Обряд харакири у японцев

безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный

обман, удалились, считая свое дело сделанным.

Для жен и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным,

однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло

или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс

тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла

(дзигай) исполнялось женами самураев специальным кинжалом (кайкэн) -

свадебным подарком мужа или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая

во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой

цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с

оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить

наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов. В соответствии с

нормами кодекса бусидо для жены самурая считалось позором не суметь

покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному

исполнению самоубийства. Они должны были уметь перерезать артерии на шее,

знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было

найдено в целомудренной позе.

Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были

обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного, мужем

слова.

Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на

протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при

сегунате Асикага (1333—1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу

закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно

сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально,

как наказание по приговору суда совершивших преступление буси. Обязательным

лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири

самурая - «секундант» (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.

История сэппуку имеет немало примеров, «когда после вскрытия живота герои

находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной

кровью». однако, несмотря на воспитание в духе дзэн и умение владеть собой,

самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями

вследствие ужасной боли и умереть «некрасиво»: с выражением страдания, упав

навзничь, с криком и так далее, опозорив тем самым свое имя. В связи с этим

и был введен кайсякунин - ассистент осужденного на харакири, в обязанность

которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством

отделения головы от туловища.

Далее токугавские власти подтвердили и четко определили, что смерть через

харакири является почетной смертью привилегированных сословий, но ни коим

образом не низших слоев общества Японии. Законодательство досконально

определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место ее

произведения, лиц, назначенных для проведения обряда]

сэппуку, и так далее.

В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание

со стороны властей или главы клана, по собственному усмотрению или решению

родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца

добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почетного

погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого

за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.

Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю

являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири.

После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его

слуги могли оставить осужденного дома или же отдать под надзор какого-либо

дайме, который становился ответственным за самурая, приговоренного к

сэппуку, и за то, чтобы тот не избежал наказания, обратившись в бегство. В

соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства

происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия

живота и для присутствия при этом акте сэппуку. При этом же выбиралось

место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от

официального, должностного и социального положения приговоренного.

Приближенные сегуна — дайме, хатамото и васса-лы дайме, имевшие

командирский жезл, производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга — в

саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Харакири могло

состояться и в храме. Помещение храма или часовни иногда нанимали чиновники

для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во

время путешествия. Этим объясняется и наличие у каждого путешествующего

самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.

Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с

натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была

равняться примерно 12 кв. м, если сэппуку выполняло важное лицо. В

загородке имелось два входа: северный (умб ммон) ( «дверь теплой чашки»)

южная — «вечная дверь» (или сюгиемон — дверь упражнения в добродетели). В

некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более

удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в

загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые

укладывали полоску белого шелка или белый войлок. Здесь же иногда

устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым

шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из

священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и так далее.

При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались

белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома

осужденного — она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные

щиты с вышитыми на них фамильными гербами.

Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку

в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними

сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем

самым, что буси не боится смерти и харакири для него — заурядное явление.

Именно этого — полного самообладания и достоинства перед и во время обряда

самоубийства — и ждали все окружающие от самурая. Кайсяку выбирался

представителями клана или самим осужденным. Обычно, в роли кайсяку выступал

лучший друг, ученик или родственник приговоренного к харакири, который в

совершенстве мог владеть мечом. Первоначально, в древности, термин

«кайсяку» применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-

либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в., точнее с

периода Эмпо (сентябрь 1673 — сентябрь 1681), присутствие кайсяку при

сэппуку, проводимом по приговору суда, становится уже обязательным.

«Секундант» должен был отрубить голову осужденному, который вследствие

духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь для видимости, или

самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это

физических сил.

Самурай, приглашенный на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был

выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не

изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого

было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как

бесчестие для воина. "Секундант", выбранный осужденным, обязан был

поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь. Кайсяку не должен

был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у

осужденного, если тот об этом просил, или у своего дайме, так как в случае

неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.

Кайсяку, как правило, помогали один-два человека. Первый подавал

приговоренный на белом подносе малый самурайский меч, в обязанности

второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для дознания.

Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно

правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были

1—2 главных советника дайме (каро), 2—3 второстепенных советника (енин),

2—3 моногасира — приближенных 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или

русубан), 6 прислужников 5—6-го ранга (если осужденный вверялся надзору

князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место

исполнения сэппуку и погребали тело (если просьба родственников осужденного

о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга

приговоренного. В случае осуждения харакири в пределах клана (то есть если

самурай осуждался на харакири не правительством сегуна, а собственным

господином — феодальным князем) осужденному помогали 2—3 прислужника.

В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых

объявлял осужденному приговор непосредственно перед собственно харакири и

затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку.

Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора.

Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение

всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важными считались

мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и

регламентированы.

В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники одевали свои

церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при

харакири самурая из их собственного клана — только кимоно и поясную одежду

— хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири

самурая высокого ранга «секунданты» обязаны были надевать белые одежды.

Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама.

Перед чтением приговора осужденному приносили на большом подносе смену

платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был

одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и

погребальное платье. Она называлась «синисодзо («одеяние смерти»).

После того, как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а

кайсяку и присутствующие при сэппуку проэкзаменованы на знание церемонии,

наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала

торжественности и должна была быть «красивой». От присутствующих же

требовалось относиться к осужденному со вниманием и уважением.

Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вел цензоров к

месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели

были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем

приводили осужденного, окруженного сопровождающими его лицами: моногаси шел

спереди, енин — сзади, шесть прислужников 5—6-го ранга — по бокам.

После того как все рассаживались по местам, главный цензор, не глядя в

сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным

голосом, дабы придать спокойствие и твердость присутствующим. Осужденному

разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его

речь была сбивчива и несвязна, цензор клана (главный свидетель) делал знак

прислужникам, и те уводили приговоренного. В случае если осужденный просил

письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближенные

дайме должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем

главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения

приговора он должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не

изменило со временем осужденному.

Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осужденного.

В их обязанности входило не только всячески помогать приговоренному к

харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке

к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.

Осужденный входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в

саду) через северный вход и занимал свое место для исполнения сэппуку,

садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с

соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими

помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с

правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него

сбоку, делая все так, чтобы этого не видел приговоренный. Другой ассистент

в это время преподносил осужденному на подносе кинжал, а прислуживающие

самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. Совершающий

харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в

зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы

и кишки по всей ее длине. Производить эту операцию следовало без

поспешности, уверенно и с достоинством. Кайсяку внимательно должен был

наблюдать за происходящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар

умирающему. В зависимости от договоренности и условий совершения харакири

выделялись несколько моментов для отсечения головы: когда «секундант»

отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси, когда сужденный протянет

руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимает поднос

ко лбу), когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота; когда

осужденный наносит себе удар кинжалом (или делает прорез живота). В

некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда

отрубал осужденному голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный

момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить

человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключается

искусство кайсяку. При совершении обряда харакири обращалось также внимание

на «эстетическую» сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести

умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова

все-таки повисала бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она

покатится по полу.

В случае когда «секундант» не сумел отрубить голову одним ударом и

осужденный делал попытку встать, прислужники-самураи обязаны были добить

его. Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч

острием вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. Если у

кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок

волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок

головы осужденного, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае

если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кадзукой

(вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести

ее для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью,

«секундант» должен был иметь при себе золу. После засвидетельствования

совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение,

где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости. В это время самураи

низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили

курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких

случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в

памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью

осужденного, порицалось.

Список литературы

1. А. Б. Спеваковский. Самураи — военное сословие Японии. М., 1981

2. Л. Я. Штернберг. Айнская проблема. М.,1985

3. Л. Я. Штернберг. Культ инау у племени айнов. М.,1985

М.М.Добротворский. Обряды племени айнов. М.,1980

Страницы: 1, 2, 3