Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв.

Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв.

Введение.

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И все ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

Я. Рубцов

В XX веке Россия раскрестьянилась. Ушел в прошлое огромный материк

русской народной культуры, лишь сейчас осознаваемый нами как величайшая

ценность. Но крестьянская цивилизация, создававшаяся в нашей стране сотни

лет, имеет в лице ныне живущих стариков своих последних свидетелей. Еще

живы люди, пахавшие по единоличному, мерившие день уповодами, а год —

постами и мясоедами. Находившиеся внутри великого круговорота природы. Их

рассказы о прошлом драгоценны, поскольку они видят тот, оставленный в

прошлом мир изнутри, а не снаружи, как мы.

Для нас пока непредставимы ценности этого мира, его атмосфера,

миропонимание людей, то есть — то идеальное, что не фиксируется ни в каких

документах, поскольку это повседневность, но для нас сейчас загадочно не

менее чем сокровища скифских курганов. Соха, выставленная в музее, мертва,

поскольку пахарь, для которого она была частью жизни, никогда уже не

покажет нам своей работы. Но наши старожилы, родившиеся в начале этого

века, еще могут многое рассказать. Постараемся увидеть мир крестьянской

России первой половины XX века, воссозданный на основании такого рода

рассказов стариков-крестьян. Мы можем увидеть самое ценное и самое главное,

то — без чего мертвы горы специальной информации об эпохе — отношение людей

друг к другу, природе, одежде, пище, власти. Попытаемся взглянуть на мир

крестьянской культуры как на остановленное время, самостоятельную ценность,

а не преддверие нашего дня. Это был гигантский, полнокровный, бурлящий мир,

в котором жили.

1.Порядки, характер и обычаи русского народа.

1.1Рождение младенца.

Зажиточные люди ставили родильные столы, а крестьяне приготовляли особое

пивцо и брали для того разрешение от начальства. Родильницы получали от

гостей подарки обыкновенно деньгами. Это соблюдалось и у знатных, но только

для исполнения обычаев; ибо родильнице в доме боярском давали по золотому.

Русские спешили крестить младенца, и чаще всего крещение происходило на

восьмой день, но иногда и в сороковой, так как эти числа напоминали в

младенческой жизни Иисуса Христа события обрезания и сретения. Имя изрекали

чаще всего случайно, по названию святого, память которого отмечалась в день

крещения. Крещение происходило у всех сословий в церквах и в домах

допускалось только по болезни или крайней слабости новорожденного и

непременно не в той комнате, где он рожден, так как та комната долгое время

считалась оскверненной.

Выбор восприемника падал чаще всего на духовного отца или родственника.

При крещении на новорожденного надевали крест медный, серебряный или

золотой, который на нем оставался на всю жизнь. Восприемнику священник

возлагал на шею белый платок и связывал его обоими концами; а по окончании

обряда платок этот снимался и оставался в церкви. После обряда в тот же

день учреждался крестинный стол, и при этом кроме гостей кормили и нищих.

Царь в день крещения делал торжественный стол для патриарха, духовных

властей и светских сановников; по окончании обеда духовные благословляли

новорожденного, а прочие гости подносили ему дары. В царском быту это был

единственный раз, когда царское дитя показывали до совершеннолетия; с тех

пор оно долго оставалось в глубине царских хором. Крещение царского

младенца не ограничивалось одним обычным крестинным столом.

По городам и монастырям ездили жильцы с грамотами, возвещавшими о

рождении царского детища, и все монастыри спешили везти новорожденному

подарки; тем, которые мало давали, замечалось, что они мало желают добра

новорожденному из царского дома.

Духовное рождение считалось значительнее телесного, и оттого день

рождения оставался незаметным, а день ангела или именины во всю жизнь

праздновался каждым, кому позволяло состояние.

1.1.1 Родины у пермяков.

Пермячка вообще мало обращает внимания на беременность и работает, как и

вне беременности, до последних часов. Зимой — если пермячка дома, она

удаляется для разрешения в баню, а летом — в хлев, впрочем, из хлева, хотя

это и летом, она все же, разрешившись от бремени, идет в баню и часто сама

ее затопляет, если нет при ней домашних женского пола. Если же родит в

дороге, в поле или на пути к дому, то неминуемо топят баню там, куда она

придет.

Повивальная бабка называется у них гог-баба, то есть пуповая баба, или

бабитчись-баба, то есть — повивальная. Ее призывают нередко перед родами,

но чаще после родов. Эти бабки у них — старухи из числа тех, которые по

себе подобных случаев много испытали и знают при этом много молитв,

заговоров, умеющие лечить в случае трудных родов и знающие приметы.

Родильница перед родами, прежде всего, развязывает на себе все узлы,

снимает пояс, дубас, расплетает косы, иногда разрывает стан рубашки. Это,

по мнению пермячек, облегчает и ускоряет роды. Но если, вопреки такой

предосторожности, она «мучится», то бабка приводит ее в избу, раскрывает

стол скатертью, ставит на нее хлеб, соль и брагу; потом отодвигает стол от

лавок, распускает на родильнице всякие какие бы то ни было узлы и трижды

обводит ее вокруг стола, каждый раз приговаривая: «Как скоро раба (такая-

то) обойдет круг стола, так скоро и родит», затем берет с божницы образ,

обмывает его свежей водой над дном опрокинутого ведра, которая при этом

скопится на обороченном кверху донце, дает пить родильнице из трех мест,

поворачивая ведро по солнцу; в заключение оставшейся водой спрыскивает

родильницу врасплох, чтобы испугом ускорить акт разрешения, а домашние с

той же целью неожиданно производят тревогу, крича в избе или под окном на

улице что-нибудь такое, что способно возбудить чувство испуга, напр.:

горим! пожар!.. Такими средствами достигают разрешения родильницы от

бремени... После родов уводят в баню родильницу. Неблагополучные роды

бывают очень редки благодаря крепкой натуре пермяцких женщин.

Какие бы ни случились роды: трудные или легкие, во всяком случае, первое

дело бабки приготовить в бане «воду от уроков». Вода для этого

употребляется непременно речная, бабка нарочно ходит за ней с чистым ведром

и зачерпывает ее всегда по течению реки. Возвратившись с реки в баню и

сотворив Иисусову молитву, бабка погружает в ведро правую руку и, зачерпнув

там горстью воду, спускает ее по руке через локоть в нарочно приготовленный

туес, нашептывая: «Как вода на локте не держится, так на рабе Божьей (имя

родильницы) ни уроки, ни призоры не держались». Таким образом, черпается

воды тридевять локтей (то есть три раза по девяти, 27), которые всегда

считаются с отрицанием, как говорится, «сзади»: не одна, не две, не три, не

четыре... и т. д., до девяти, потом считаются вторые и третьи девять. С

молитвой, спустив в эту воду три накаленные докрасна уголька, бабка горстью

правой руки через локоть левой льет эту воду трижды на крайний камень

каменки, потом трижды на дверную скобку, придерживая туес так, что пролитая

вода опять стекает в него же; при этом каждый раз она приговаривает: «Как

на камне (или скобе) вода не держится, так на рабе Божьей (имя) ни уроки,

ни призоры не держитесь!» Этим кончаются чары над водой, и она после этого

считается так сильно заговоренной, что ни один колдун делается не в силах

уничтожить ее целительную силу. Затем бабка ставит родильницу лицом на

восток — если только она может стоять, — в противном случае сажает ее на

банный порог и три раза брызжет ей в лицо набранной ею в рот наговоренной

водой, приговаривая: «Как вода на лице не держится, так на рабе Божьей

(имя) ни уроки, ни призеры не держитесь!» Вылив из туеса остальную воду

родильнице на голову, бабка подхватывает воду при ее падении с головы в

правую горсть и брызжет ею на, каменку из-под левой своей ноги.

В доме между тем приготовляют родильнице теплую брагу, а у кого есть — и

рыбные пироги. Родильница остается с бабкой два, три дня и более в бане,

смотря по состоянию своего здоровья, по выходе же вскоре принимается за

свои обыкновенные домашние занятия. Принеся новорожденного в первый раз в

избу, бабка передает его на руки отцу, который сам кладет его в люльку и

тем как бы официально признает его своим дитем.

Вскоре после родов в пермяцких семьях были крестины. Для этой цели

зажиточные отцы приглашают священника к себе в дом; у всех же прочих,

составляющих большинство, бабки приносят новорожденных для крещения в

церковь во всякую пору года в ближайшие после родов дни. Разумеется, бывают

случаи, что крещение следует иногда тотчас после родов. При крещении

родители редко просят священников дать то или другое имя ребенку;

обыкновенно эта статья предоставляется решению самого священника, который и

дает ребенку имя святого, которого память празднуется в день крещения или

ближайший к нему. Восприемниками от купели родители назначают кого-либо из

родственников или иногда из коротко знакомых; их приглашает обыкновенно

отец. Никаких расходов по этому случаю, восприемники не делают, заметьте:

крест, пояс, рубашка, ризки — холст, на который принимают от купели, —

бывают хозяйские, домашние. Если восприемницей бывает девушка, то

случается, что во время крещения она распускает свою косу у затылка в один

пучок; когда новорожденного крестят дома, то после совершения таинства отец

угощает священника дома вместе с кумом и кумой обедом.

Крестные отец и мать у пермяков уважаются как близкие родные. Спустя

шесть недель после крещения восприемнице приносят от крестника подарок —

холстину аршина в два длиной. В день своего ангела, для выражения почтения,

крестники или крестницы ходят иногда к своим восприемникам, если они живут

близко, с челпанами хлеба. Восприемники отдаривают малюток деньгами.

Понятно, что отдарки бывают невелики и ограничиваются двумя, тремя

копейками серебром.

В доме родителей новорожденному приготовляли люльку, называемую

дютыпятан. Люльку эту привешивают обыкновенно под полатями, или грядками,

на едва гнущемся очепе (шесте). Вместо постели кладут грязные обноски

одежды и разное грязное тряпье. Полога у колыбели не бывает.

Пермячки по большей части кормят сами детей своей грудью и всегда около

года; некоторые дают ребенку рожок с коровьим молоком. Чуждые всякой

застенчивости, пермячки кормят грудью открыто как при домашних, так и при

посторонних. Отнимают детей от груди, кормя их перед наступлением года

коровьим молоком, а потом крошками хлеба в горячих щах или просто в горячей

воде, а коль скоро дитя достигло полуторагодовалого возраста, то кормят

тем, что едят взрослые.

1.2 Именины.

Духовное рождение считалось значительнее телесного, и оттого день

рождения оставался незаметным, а день ангела или именины во всю жизнь

праздновались каждым, кому позволяло состояние. С утра именинник или

именинница рассылали гостям именинные пироги; знатность лица, которому

посылались пироги, измерялась величиной посылаемого пирога. Гости, по

приглашению, сходились на именинный стол и приносили именинникам подарки;

духовные благословляли именинников образами, а светские подносили материи,

кубки или деньги. В царском быту царь в день своих именин, по выходе из

храма от обедни, раздавал из своих рук именинные пироги; то же делала

царица у себя в свои именины. Совершеннолетние царевичи от себя раздавали

именинные пироги, а в день именин царевны или малолетнего царевича раздавал

пироги от именинника царь. Но все-таки почиталось необходимым, чтобы от

именинника были розданы пироги. Если боярин или окольничий был именинник,

то являлся с пирогами к царю; царь принимал пирог и спрашивал именинника о

здоровье, потом именинник представлялся царице и также подносил ей пироги.

С другой стороны, царю, как и частным лицам, на именины подносили

подарки, как и подносимые царю в других случаях, они уже обратились в

закон. Все торговые люди должны были поднести царю подарки, которые

отсылались на казенный двор и с казенного двора продавались; нередко

случалось, что купец покупал на казенном дворе ту самую вещь, которую когда-

то подарил царю, и теперь подносил ее государю в другой раз. За именинными

столами приглашенные гости пели многолетие, а после стола именинник со

своей стороны иногда одаривал гостей; по крайней мере, так водилось у

царей. У русских долго было в обычае кроме христианского имени иметь еще

другое прозвище, или некрещеное имя; обычай этот водился в удельные времена

между князьями, которые кроме крещеного имени всегда имели еще княжье,

старославянское, и более были известны под последним. В XVI и XVII веках мы

встречаем множество имен и прозвищ, которые существовали вместе с крещеным

именем и употреблялись чаще последнего, так что и в деловых бумагах

назывался человек не христианским именем, а прозвищем; напр. Смирный,

Первый, Девятый, Злодей, Козел, Паук, Русин, Злоба, Шестак, Неупокой,

Нехорошко, Беляница, Дулай, Май, Доспелко, Распуга, Мясоед. Даже священники

носили такие имена. Иногда было три имени: прозвище и два крещеных имени —

одно явное, другое тайное, известное только тому, кто его носил, духовнику

да самым близким. Это делалось по тому верованию, что лихие люди могут

делать ему вред разными способами, и вообще иногда легко сглазить человека.

Поэтому в глазах людей прикрывались чуждым именем, скрывая настоящее.

Случалось, что человека, которого знали за какого-нибудь Ивана, после

кончины на погребении называли Павлом и тут узнавали его имя. Случалось,

что крещеное имя переменялось по воле царя; напр., девицу Марию Климову,

взятую на царский двор в 1653 г. с намерением быть ей невестой государя,

переименовали Анастасией; но когда Государь не захотел взять ее к себе

женой, тогда она опять стала Марией. Другие, особенно беглые,

самопроизвольно переменяли свои имена и прозвища и оставались навсегда с

новыми, так и записывались.

Прозвища классические, столь обыкновенные в семинариях, были в

употреблении еще в XVII веке, ибо в 1635 году встречается фамилия

Нероновых.

1.3 Старинные женитьбы и свадьбы.

Русские женились вообще очень рано; бывали случаи, что жених имел только

12 или 13 лет. Нужно заметить, этим родители спешили удалить юношу или

девушку от соблазнов холостой жизни, так как вообще по тогдашним понятиям

непозволенные любовные связи считали грехом непростительным и незамолимым и

ставили наравне с тяжкими преступлениями.

Редко случалось, чтобы русский оставался неженатым, разве только болезнь

Страницы: 1, 2, 3