаем слово М.П.Погодину, который услышал этот замечательный
случай из уст самого героя происшествия,о. Порфирия.
«Около Одессы расположена была батарейная рота и расставлены были на поле
пушки. Пушкин, гуляя за городом, подошел к ним и начал рассматривать одну
за другой. Офицеру показались его наблюдения подозрительными, и он
остановил его вопросом
о его имени. «Пушкин», — отвечал тот. «Пушкин! — воскликнул офицер, —
Ребята, пали! —и скомандовал торжественный залп. Весь лагерь встревожился.
Сбежались офицеры и спрашивали причину такой необыкновенной стрельбы. «В
честь знаменитого гостя, — отвечал офицер... — Вот, господа, Пушкин!»
Пушкина молодежь подхватила под руки и повела с триумфом в свои шатры
праздновать нечаянное посещение...» Страстного поклонника поэзии за
неуместней восторг посадили под арест, несмотря на все просьбы Пушкина,
который, вероятно, много смеялся этому неожиданному происшествию.
Николай Васильевич все еще находился под впечатлением путешествия в
Иерусалим, предпринятого им в 1848 году и так благотворно на него
подействовавшего. С благоговением поведал он П.А.Григорову о чуде с мощами
св. Спиридона Тримифуьтского, свидетелем которого он сам оказался.
Впоследствии этот эпизод из биографии знаменитого писателя от о. Порфирия
стал известен братии Оптинской Пустыни. Он пересказан в письме преподобного
Амвросия Оптинского «О почитании святых мощей». П.А.Григоров познакомил
писателя с монастырем, его историей, Гоголь побывал также в скитской
библиотеке, знаменитой своими замечательными рукописями, с благоговением
ознакомился с подлинными святынями — болгарскими переводами восьмидесяти
постнических слов св. Исаака Сирина(5), писанными на Афоне еще в 1389 году.
Позднее, в 1851 году, на полях первого тома «Мертвых душ» (экземпляра,
принадлежавшего графу А.П.Толстому} Гоголь оставил
замечание, свидетельствующее о том огромном впечатлении, которое произвело
на него знакомство с творениями преподобного Исаака Сирина; «...Жалею, что
поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведца и прозорливого инока.
Здравая психология и не кривое, а прямое понимание души встречаем лишь у
подвижников-отшельников. Человеку, сидящему по уши в житейской тине, не
дано понимание природы души».
С интересом писатель осмотрел хозяйственные постройки обители, пчельник,
входя вовсе детали, мелочи монастырской жизни. Если помещичий, чиновничий
быт был знаком Гоголю, то монашеский совсем неведом. И всюду непременным
спутником писателя был о. Порфирий (Григоров). Гоголя притягивало к монаху
его всегдашнее ровное, спокойное расположение духа, смирение, доброта и
снисходительность к слабостям и недостаткам других. Знакомство переросло в
дружбу. Гоголь оставил замечательную характеристику П.А.Григорова, дошедшую
в передаче Л.И.Арнольди.
«.-.У меня в монастыре есть человек, которого я очень люблю... Некто
Григорьев (Григоров. — АЕ), дворянин, который был прежде офицером, а теперь
сделался усердным и благочестивым монахом и говорит, что никогда в свете не
был так счастлив, как в монастыре. Он славный человек и настоящий
христианин; душа его такая детская, светлая, прозрачная! Он вовсе не
пасмурный монах, бегающий от людей, не любящий беседы. Нет, он, напротив
того, любит всех людей, как братьев; он всегда весел, всегда снисходителен.
Это высшая степень совершенства, до которой только может дойти истинный
христианин... Покуда человек еще не выработался, не совершенно воспитал
себя, хотя он и стремится к совершенству... Таковы все эти монахи в
Пустыни: отец Моисей, отец Антоний, отец Макарий; таков и мой друг
Григорьев (Григоров. —А.Е.)».
Из Оптиной Пустыни 19 июня 1850 года Гоголь отправился в Долбино к
И.В.Киреевскому, где провел вместе с радушным хозяином всего один день. Это
был первый и последний приезд знаменитого писателя, встречавшегося с
Киреевским раньше в Москве в салонах и на вечерах, в Долбино. За беседой,
воспоминаниями время пролетело незаметно. Разговор не мог не пойти об
Оптиной Пустыни, дух которой незримо присутствовал в старом помещичьем
доме, объединяя двух великих людей
России. Отсюда Гоголь написал письмо к иеромонаху Филарету, где, обращаясь
ко всей братии Оптинского монастьря, молил:
«Путь мой труден; дело мое такого рода, что без ежеминутной, ежечасной и
без явной помощи Божией не может двинуться мое перо... Ради Христа, обо мне
помолитесь».
Дружба Н.В.Гоголя с о. Порфирием продолжалась до самой кончины Григорова.
По приезде своем в Васильевку 18 мюля 1850 года Гоголь пишет о. Порфирию о
том впечатлении, которое оставила Оптина Пустынь в сердце писателя: «Ваша
близкая небесам пустыня, радушный прием ваш оставили в душе моей самое
благодатное воспоминание, Весь ваш Н.В.Гоголь. Прилагаю при всем десять
рублей серебром на молебствие о благополучном моем путешествии (по святым
местам в Иерусалим..} и о благополучном окончании сочинения моего [второго
тома -Мертвых душ».—.), на истинную пользу души моей...»
Письмо это привез в Оптину Пустынь о. Порфирию племянник Н.В.Гоголя Николай
Павлович Трушковский, сын сестры писателя Марии Васильевны, будущий первый
биограф и издатель сочинений Гоголя. О нем писатель просит о. Порфирия:
«...Покажите ему все в вашей обители. Мне бы хотелось, чтобы она в нем
оставила самое благодатное воспоминание, чтобы он помнил, что есть берег,
куда можно (будет) пристать и быть безопасну от самых сильных
кораблекрушений...»
В ответном письме (29 июля 1850 года) о. Порфирий пишет Гоголю с присущей
ему восторженностью: «Любвеобильное письмо
ваше получил (история для потомства) с удовольствием и признательностью,
как от человека, которого давно привык уважать за талант, коим славится
отечество наше. Природа скупа на таких людей, как вы, и рождает их веками,
за то и века помнят их! Что значит перед талантом, знатность и богатство,
минутная слава, которая мелькнет как метеор и погрузится в лету...
Признательное отечество не забудет вас! Дай Бог, чтобы таланты ваши не
увлекли (вас) в гордыню, конечно, невозможно не сознавать и не чувствовать
в себе достоинств гениальных; но если они будут в смиренном духе относиться
с благодарением к Богу, который
даровал дух премудрости, дух разума, дух страха Божия; тогда воистину
блаженны и преблаженны, почтеннейший Николай Васильевич! Пишите, пишите и
пишите для пользы соотечественников, для славы России, и не уподобляйтесь
оному ленивому рабу, скрывшему свой талант, оставивши его без приобретения,
да не услышите в себе гласа: «ленивый и лукавый раб»
[pic]
Следующее письмо о. Порфирия - ответ на письмо Н.В,Гоголя от 30 декабря
1850 года, которое не сохранилось.
«26 января 1851 года. Оптина Пустынь.
Достопочтеннейший Николай Васильевич!
С удовольствием прочитал письмо ваше от 30 декабря прошлого года и радуюсь,
что наш даровитый соловей
Не улетел в далекие поля —
В теплый край за сипе море!
но порхает еще на пажитях своих , У нас ревизует Калужскую губернию
сенатор Давыдов и открыл злоупотребления в Жиздринском уезде о премиях,
которые дают ся за волчьи хвосты, и в восемь месяцев украдено суммы 12 000
серебром, В наших местах говорят, что если б этот эпизод попался под перо
ваше, то новый «Ревизор» явился бы на сцену или родилась бы целая поэма под
названием «Волчьи хвосты». Когда будете в Калуге, то у губернатора легко
будет узнать подробно историю волчьих хвостов. Препровождаю к вам
обещанные мною книги Затворника Задонского Георгия .
С моим полным уважением богомолец и слуга монах Порфирий».
В следующий свой приезд в Оптину Пустынь в июне 1851 года Гоголь не застал
в живых своего друга. Братия рассказала писателю о кончине о. Порфирия и
отвела на кладбище, где еще чернел свежий могильный холм.
Смерть его глубоко потрясла писателя. Гоголь отстоял литургию памяти, а
затем и панихиду на могиле о. Порфирия. В этот приезд он пробыл в Оптиной
Пустыни всего один день: печальное известие о кончине человека, которого он
считал другом и «своим человеком» в монастыре, повлияла на скорый его
отъезд. На это, второе посещение иеромонах Евфимий (Трунов) 2 июня 1851
года отозвался в своем дневнике: «...Известный писатель Н.В.Гоголь с
особенным чувством благоговения отслушал вечерню, панихиду на могиле своего
духовного друга, монаха Порфирия (Григоровэ), потом... он отстоял
Литургию...Гоголь оставил в памяти нашей обители примерный образец своего
благочестия».
Последний, третий раз, Гоголь был в Оптиной Пустыни 23—25 сентября 1851
года проездом из Москвы в Васильевку на свадьбу
сестры. Едва миновал он Калугу, как почувствовал один из тех мучительных
приступов беспричинной тоски, которые отравляли его существование и
парализовали волю. И он не мог не заехать в Оптину. Он верил, что искренняя
молитва, беседа со старцем Макарием, несколько дней, которые он проведет
среди смиренной монастырской братии, помогут восстановить силы и обрести
утраченное душевное равновесие.
В это последнее посещение Оптиной Пустыни Гоголь встречался и беседовал с
о. Макарием не один раз. Ничто не осталось
незамеченным, ничто не ускользнуло от проницательного взора монаха: ни
смятенное состояние души писателя — источник упавшего духа, ни охватившее
его уныние и безволие.Прозорливый старец увидел и то величественное и
неотвратимое, что ожидало Гоголя. И писатель это почувствовал...
За несколько часов до отъезда из Оптиной Пустыни в Москву (Гоголь решил
прервать поездку) он из монастырской гостиницы от правляет небольшое
прощальное письмо старцу: «Еще одно слово, душе и сердцу близкий отец
Макарий. После первого решения, которое имел я в душе, подъезжая к обители,
было на сердце спокойно и тишина. После второго как-то неловко, и смутно, и
душа не спокойна. Отчего вы, прощаясь со мной, сказали: «В последний раз»?
Может быть, все это происходит от того, что нервы мои взволнованы: в таком
случае боюсь сильно, чтобы дорога меня не расколебала. Очутиться больным
посреди далекой дороги — меня несколько страшит. Особенно когда будет
съедать мысль, что оставил Москву, где бы меня не оставили в хандре. Ваш
весь»,
Без промедления иеромонах Макарий на обороте письма Гоголя ласково отвечает
писателю, словно бы не заметив тревожного
вопроса: «Мне очень жаль вас, что вы находитесь в такой нерешимости и
волнении. Конечно, когда бы знать это, то лучше бы не выезжать из Москвы.
Вчерашнее слово о мире при взгляде на Москву было мне по сердцу, и я мирно
вам сказал о обращении туда, но как вы паки волновались, то уж и недоумевал
о сем. Теперь вы должны сами решить свой вояж,при мысли о возвращении в
Москву, когда ощутите спокойствие, то будет знаком воли Божисй на сие.
Примите от меня образок ныне празднуемого угодника Божия Сергия; молитвами
его да подаст Господь вам здравиеи мир.
Многогрешный иеромонах Макарий.
25 сент. 1851 г.».
Оптинский старец Варсонофий (Плиханков; умер 1/13 апр. 1913 года) своим
духовным детям свидетельствовал о желании
писателя навсегда остаться в благословенной обители, «Есть предание, —
рассказывал преподобный старец, — что незадолго до смерти он говорил своему
близкому другу: «Ах. как я много потерял, как ужасно много потерял...» —
«Чего? Отчего потеряли вы?» — «Оттого, что не поступил в монахи. Ах, отчего
батюшка Макарий не взял меня к себе в скит?»»
Желание Гоголя уйти в монастырь подтверждается и свидетельством сестры
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
