Введение кантонной системы управления и ее эволюция 
аглядным примером беззакония и произвола, царивших в кантонах, может служить «деятельность» начальника 6-го кантона Верхнеуральского уезда поручика Аккула Биктимирова. В 1811 г. с тысячной резервной команды он самовольно собрал для себя по 6 руб. с каждого, а с другой команды из 500 чел. взыскал по 16 руб. с человека. В последующие годы он неоднократно присваивал собранные с населения деньги. За отказ дать деньги Аккул подвергал людей жестоким пыткам - бил палками, до смерти засекал плетьми. Подвальное помещение кантонной штаб-квартиры в д. Сибаево он превратил в тюрьму, где держал людей в цепях и кандалах. Аккул продавал башкир-байгушей казахским феодалам, устраивал для угона лошадей набеги на соседние народы. Злодеяния его продолжались в течение 22 лет. Однако власти вынуждены были предать Аккула суду. В 1820 г. указом Сената он был приговорен к лишению всех чинов, отстранению от должности и ссылке в Сибирь на поселение. Но наказания Аккул не понес из-за престарелого возраста и болезни. Не отставали от кантонных начальников и другие должностные лица. Одним из распространенных способов эксплуатации рядовых башкир юртовыми старшинами было использование их в своей «домашней работе». Так. юртовой старшина 4-го башкирского кантона Байсара Кулбаков продержал у себя ординарца вместо одного месяца пять лет, используя его «в собственной своей работе. ., без всякой платы». Беззастенчивым образом обирали рядовых зауряд-чиновники. Они постоянно требовали денежных подношений и. по выражению очевидцев, «драли с живого и мертвого». По утверждению бывшего кантонного начальника майора Сапеги-Ольшевского, «все жили за счет башкир, все брали взятки: писаря, и юртовые старшины, и полиция, не отставали пристава, переводчики, помощники кантонных, кантонные, стряпчие. Зачастую случалось, что и сами попечители, и даже само центральное управление не было в этом случае безупречно»643. Хотя многие должностные лица не избежали суда или следствия «за противозаконные дела», лишь в редких случаях они несли заслуженное наказание. Дальнейшая эволюция кантонного управленияВ 30-50-х гг. XIX в. кантонная система управления в Башкортостане подверглась значительным изменениям. Это было вызвано стремлением правительства к дальнейшему усилению среди башкир и мишарей военно-феодальных порядков и военно-полицейской опеки. В 1834 г. по представлению оренбургского генерал-губернатора В.А. Перовского военным министром было образовано Башкиро-мещерякское войско. С 1837 г. все дела, касающиеся башкирского и мишарского населения, решались через командующего войском и войсковую канцелярию с последующим утверждением генерал-губернатором. Штат канцелярии состоял из офицеров регулярных частей и Оренбургского казачьего войска. При командующем войском находились его помощник на правах чиновника и старший адъютант. По гражданским делам командующий имел особую канцелярию из правителя и четырех столоначальников. Для рассмотрения и решения военно-судебных дел при нем находились обер-аудитор и шесть аудиторов. Денежными суммами войска ведал особый стол из 5 чиновников. В 1835 г. Башкиро-мещерякское войско, состоящее из 17 кантонов, было разделено на 6 попечительств (округов). В первое попечительство с центром в Красноуфимске входили 1-й, 2-й, 3-й башкирские кантоны, во второе - с центром в Челябинске - 4-й и 6-й башкирские и 1-й мишарский кантоны, в третье - с центром в Оренбурге - 6-й и 9-й башкирские кантоны, в четвертое - с центром в Стерлитамаке - 7-й башкирский, 2-й и 5-й мишарские кантоны, в пятое - с центром в Уфе - 8-й и 10-й башкирские, 3-й и 4-й мишарские кантоны, в шестое - с центром в Мензелинске - 11-й и 12-й башкирские кантоны. Попечительства возглавлялись, как правило, русскими штаб-офицерами, непосредственно подчинявшимися командующему войском. На попечителей возлагалось «наблюдение за народом как в отношении нравственном, так и равно в хозяйственном и полицейском». Они следили за выполнением предписаний губернских властей, доносили генерал-губернатору и командующему войском о преступлениях должностных лиц и о случаях открытого неповиновения начальству, выносили решения по следственным делам о хищениях в пределах от 15 до 30 руб. серебром. Попечители контролировали и соблюдение очередности несения службы населением. В этих целях они проводили инспекторский осмотр при нарядах команд на службу, ежегодно осматривали тех лиц, которые числились отставными или неспособными к службе. Они же подвергали медицинскому освидетельствованию «малолетков», наблюдали за сбором и расходом «подможных» денег для командируемых на службу людей, присутствовали на выборах кантонных начальников и юртовых старшин. Помимо этого, попечители следили за «земледельческими занятиями» башкир, за состоянием хлебных магазинов и исправным выполнением всех повинностей, налагаемых на население кантонов. Введение попечительств явилось дополнительным звеном в системе «опеки башкирского и мишарского населения края, рассчитанной на стеснение и регламентацию всякой их деятельности и превращение народных масс в послушных исполнителей воли начальства. Одновременно с попечителями были учреждены должности стряпчих, назначавшихся из числа русских чиновников. В связи со сложностью земельных отношений между башкирами и другими категориями населения шла беспрерывная тяжба по земельных делам, число которых возрастало по мере перехода башкир к оседлости и земледелию. Стряпчие должны были выступать ходатаями башкир в судебных учреждениях при разборе споров и добиваться окончательного их разрешения. Присутствие стряпчего требовалось и при межевании башкирских земель для наблюдения «за справедливым и законным действием межующих». При отдаче земель в кортом (аренду) они обязаны были следить, чтобы угодья отдавались в границах, указанных в договоре. Однако введение института стряпчих не изменило положение: число судебных дел не уменьшилось, земельные споры не прекращались. Стряпчие сами зачастую злоупотребляли служебным положением и требовали с вотчинников взятки за продвижение дел. В 30-е годы были внесены изменения и в судопроизводство в Башкиро-мещерякском войске. С 1834 г. все уголовно-следственные дела башкир и мишарей изымались из гражданского судопроизводства и передавались на рассмотрение военного суда. За земской полицией оставалось только производство следствий по преступлениям, совершенным в неслужебное время. Уголовно-следственные дела передавались ею в «военно-судные комиссии». За побеги со службы, например, аудиторы этих комиссий выносили приговоры о наказании виновных шпицрутенами сквозь строй от 500 до 1500 человек. Как и в других гражданских и военных учреждениях, в комиссиях процветало взяточничество. Генерал от инфантерии Н.Г. Залесов. начинавший свою службу в бугульминской военно-судной комиссии, вынужден был признать, что личность аудитора «до такой степени искуссная во взятках, что не было, кажется, того оборванца-голыша из башкир, с которого он не ухитрился бы взять хоть что-нибудь». Следствием такой коррупции было то. что почти всякий «зажиточный башкир выходил прав, а бедняка наказывали». В 40-50-х гг. произошли некоторые изменения в кантонном делении края.4-й башкирский кантон, рассеченный географически Уральским горным хребтом, еще в 1832 г. был разделен на две части под названием 4-го Загорного и 4-го Западного кантонов. В 1847 г. последние получили свои порядковые номера (4-й и 5-й). В связи с этим башкирским кантонам была присвоена новая нумерация. Первые три кантона сохранили прежние номера. Но прежний 5-й стал 6-м, 6-й - 7-м, и т.д. В том же году был упразднен 1-й мишарский кантон. Входившие в него юрты были причислены к соседним 4, 5 и 6-м башкирским кантонам и соответственно изменились порядковые номера мишарских кантонов. Чтобы иметь «надлежащий надзор за населением», самые большие 7-й и 10-й башкирские кантоны в 1854 г. были разделены на шесть частей, названных отделениями. Каждое из них включало от 11 до 14 тыс. душ. м. п. Управление поручалось начальникам отделений и трем его помощникам. Все эти мероприятия способствовали дальнейшему усилению контроля за населением. Опираясь на башкирскую феодальную верхушку и чиновничий аппарат, царским властям удалось добиться «умиротворения» края, учредить в нем «дух покорности и повиновения». С разрешением военно-политических задач России на юго-востоке кантонная система утрачивает свое значение, отпадает надобность в пограничной службе Башкиро-мещерякского войска. В 1840 г. царь Николай I дал указание оренбургскому генерал-губернатору В.А. Перовскому обложить часть башкир и мишарей денежным налогом взамен несения военной службы. По приказу последнего были обложены налогом 6849 башкир и мишарей. Его приемник В.А. Обручев перевел в податное сословие в 1842 г.30 750 чел., а через два года еще 38 807 чел.В конце 40-х гг. Башкиро-мещерякское войско было разделено на две части: в большей из них с населением в 200 190 душ военную службу заменили денежными налогами, а во второй части, включавшей 101 126 ревизских душ, население оставили на прежнем положении. К служащим (внешним) были отнесены 5-й, 6-й, 7-й, 10-й прилинейные башкирские кантоны. Остальные кантоны являлись резервными (внутренними). Дальнейший шаг по переводу башкир и мишарей в податное состояние был сделан в 1855 г., когда к войску были присоединены тептяри и бобыли Оренбургской, Пермской и Вятской губерний, которых насчитывалось 266 тыс. душ об. п. Это население было включено по месту жительства в неслужащие башкирские кантоны. Выборных старшин заменили юртовыми старшинами, которые подчинялись кантонным начальникам и попечителям. Тептяри и бобыли освобождались от военной службы (от прежней рекрутской повинности) и облагались денежным налогом по 60 коп. с души м. п. По этой реформе Башкиро-мещерякское войско стало называться Башкирским. Было введено новое кантонное деление. Башкирское войско теперь состояло из 9 попечительств, 28 кантонов и 394 юрт652. Если раньше кантоны формировались по этническому признаку, то теперь они имели сплошную территорию и смешанное население: башкир, мишарей, тептярей и бобылей. Таким образом, правительство от политики обособления народов переходит к унификации их правового положения, объединению. башкир с другими категориями населения в административном и финансово-хозяйственном отношениях. В результате реформы 1855 г. башкирские волости оказались разделенными между различными кантонами. Это привело к окончательному нарушению границ башкирских родоплеменных волостей, сохранившихся кое-где после введения кантонной системы управления в 1798 г.9 кантонов, расположенных в Стерлитамакском, Оренбургском и Верхнеуральском уездах, были объявлены служащими, а остальные 19 - неслужащими. В дальнейшем число служащих башкир продолжало сокращаться. С 1861 г. прекращается линейная служба башкирских команд. В 1862 г. три кантона Стерлитамакского уезда были переведены в неслужащие. А башкиры шести служащих кантонов выполняли работы, не связанные с военной службой. Военные, трудовые и другие повинности башкир, мишарей и тептярей.Пограничная служба башкир и мишарейОсновной обязанностью, возложенной на башкирское и мишарское население реформой 1798 г., была военная повинность; Вместе с оренбургскими и уральскими казаками они несли сторожевую службу на Оренбургской пограничной линии, тянувшейся от р. Тобол до Каспийского моря. Линия была разделена на 5 дистанций. Первая включала крепости и редуты от Звериноголовской крепости до города Верхнеуральска (Звериноголовская, Усть-Уйская, Крутоярская, Каракульская, Троицкая, Степная, Петропавловская, Карагайская крепости), вторая - от Верхнеуральска до Орской крепости (г. Верхнеуральск, Магнитная, Кизильская, Уртазымская, Таналыкская крепости), третья - от Орской крепости до Оренбурга (Орская, Губерлинская, Ильинская. Верхнеозерная, Красногорская крепости и г. Оренбург), четвертая - от Оренбурга до Уральска (Чернореченская, Татищева, Нижне-Озерная, Рассыпная крепости) и пятая - от Уральска до Гурьева городка. Башкиры, мишари и оренбургские казаки несли службу на первых четырех дистанциях протяженностью в 1239 верст. На пятой дистанции служили уральские казаки. Летняя служба продолжалась шесть месяцев, с 15 мая до 16 ноября. По истечении этого срока команды возвращались домой, а на смену им приходили другие. Но число мобилизуемых на военную службу в зимнее время было втрое меньше, ибо стычки на границе происходили преимущественно летом. Регулярные и иррегулярные войска в крае входили в состав Отдельного Оренбургского корпуса. Службу на пограничной линии они несли вместе. Башкирская и казачья конница признавалась наиболее способной для сторожевой службы и отражения неожиданных набегов соседних кочевников. Команды регулярных войск (линейные батальоны и артиллерийские роты) охраняли крепости и лишь в случае прорыва границы выходили на помощь конным частям. Башкиро-мещерякское войско ежегодно направляло на пограничную службу от 5500 до 10 500 воинов. Это составляло более половины от числа всех командируемых из иррегулярных частей635. По существовавшим правилам в строевые части должны были поочередно направляться здоровые люди в возрасте от 20 до 50 лет. Башкиры и мишари старше 50 лет переводились на внутреннюю службу в качестве сторожей, посыльных и т.д. Однако на практике возрастных ограничений не придерживались. Многие служили до тех пор, пока имелась на то «физическая способность», нередко оставаясь в строю до глубокой старости. Только в 1847 г. Департаментом военных поселений на башкир был распространен общий для всех казачьих войск 30-летний срок службы. Наряд на линию производился в зависимости от количества дворов или от числа подлежащих службе. В среднем 1 человек выставлялся от 4-5 дворов. Так, в 1798 г. было направлено на линейную службу 6519 человек (4485 рядовых, 492 десятника, 99 пятидесятников, 7 старшин), из них - 5416 башкир и 1103 мишаря. Таким образом, один воин снаряжался от 4 мишарских и 4-5 башкирских дворов. Увеличение или уменьшение наряда зависело от внутренней и международной обстановки. Самым тяжелым периодом для войска были 1812-1814 гг., когда башкиры выставили 28, а мишари 2 пятисотенных полков для борьбы с нашествием Наполеона. Одновременно на Оренбургской линии служило еще 12 тыс. башкир и мишарей658. В эти годы каждый третий взрослый башкир наряжался на службу. В 20-30-х гг. наряд на службу от башкир и мишарей несколько уменьшился. Исключение составлял 1839 г., когда состоялась Хивинская экспедиция. На линейную службу тогда направили 6769, а на казенные работы - 13161 чел., т.е. командировался от каждых 5,5 служащих один воин. С середины 40-х гг. в связи с активизацией среднеазиатской, политики царизма, наряд на службу вновь увеличился. Очередность службы в мирное время наступала приблизительно через каждые 4-5 лет. Служба башкир и мишарей на Оренбургской линии велась ими «на собственном иждивении», т.е. за свой счет. С 1791 по 1796 гг. они получали на линейной службе по 50 коп. в месяц на каждого или провиант, а с 1797 г. каждому воину на летней службе стали выдавать по 1 руб. в месяц. Эта сумма не покрывала и минимальной части расходов. Команды, выступавшие в дальние походы, переходили на содержание казны за 100 верст от сборного пункта. На этапной службе башкирские команды получали от казны провиант и фураж. Вооружение башкир и мишарей состояло из пики или копья, сабли, лука и колчана со стрелами. Ружья и пистолеты были редкостью. У некоторых воинов имелись «проволочные латы или кольчуги», которые надевались перед боем и защищали их от вражеской стрелы и пики, а на дальнем расстоянии и от пули. Обмундирование предписывалось иметь воинам «по их обычаю», «единообразия» в форме не требовалось. «Военный костюм» башкир состоял из следующих предметов: суконный кафтан синего или белого цвета, широкие шаровары такого же цвета с красными широкими лампасами, белая остроконечная войлочная шапка (колпак), которая с двух сторон на полях была разрезана и загнута, ременный пояс, кожаная портупея и сабля, подсумок с патронами, сапоги из конской кожи, «некрасивые, но весьма прочные». Усиление социального расслоения общества вело к росту числа неимущих башкир и мишарей. Поэтому многие направляемые на службу не могли экипироваться за свой счет. К тому же, по замечанию генерал-губернатора Игельстрома, на службу высылались «по большей части бедные и неимущие, следовательно, неисправные ни оружием, ни лошадьми, и часто вопче неспособные к военной службе, ибо богатые и лучшие откупаются». Снабжение оружием, лошадьми, одеждой и съестными припасами отправляемых на службу производилось в порядке общественной «подмоги», к которой привлекалось почти все башкирское и мишарское население, включая самих командируемых на линию. Не принимали в ней участия представители мусульманского духовенства, кантонные начальники, их помощники и юртовые старшины. При выезде на линию каждый воин должен был получить от населения 8 пуд. муки и 1 пуд крупы. До 20-х гг. размеры общественной помощи колебались в пределах от 25 до 37 коп. серебром с души, или от 4 до 25 руб. на каждого человека, назначенного на службу. Иногда размеры сбора доходили до 40-75 коп. или даже до 1-1,5 руб. с души, как это случилось в 1839-1841 гг. Командируемого на службу снаряжали один-четыре домохозяина в зависимости от 1глгушественного состояния снаряжаемого. По признанию командующего Башкирским войском Н. Беклемишева, полное снаряжение одного воина в 50-х гг. XIX в. обходилось в 49-64 руб. серебром. Помимо этого, односельчане обязаны были оказывать помощь хозяйствам командированных на службу, особенно во время сенокоса и жатвы.
Страницы: 1, 2, 3
|
|
