Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей

узнав, что отчим готовит ему погибель, посылая р Англию с письмом, в

котором предписывается его немедля казнить, он Остается внешне безучастным.

Датский принц принимает единственно верное решение — без излишнего шума он

подменяет роковое послание.

Гамлет

Говорят письма два моих собрата,

Которым я, как двум гадюкам, верю,

Везут приказ, они должны расчистить

Дорогу к западне. Ну что ж, пускай,

Втроем и забава, чтобы землекопа

Взорвать его же миной, плохо будет,

Koгда я не вроюсь глубже их аршином,

Чт0б их пустить к луне; есть прелесть в том,

Когда две хитрости столкнутся лбом!

Вот как он рассказывает Горацио о выполнении своего замысла:

Гамлет

Накинув мой бушлат,

Я вышел из каюты и в потемках стал пробираться к ним; я разыскал их,

сте шил у них письмо и воротился

К себе опять, и был настолько дерзок

Приличий страх не ведает, — что вскрыл

Высокое посланье; в нем, Горацио,

О царственная подлость! — был приказ,

Ведь уснащенный доводами пользы

Как датской, так и англицкой державы,

В котором так моей стращали жизнью,

Что тотчас по прочтеньи, без задержки,

Не посмотрев, наточен ли топор,

Мне прочь снесли бы голову...

Итак, кругом опутан негодяйством,

. Мой ум не сочинил еще пролога,

Как приступил к игре, — я сел, составил

Другой приказ:

От короля торжественный призыв, —

Увидев и прочтя сие посланье,

- Не размышляя много или мало,

Подателей немедля умертвить,

Не дав и помолиться.

Отметим, что сюжет с перехватом и подменой письма часто используется как

в жизни, так и в литературе. Вспомним хотя бы «Сказку о царе Салтане» А. С.

Пушкина, где зловредные и завистливые сестры дважды подменяли письма, в

результате чего встреча отца с сыном оказалось отложенной на несколько лет,

а вся история могла закончиться весьма трагически:

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой

Извести ее хотят,

Перенять гонца велят,

Сами шлют гонца другого

Вот с чем от слова до слова:

«Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь.

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверушку».

Но в сказках добро всегда побеждает зло, а посему интриганки были в

конце концов наказаны.

Обман в нашей жизни

ИСТОРИЯ

Бог не может изменить, прошлое, но историки могут.

Сэмюэль Батлер

Обман, фальсификация и подлоги —.нередкое дело в истории. Человечество

накопило их в таком количестве, что поневоле задумываешься, как с ними

разобраться.

Bq-первых, предметом подлога могу! быть как произошедшие события, ,так и

предметы материальной культуры (рукописи, монеты, скульптуры, предметы быта

и др.). С другой сторрны, можно классифицировать исторические подделки по

целям, которые ставили перед собой люди, намеренно искажающие историю.

Так,! одни из них, искажая реальные факты, надеются на получение

политических дивидендов, другие думают только о собственной выгоде, третьих

толкают на подлог чрезмерно развитое честолюбие и желание прославиться во

что бы то ни стало. В результате то, что мы считаем реальными историческими

событиями, оказывается странной смесью, состоящей из легенд, сплетен, злого

умысла, смутных преданий, интриг,

самооправданий и лишь небольшого количества действительных фактов.

Да и было бы странно, если бы дела обстояли другим образом. Ведь историю

пишут люди, а людям, как говорили древние, свойственно ошибаться, вольно

или невольно. Ибо каким бы бесстрастным ни хотел выглядеть историк,

написанная им история будет всегда нести отпечаток его личности: эмоций,

установок и не всегда осознанных симпатий. Поэтому все, что нам остается, —

это собрать как можно больше свидетельств различных авторов об одном и том

же историческом событии, чтобы впоследствии, сравнив их между собой,

попытаться найти истину.

Фальсификация исторических событий

Искажения, вносимые историками, бывают двух типов: замалчивание и

фальсификация. В третьей главе мы уже отмечали, что «ложь по умолчанию»

считается более «мягким» способом обмана, однако поправки такого рода

также могут до неузнаваемости исказить реальные события. Пример такой

ретуши ис-торических событии я нашел в книге Д. Волкогонова «Триумф и

трагедия». Рассказывая о роли, которую сыграл Н. С. Хрущев в разоблачении

сталинских преступлений, Волкого-нов отмечает, что сам Никита Серге- ,

евич был отнюдь не безгрешен и, обвиняя вождя, косвенно наносил удар по

себе — человеку из его ближайшего окружения. Естественно, что Хрущев

постарался, насколько это было возможно, обелить себя. Для этого ему

пришлось изъять ряд компрометирующих его документов. Волкогонов пишет:

«Поскольку на этих бумагах часто стояли визы и других руководителей,

немало документов после XX съезда партии просто исчезло. Как рассказывал

мне А. Н. Шелепин в апреле 1988 года, списки с визой Хрущева, в частности,

были по указанию первого секретаря изъяты измногих архивов Серовым, бывшим

в то время заместителем министра госбезопасности. Их передали Хрущеву,

решившемуся на смелый шаг в разоблачении злодеяний Сталина:

Никите Сергеевичу очень уж не хотелось выглядеть соучастником сталинских

преступлений, но это было именно так. К слову сказать, я сам убедился, что

ряд центральных архивов после XX съезда «почищен»; многие документы,

касающиеся Сталина и его непосредственного окружения, изъяты. Все ли они

целы? Очень сомневаюсь. Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков, Хрущев,

другие руководители виновны в беззакониях или как соучастники, или как

послушные исполнители, или как бездумные «полдакиватели». Но, конечно,

Сталин несет перед историей главную ответственность за эти зло-1 деяния».

IДругим, более ярким примером замалчивания важных

исторических событий является история расстрела царской семьи большевиками

в 1918 году. Ведь вначале декларировался расстрел только одного царя, а

уничтожение его детей отрицалось; и только после разоблачения этого факта,

под давлением неопровержимых улик коммунистам пришлось в этом сознаться.

Тем не менее в школьных учебниках этот факт отсутствовал.

Вот как развертывалась хронология данной фальсификации. В июле в газете

«Уральский рабочий» было опубликовано сообщение о казни царя: «В ночь с 16

на 17 июля по постановлению Областного Совета Рабочих, Крестьянских и

Красноармейских Депутатов Урала расстрелян бывший царь Николай Романов. Он

слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца».

На третьей странице того же номера газеты «Уральский рабочий» от 23.07.1918

г., в 'рубрике «Телеграммы», можно прочесть: «Москва, 19 июля. Председатель

Свердлов сообщает полученное по прямому проводу сообщение от Областного

Уральского Совета о расстреле бывшего царя Николая Розанова... Жена и сын

Николая Романова отправлены в надежное меср». 20 июля в Москве «Известия»

сопроводили сообщение о смерти Николая II следующими комментариями: «Этим

актом революционной кары Советская Россия торжественно йредупреждает всех

своих врагов, которые мечтают вернуть царский режим и даже смеют угрожать с

оружием в руках».

Тем не менее большевистские руководители неоднократно отрицали убийство

всей царской семьи — вна-чале Георгий Чичерин, затем Максим Литвинов,

работавший в том же министерстве и впоследствии ставший преемником

Чичерина, — в специальном заявлении от 17.12.1918 г., о чем сообщила

газета «Сан-Франциско санди кроникл». Однако . самое подробное заявление

содержалось в интервью Чичерина газете «Чикаго трибюн» на конференции в

Генуе и было воспроизведено в газете «Тайме» от 25.04.1922 г.:

«Вопрос. Приказало ли Советское правительство убить дочерей царя или

дало на это разрешение, а если нет, то были ли наказаны виновные?

Ответ. Судьба царских дочерей мне в настоящее время неизвестна. Я читал

в печати, что они находятся s Америке. Царь был казнен местным Советом.

Центральное правительство об этом ничего предварительно не зналоУЭто

произошло перед тем, как данный район был захвачен чехословаками. Был

раскрыт заговор, направленный на освобождение царя и его семьи для

отправки чехословакам. Позже, когда Центральный Комитет получил информацию

по существу фактов этого дела, он одобрил казнь царя. Никаких указаний о

дочерях не было. Так как из-за оккупации этой зоны чехословаками связь с

Москвой была прервана, обстоятельства данного дела не были выяснены».

Но вот другое свидетельство. Лев Троцкий писал в своем «Дневнике»:

«Я прибыл в Москву с фронта после падения Екатеринбурга. Разговаривая со

Свердловым, я спросил:

— Где теперь царь?

— С ним все кончено.

— А где семья?

— Семью постигло то же.

. Всех их? — спросил я удивленно.

— Всех, — ответил Свердлов.

— Кто принял решение?

— Мы решили это здесь. ...Ильич считал, что нам нельзя оставлять им

живого знамени, особенно в наших трудных условиях» («Огонек», № 22, 1990).

Известный французский историк Марк Ферро написал весьма интересную книгу

«Как рассказывают историю детям в разных странах мира», в которой

убедительно показал, до какой степени может меняться трактовка

исторических событий в зависимости от взглядов и политических интересов

руководства той или иной страны.

Сравнивая учебники истории длякитайских ребят, живущих в Пекине (КНР) и

Тайбэе (Тайвань), Марк Ферро показывает, как ощутимо разнится китайская

история при разных толкованиях. Если тайбэйские школьники прекрасно

разбираются в хитросплетениях династий китайских царей, почитают Конфуция

и осуждают Чингисхана, то пекинские школьники знают все о крестьянских

восстаниях и классовой борьбе, считая Чингисхана не жестоким захватчиком,

а объединителем монголов и Китая, который нес Западу достижения китайской

культуры.

И такой избирательный подход характерен не только для китайцев. Турецкие

историки, например, со-вершенно «забыли» о беспрецедентном геноциде против

армянского народа 1915 года, когда в одночасье было истреблено более

миллиона армян, проживающих на территории Турции. Эта бесчеловечная акция

сознательно утаивается от народа в течение десятилетий, представляя собой

типичный образец «лжи по умолчанию».

ГМарк ферро приводит в своей книге многочисленные свидетельства

манипулирования историей, которые имеют место в системе школьного

образования многих стран, а затем, превращаясь в устойчивые стереотипы

мышления, попадают в национальное сознание и закрепляются там.

Например, он пишет, как менялись учебники истории в польских школах. Ферро

отмечает, что после присоединения Польши к социалистическому лагерю из

школьных учебников стали постепенно исчезать описания многолетних

конфликтов поляков и русских, которые во многом определяли реальную

историю двух стран. Врагами Польши изображались немцы и шведы, и

практически ничего не было написано про разделы Польши и многочисленные

антирусские восстания. По мере развития «социалистической интеграции»

соответственно корректировались и школьные учебники. В учебнике 1968 года

еще было упоминание о кровавом штурме пригорода Варшавы — Праги — войсками

Суворова; в учебнике 1976 года слова «устроил резню ее жителей» заменили

на «Суворов провел заключительный штурм», а в учебнике 1979 года это

событие вообще испарилось. Вместо этого там писали, как генерал Пилсудский

«расправился срабочими Праги». С одной стороны, непонятно: Суворов брал

штурмом Прагу в 1795 году, а Пилсудский — в 1926-м. Это явно неадекватная

замена. Но на самом деле авторы учебников (вернее, их заказчики) ставили

вполне определенные цели: в памяти людей события в Праге должны были

связываться не с Суворовым, а с Пилсудским. Русские оказывались как бы в

стороне.

В настоящее время ситуация кардинально изменилась. Русские снова стали

врагами, а маятник школьной истории вновь сделал резкую отмашку вправо,

проскочив «момент истины». Если в 70-х годах политика России всячески

обелялась и подчищалась, то в 90-е годы она заведомо очерняется. А

польские дети вынуждены вновь поглощать ложь, только другого рода, но от

этого не становящуюся более близкой к истине.

Как тут не вспомнить сатирическое четверостишие В. Денисова-Мельникова

«Голая правда»:

Как ее насиловали в школах, Продолжают в вузах издеваться. Правда потому и

ходит голая, Что не успевает одеваться...

В публицистической статье «Вспоминая войну в Испании», Джордж Оруэлл,

автор знаменитого романа-антиутопии «1984», писал: «...я увидел, как

историю пишут исходя не из того, что происходило, а из того, что должно

было происходить согласно различным партийным «доктринам».

Знаю, распространен взгляд, что всякая принятая история непременно лжет.

Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, но

особая мета нашей эпохи — отказ от самой идеи, что возможна история,

которая правди-ва. В прошлом врали намеренно или подсознательно,

пропускали события через призму своих пристрастий или стремились

установить истину, хорошо понимая, что при этом не обойтись без

многочисленных ошибок, но, во всяком случае, верили, что есть «факты»,

которые более или менее возможно отыскать. И действительно, всегда

накапливалось достаточно фактов, не оспариваемых почти никем. Откройте

Британскую энциклопедию и прочтите в ней о последней войне — вы увидите,

что немало материалов позаимствовано из немецких источников. Историк-немец

основательно разойдется с английским историком по многим пунктам, и все же

останется массив, так сказать, нейтральных фактов, насчет которых никто и

не будет полемизировать всерьез. Тоталитаризм уничтожает эту возможность

согласия, основывающегося на том, что все люди принадлежат к одному и тому

же биологическому виду. Нацистская доктрина особенно упорно отрицает

существование этого вида единства. Скажем, нет просто науки. Есть

«немецкая наука», «еврейская наука» и так далее. Все такие рассуждения

конечной целью имеют оправдание кошмарного порядка, при котором Вождь или

правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое. Если Вождь

заявляет, что «такого-то события никогда не было», значит, его не было.

Если он думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность этой

перспективы страшит меня больше, чем бомбы, а ведь перспектива не

выдумана, коли вспомнить, что нам довелось наблюдать в последние несколько

лет».

Надо честно признаться, что рас-сятся и к советской, исторической науке.

Только там во главу угла был поставлен не расовый, а классовый подход, что,

впрочем, оказалось несущественным — и в том, и другом случае в учебниках

оставались только те факты, которые благополучно вписывались в

господствующие доктрины. Как говорится, «если факты не укладываются в

теорию, то тем хуже для них». Примером такого вольного толкования

исторических событий является роль Троцкого в истории Советской России. Он,

как летучий голландец, то появлялся в учебниках, то исчезал из них. Его

роль как одного из главных вождей Октябрьской революции и организатора

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11