скачать рефераты

скачать рефераты

 
 
скачать рефераты скачать рефераты

Меню

Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей скачать рефераты

средств могут входить «хорошо применяемые жестокости», способность политика

«быть великим притворщиком и лицемером», побеждать врагов «силой и

обманом», умение правителя внушать подданным «любовь и страх», заставить

силой народ верить в то, что не отвечает его убеждениям, и так далее. Он

писал: «Родину надо защищать средствами славными или позорными, лишь бы

защищать ее хорошо».

В XX веке этой концепции придерживался Уинстон Черчилль. Он говорил:

«Политика — не игра. Это серьезное занятие», подтверждая этим, что там не

место сантиментам.

То, что политика построена на лжи и обмане, русские поняли в начале XVIII

века, когда Петр I впервые попытался стать полноправным участником

тогдашней европейской политики. Привыкшие к «честному слову» и верности

взятым на себя обязательствам, петровские дипломаты были поражены

двуличностью и увертливостью европейских государственных деятелей,

поднаторевших за многие века в искусстве политической интриги. Вот как

описывает А. Толстой в романе «Петр I» знакомство русского посольства с

обычаями королевских дворов того времени:

«Таких увертливых людей и лгунов, как при цезарском дворе в Вене,

русские не видали отроду... Петра приняли с почетом, но как частного

человека. Леопольд любезно называл его братом, но с глазу на глаз, и на

свидания приходил инкогнито, по вечерам, в полумаске. Канцлер в разговорах

насчет мира с Турцией во всем соглашался, ничего не отрицал, все обещал,

но когда дело доходило до решения, увертывался, как намыленный».

Вышеприведенная цитата относится к так называемой внешней политике, однако

существует еще политика внутренняя, определяющая взаимоотношения

правительства исвоего народа. Здесь дела обстоят еще более сурово. Со

своими гражданами, как правило, руководство страны поступает более

бесцеремонно, чем с соседними государствами, объясняя это весьма

расплывчатым термином «государственные интересы».

Как говорил Артур Шопенгауэр, «государство — не что иное, как намордник

для усмирения плотоядного животного, называющегося человеком, для придания

ему отчасти травоядного характера».

Правда, при различных формах политического управления жесткость, с

Которой манипулируют людьми, может меняться в значительных пределах. То,

что допустимо в демократических государствах, не разрешается в

тоталитарных.

В 70-е годы в Советском Союзе ходил анекдот:

— В чем сходство и различие конституций СССР и США?

— Они обе гарантируют свободуслова. Но конституция США гарантирует свободу

и после произнесения этого слова.

Каким же образом вождям тоталитарного режима удается держать людей в

повиновении, заставляя их слепо верить в любые, даже бредовые идеи? Для

этого имеется ряд отработанных приемов.

Во-первых, руководство страной с тоталитарным режимом, обманывая людей,

не перестает убеждать их, что говорит только правду. Откройте, к примеру,

статьи и речи Ленина:

«Наша сила в заявлении правды!» «Народу надо говорить правду. Только тогда

у него раскроются глаза, и он научится бороться против неправды».

Звучит прекрасно, не правда ли? Но первое, что сделали большевики после

прихода к власти, — это закрыли практически все оппозиционные газеты и

установили жесткий контроль за печатью. Цензура, более жесткая, чем при

царе, мгновенно душила любые попытки высказать критическую информацию о

правящем режиме. В газетах печаталось только то, что отвечало интересам

Советской власти. И со временем людей приучили мыслить однообразно.

Знаменитый американский писатель-фантаст Роберт Хайнлайн, посетивший в

начале 60-х годов СССР, писал:

«Вот как это делается: начиная с колыбели никому не дают слушать ничего,

кроме официальной версии. Так «pravda» становится для советских детей

«правдой». Тем не менее полностью подавить у людей стремление к правде

властям никогда не удавалось. Люди искали и находили любую возможность

узнать истинное положение вещей. В ход шло все: устная информация в виде

сплетен и слухов, передачи западных радиостанций (которых неимоверно

«глушили» при помощи радиопомех) и самиздатовские книги и журналы.

Постоянное давление цензуры выработало у советских людей привычку читать

«между строк», по крупицам собирая просочившуюся сквозь идеологические

запреты информацию и делая из нее соответствующие выводы.

По этому поводу существовал анекдот:

Один человек поздно вечером звонит своему приятелю и взволнованно шепчет

в трубку:

— Алло, слушай, ты читал сегодняшнюю «Правду»? Там такое написано...

— А что именно?

— Ну, знаешь, это не телефонный разговор...

Во-вторых, чтобы обмануть народ, правители предварительно внушают ему

чувство величия, подобно тому, как рабочего осла или цирковую лошадь

украшают звонкими бубенчиками и красивой сбруей. Лошадь гордится своей

блестящей уздечкой, не понимая, что с помощью этой узды человек может

лучше и надежнее ею управлять. Также и людям постоянно внушалось, что они

соль земли и цвет человечества, чтобы они забыли про свое бедственное

положение.

Немцам в нацистской Германииговорили, что они высшая раса, предназначенная

для управления другими народами, а советским людям внушали, что они

«передовой отряд человечества», зовущий остальные народы к светлому

будущему. Вспомните лозунги недавних лет:

*Да здравствует советский народ — строитель коммунизма!»

«Слава пролетариату — гегемону человечества!»

Ну и песни были соответствующие:

Человек проходит как хозяин Необъятной Родины своей!

И люди действительно порой верили, что это им принадлежат заводы,

фабрики, поля и леса их страны. А ими тем временем бесконтрольно

распоряжалась номенклатурная бюрократическая верхушка.

Исследования психологов показали, что порой свобода тяготит человека.

Всегда гораздо труднее подчиняться внутреннему голосу совести и долга,

нежели мощному давлению свыше. Поэтому для некоторых людей более

приемлемыми кажутся «несвобода» и тоталитаризм, когда кто-то Высший —

вождь, жрец или Бог — решает за них, как надо поступать, снимая тем самым

с души маленького человека тяжелое бремя выбора. Возможно, об этом писал в

одном из своих произведений ленинградский писатель Вячеслав Рыбаков:

И лживы десять заповедей ветхих, И насквозь лживы кодексы морали — Куда

честнее просто прутья клетки, Прожеетор с вышки, пальцы на гашетке. Но

Слов дурман всегда был нужен Стали.

Этими стихами поэт подчеркивает, что даже всесильным диктаторам было

выгоднее обманывать своих подданных, нежели принуждать ихтолько силой. А

Слово — оно не самоценно, а всего лишь инструмент в руках человека —

доброго и правдивого или алого и лживого, для слов это не имеет значения.

Ибо, как писал другой поэт, «словом можно убить, словом можно спасти...»

В политике же слово поворачивается так, как это выгодно властям, причем

это происходит как в тоталитарных режимах, так и в так называемых

демократических. Вспомним 40-е годы, пакт Риббентропа—Мо-лотова, когда

Германия превратилась из врага в друга, а потом наоборот.

Примером из истории «демократического» государства может служить

признание доктора Р. А. Вильсона в предисловии к книге С. Хеллера и Т. Л.

Стила «Монстры и волшебные палочки»:

«Когда я поступил в среднюю школу, самыми плохими парнями в мире были

немцы и японцы, а русские были нашими храбрыми союзниками в борьбе с

фашизмом. Когда я заканчивал среднюю школу, плохими стали русские, а немцы

и японцы стали нашими храбрыми союзниками в борьбе с коммунизмом.

Называйте это обусловленностью или гипнозом, но это подействовало на

большую часть нашего поколения. Один способ мышления был уничтожен, а

новый был впечатан на его место».

Недаром еще Н. А. Бердяев с горечью отмечал, что «в действительности мир

организуется не столько на Истине, сколько на лжи, признанной социально

полезной». -' ' Особую остроту и беззастенчивость ложь приобретает, когда

в качестве своего оправдания она при-водит необходимсть учета «интересов

партии». В книге французского ученого К. Мелитана «Психология лжи»,

изданной еще в 1903 году, говорится:

«Сложная и могущественная страсть, называемая партийностью, является

неистощимым источником всякого рода лжи; мы, французы, слишком хорошо

знаем, в какой ужасной лжи может оказаться виновною та или иная

политическая партия, ставящая свои собственные интересы выше

справедливости».

Прошло два десятилетия — и кровавые события в России показали всему

миру, насколько ужасными могут быть последствия возвышения партийных

интересов над правами и потребностями отдельной личности.

В 1928 году в берлинском эмигрантском журнале «Русский колокол» философ

И. А. Ильин опубликовал статью «Яд партийности», в которой показал, как

принцип партийности постепенно подменяет понятия нравственности, истины,

гуманности.

Как подчеркивал И. А. Ильин, дух политической партийности всегда ядовит

и разлагающ, он создает своего рода массовый психоз. Человек, одержимый

этим психозом, начинает верить в то, что только его партия владеет

истиной, и притом всею истиною и по всем вопросам. Воззрения делаются

плоскими, скудными, трафаретными; люди живут в партийных шорах и видят

только то, что предусмотрено в партийных брошюрах.

Партийные деятели делают ложь своим основным инструментом: заведомо

обманывают избирателей и клевещут на конкурентов и против-ников. Дух

партийности, по словам И. А. Ильина, расшатывает у людей совесть и честь,

и незаметно ведет их на путь продажности и уголовщины, извращая все

мировоззрение человека.' ,

Впрочем, об этом писал еще Мон-тень:

«Общее благо требует, чтобы во имя его шли на предательство, ложь и

беспощадное истребление: предоставим же эту долю людям более послушным и

более гибким».

'Руководство любой страны, как правило, уверяет народ в своем высоком

предназначении. Ведь для того чтобы крепче держать сограждан в

повиновении, нужно по мере сил создавать иллюзию мудрости, честности и

неподкупности начальства. Глупость, взяточничество и некомпетентность

чиновников объявляются исключениями, в то время как еще со времен Петра

Великого эти качества прочно поселились в аппарате власти. Дело в том, что

сама иерархичность системы бюрократии отнюдь не способствует появлению

честного, неподкупного и компетентного чиновника. Такой чиновник, даже

если ненароком и залетит в бюрократическое царство, будет неизбежно

«съеден» более изощренными в интригах и аппаратных играх коллегами.

Как пишет историк В. Ключевский, однажды, выведенный из себя

взяточничеством и продажностью членов тогдашнего Сената, Петр Первый решил

издать указ вешать всякого чиновника, укравшего хотя бы столько, сколько

нужно на покупку веревки. Тогда главный блюститель закона, генерал-прокурор

Ягужин-скип, встал и сказал: «Разве ваше величество хотите царствовать

один, без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее

другого».

Вот это была самокритика! К сожалению, у наших политиков смелости на

подобные заявления не хватает, и они предпочитают, насколько это возможно,

обманывать общественность, всячески маскируя свои неблаговидные дела,

создавая иллюзию своей честности.

Любая власть строится на насилии. Когда в результате каких-либо социальных

потрясений происходит ее смена, то прорвавшиеся к кормилу правления,

стараясь «навесить всех 'сйбак» на своих предшественников, орычно обвиняют

их в превышении властных полномочии и насилии над обществом.

Однако после кратковременной эйфории, связанной с победой, наступают

суровые будни, и оказывается, что править без насилия довольно сложно.

Скажем, гораздо сложнее, чем с ним. И тогда власти подыскивают

теоретическое обоснование этого насилия, делая вид, что жрсткое руководство

обществом с их стороны — это нечто отличное от политического насилия,

осуществляемого их предшественниками. А ' это чистейшая демагогия — то есть

обман, прикрытый красивыми фразами.

Публицист С. С. Дзарасов в статье «Что же с нами происходит?» пишет:

«Создалась пикантная ситуация. Вместе с отказом от коммунизма, казалось,

мы выбросили и теорию классовой борьбы и встали на путь поиска

гражданского мира и согласия. Но теперь выходит, что для многих это бьша

уловка, ширма в борьбеза власть. Апологетику насилия, которую вытолкнули в

дверь как теорию классового и социального антагонизма, теперь протаскивают

в окно в обличье неприкрытого социал-дарвинизма».

Напомню, что социал-дарвинизм, отвергнутый большинством ученых,

предполагает перенос дарвиновских принципов борьбы за существование и

естественного отбора в человеческое общество и тем самым оправдывает

социальное неравенство. Если мы примем эту концепцию, то окажется, что

власти в принципе не могут улучшить социальное положение безработных,

пенсионеров, сирот и больных, так как те просто нежизнеспособны в борьбе

за существование, какие бы условия им ни создали.

В качестве конкретного примера применения демагогии для обворо-вывания

россиян Дзарасов приводит ваучеризацию. Ваучер, по его словам, —

«великолепно имитировал ценную бумагу, не будучи таковой». Дзарасов пишет,

что «смысл ваучера был вовсе не в том, чтобы стать ценной бумагой, а как

раз в том, чтобы ею не стать. Подобно тому как трудодень в колхозе

прикрывал передачу выращенного урожая государству, так и ваучер прикрывал

передачу государственной собственности в руки «новых русских».

Но вернемся, однако, к основным политическим принципам, построенным на лжи

и насилии. Третий прием ободванивания масс состоит в том, что

инакомыслящих, представляющих угрозу для власти, изображали как врагов

всего общества. Беспощадно подавляя диссидентов, в вину им ставили их

действия не против правящего режима, а как бы против всего народа. Ситуация

пред-ставлялась таким образом, что не Сталину или Молотову хотел навредить

человек, ищущий правду, а простым людям страны. Так родился зловеще

известный термин «враг народа», под мрачной тенью которого миллионы людей

распрощались со своей свободой и жизнью. \/

Более того, сталинская репрессивная машина так организовывала дело, что ее

жертвы сами признавались в якобы совершенных ими преступлениях. Для этого

подключались все меры психического и физического давления, вплоть до угрозы

уничтожения ближайших родственников и членов семьи. Итог, как правило, был

один: политические противники Сталина перед смертью каялись в не

совершенных ими преступлениях, санкционируя тем самым появление последующих

жертв.

Так, сломленный пытками и угрозами расправиться с женой и сыном, Николай

Бухарин заявлял на суде:

«Мы все превратились в ожесточенных контрреволюционеров, в изменников

социалистической родины, мы превратились в шпионов, террористов,

реставраторов капитализма. Мы пошли на предательство, преступления, измену.

Мы превратились в повстанческий отряд, организовывали террористические

группы, занимались вредительством, хотели опрокинуть советскую власть

пролетариата».

\у В-четвертых, для оболванивания людей в условиях тоталитарного режима

применяется метод безграничного восхваления руководителя страны. Редкая

диктатура обходится без этого. Пример Гитлера, Сталина, Мао Цзедуна,

Фиделя Кастро, Ким Ир Сена и других «отцов нации» показывает, что если

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11