Советско-германские отношения в 1920 – начале 30-х гг.

Поэтому, считала немецкая сторона, концессия "Юнкерса" вступила в нисходящую стадию своего развития.

Хронические финансовые затруднения концессии и определенные технологические трудности привели к обострению взаимных претензий и необходимости новых соглашений. 12 ноября 1925 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: "Предложить Главконцесскому СССР так изменить проект договора, чтобы обеспечить для нас наиболее выгодное прекращение договоров" Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920-1933 гг. // http://militera.lib.ru/research/gorlov1/index.html. Однако на переговорах немцы неожиданно пошли на уступки и согласились даже на ухудшенный для "Юнкерса" вариант соглашения.

Тем не менее в записке по вопросу о концессии "Юнкерса", адресованной в Политбюро ЦК ВКП(б) 1 марта 1926 г., Ф. Дзержинский и К. Ворошилов сделали вывод о необходимости немедленного расторжения договора. Комитет по концессиям направил письмо правлению фирмы в Берлин, в котором предложил прекратить концессию. Однако "Юнкерс" не торопился это делать, и поэтому фирма умышленно задержала ответ, надеясь на урегулирование вопроса.

Для советской стороны стало очевидным, что немцы стремятся любым способом продолжить концессию. Ими было заявлено о готовности "возобновить работы завода в Филях под хозяйничаньем Советского правительства, но с финансовой или технической помощью фирмы" Там же..

25 июня 1926 г. в Москве состоялось совещание представителей Главметалла, УВВС и Авиатреста, на котором и было принято решение концессионный договор ликвидировать.

Дальнейшие переговоры с фирмой приняли затяжной характер. Свои многочисленные заверения немцы никак не подкрепляли материально, а сама деятельность завода приобрела откровенно формальный характер. За 4 года завод "Юнкерса" дал всего 100 самолетов типа Ю-20 и Ю-21, худших по качеству, чем аналогичные иностранные образцы.

К тому же не было организовано производство алюминия и дюралюминия, авиамоторов, не создано конструкторское бюро, не выполнен в срок заказ на самолеты, а сами самолеты оказались непригодными для боевого использования. Они не были вооружены приспособлениями, необходимыми для размещения и сбрасывания бомб, отсутствовали специальные установки для стрельбы через винт. Все эти доработки после приемки "Юнкерсов" у концессионера выполнял авиационный завод ГАЗ № 1 в Москве Байков А. Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии - кто ковал советский меч? // Неправда Виктора Суворова - 2. - М.: Яуза, Эксмо, 2008. - с.254..

Серьезность положения дел с "Юнкерсом" вынудила Управление Военно-воздушных сил РККА создать специальную комиссию, которая 20 января 1927 г. осмотрела заводские помещения. По результатам ее работы Ворошилов сделал обстоятельный доклад в Политбюро ЦК ВКП(б) 26 января 1927 г.

Завод в Филях, - говорилось в докладе, - стоящий уже почти 2 года и представляющий по своему оборудованию крупную промышленную единицу, сохраняется очень скверно: в цехах лежит снег сугробами, станки ржавеют. Самолеты с каждым месяцем теряют свою ценность, так как они перевозятся с места на место, разбираются и собираются, перестают быть, в силу этого, новыми самолетами и приобретают все больше физиономию складского имущества..." Капистка В.В. Секретный завод в Филях. //http://nvo.ng.ru/history/2001-08-17/5_factory.html.

Понятно, что после такого доклада наркома обороны реакция Политбюро была однозначной. Необходимость ликвидации концессии была вызвана также необходимостью скорейшего восстановления собственного производства металлических самолетов на бывшем "Русско-Балтийском" заводе.

Между сторонами возник торг по вопросу уплаты за убытки от концессии, который длился около полугода. ГКК выдвинул предложение уплатить фирме 2,5 млн. рублей, однако "Юнкерс" настаивал на сумме 3,5 млн. рублей.

Руководство наркомата обороны СССР заняло довольно жесткую позицию в отношении немцев и готово было поставить ультиматум, несогласие с которым оставляло право ГКК на одностороннее владение заводом, а разрешение спорных денежных претензий перенести в Третейский суд.

Переговоры о ликвидации концессии и переходе завода в собственность СССР были завершены лишь в 1927 г.

Давая общую оценку деятельности "Юнкерса", следует отметить, что даже неудачная работа немецкого концессионера оказалась далеко не бесплодной для развития советского авиастроения. Председатель ГКК в записке от 1 марта 1926 г., направленной в Политбюро, недвусмысленно отмечал: "Нами извлечены все чертежи и данные, как о строящихся в Филях самолетах, так и об организации производства. Этот материал нами положен в основу организации собственного производства металлических самолетов" Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920-1933 гг. // http://militera.lib.ru/research/gorlov1/index.html

.

Следует признать, что стремление западных авторов к преувеличению роли "Юнкерса" в советском авиастроении, несмотря на некоторую субъективность их оценок, не лишено определенного основания. Во-первых, хорошо известно, что в основу строительства первого советского бомбардировщика ТБ-1 (АНТ-4) в 1925 г. была положена цельнометаллическая конструкция с гофрированной обшивкой, применявшаяся "Юнкерсом" на бомбардировщике ЮГ-1 и других своих самолетах. Не случайно поэтому немецкая фирма пыталась возбудить судебное дело против ЦАГИ и А. Туполева, конструктора ТБ-1, обвиняя их в нарушении фирменных патентов на металлическое крыло.

Во-вторых, серийное строительство советского бомбардировщика было налажено в 1929-1932 гг. на том же заводе (ГАЗ N 22 в Филях), где в 1923-1925 гг. "Юнкерс" строил и продавал советским ВВС свои морские и сухопутные разведчики Ю-20 и Ю-21. Поэтому в той ситуации не использовать опыт немцев было бы по меньшей мере неблагоразумно Капистка В.В. Секретный завод в Филях. //http://nvo.ng.ru/history/2001-08-17/5_factory.html.

Таким образом, использование производственного и конструктивно-технического опыта немецкой концессионной фирмы "Юнкерс" в Филях было типичным явлением для практики советского военно-авиационного строительства 20-х гг. В то же время этот опыт не имел определяющего значения для развития ВВС РККА, а лишь в известной мере способствовал становлению металлического самолетостроения в СССР.

1.2. Производство отравляющих веществ

Еще до начала Первой мировой войны на вооруже-нии практически всех стран - участниц будущего конф-ликта состояли боевые отравляющие вещества (ОВ), сна-ряженные ими боеприпасы и приборы для их вылива-ния и распыления. Официально применение ОВ в ходе боевых действий было запрещено еще Гаагскими конвен-циями 1899 и 1907 гг. Германия нарушила запрет первой, применив боевые газы на Восточном фронте против ар-мии генерала Гурко в январе 1915 года. Су-щественного ущерба русским войскам тогда причинено не было. После того как Германия повторно применила газы, но уже с более серьезными последствиями в битве на Ипре (9 апреля 1915 г.), практически все воюющие державы начали активно использовать ОВ. Оте-чественное военно-химическое производство в то время находилось в зачаточном состоянии - за время войны на российских заводах было произведено всего 3650 т ОВ, в то время как в Германии - 68 100 т Байков А. Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии - кто ковал советский меч? // Неправда Виктора Суворова - 2. - М.: Яуза, Эксмо, 2008. - с.269.

.

После окончания Гражданской войны было обна-ружено, что химические войска РККА имеют весьма слабую материальную часть, поскольку накопленные еще с Первой мировой войны запасы ОВ и средств за-щиты были практически израсходованы, а новых не производили. Между тем ни одна из участвовавших в войне стран не намеревалась останавливать гонку хи-мических вооружений. Подписанный в 1925 году все-ми странами, включая и Германию, Женевский прото-кол о неприменении в боевых действиях удушливых газов и бактериологических средств никак не повлиял на продолжение исследований в этой области и на про-цесс создания еще более совершенных ОВ и средств доставки. В 1918 - 1945 годах химическое оружие зани-мало ту же нишу, что и атомная бомба в наши дни. На-личие химических арсеналов у страны, вовлеченной в военный конфликт, служило лучшей гарантией непри-менения «боевой химии» ее противником, чем любые международные протоколы и конвенции. Советское руководство это прекрасно понимало.

Для решения задач снабжения химвойск РККА 15 августа 1925 года при начальнике Управления снабжения РККА было создано ВОХИМУ (Военно-хими-ческое управление), первым начальником которого стал Я.М.Фишман, ра-ботавший до этого помощником советского военно-го атташе в Германии. Начинать ему пришлось бук-вально на пустом месте - в условиях полного отсут-ствия технической базы, технологии производства и необходимых специалистов. В таких условиях впол-не естественным был поиск технической помощи за границей, в данном случае -- в Германии, при посред-ничестве ГЕФУ. Немецкая сторона порекомендовала в качестве партнера молодого немецкого химика Хуго Штольценберга, который в то время занимался созда-нием секретных опытных заводов-лабораторий по производству небольших партий ОВ для рейхсвера.

В мае 1923 года, в ходе визита германской военной делегации в Москву, был выработан договор о рекон-струкции химического завода «Бертолетова соль» в Са-маре на базе концессии. В договоре заранее были обо-значены требования к производительности предприя-тия после завершения его реконструкции: бертолетовой соли - 26 тыс. пудов, хлорной извести - 75, каустической соды - 165, олеума - 250, суперфосфата - 400, фосгена - 60 и иприта - 75 тыс. пудов Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920-1933 гг. // http://militera.lib.ru/research/gorlov1/index.html
.

Сразу же после заключения этого соглашения «Берсоль» была ликвидирована постановлением Президиума ВСНХ от 17 октября 1923 года, а ее имущество пол-ностью отходило акционерному обществу «Метахим», являвшемуся уже совместным советско-германским предприятием.

22 ноября 1924 года между ГЕФУ, Штольценбергом и обществом «Метахим» был заключен договор о концессионировании самарского химического завода, причем на базе «Метахима» и ГЕФУ вновь учреждалось смешанное акционерное общество «Берсоль».

По договору, заключавшемуся сроком на 20 лет, со-ветская сторона в лице «Метахима» соглашалась пре-доставить в концессию химический завод в Иващенкове под Самарой, немецкая сторона (ГЕФУ и фирма «Штольценберг») была обязана организовать на этом заводе к 15 мая 1924 г. производство серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, супер-фосфата и жидкого хлора, а иприта и фосгена (ОВ) не позднее шести месяцев после окончания строительства необходимых для этих производств зданий, и бертолетовой соли -- к 1 июля 1924 г. Советский Союз вкладывал в дело 5 880 000 золотых рублей, Германия, через ГЕФУ, -- 4 460 000 золотых рублей Байков А. Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии - кто ковал советский меч? // Неправда Виктора Суворова - 2. - М.: Яуза, Эксмо, 2008. - с.271.

. Значитель-ную долю в производстве завода должна была состав-лять продукция вполне мирного назначения -- сель-скохозяйственные удобрения и средства борьбы с вредителями. Что же каса-ется военной продукции, -- «Берсоль» должна была, после выхода завода на пол-ную мощность, снаряжать ежегодно по 500 000 сна-рядов с ипритом и фосгеном.

Параллельно ВОХИМУ пыталось искать в Германии партнеров по организации совместного производства средств химзащиты. Однако переговоры с фирмой «Ауэр» о совместной разработке и производстве про-тивогазов провалились. На заводе в Иващенкове удалось к концу 1924 года наладить производство суперфосфата, а через год была запущена линия по производству серной кислоты, но в итоге комиссия «Метахима» забраковала оба потока ввиду применявшихся там устаревших технологий и недостаточной безопасности производства. Деятельность немецких специалистов не устроила руководство ВОХИ-МУ, и советская сторона потребовала отзыва с производ-ства всех присланных фирмой Штольценберга специали-стов, ввиду их полной некомпетентности.

Помимо тех же причин, которые способствовали кра-ху предприятия «Юнкерса» в Филях, в данном случае имело место еще и определенное несовпадение взглядов советской и немецкой сторон на перспективы концес-сии в Иващенкове. Штольценберг не имел свободных средств для инвестирования в крупное производство, а рейхсверу был нужен всего лишь еще один небольшой завод-лаборатория, спрятанный от глаз Контрольной комиссии союзников в глубине советской территории. В то же время ВОХИМУ и Фишман требовали от немцев построить им завод-гигант, выдающий по 4 тонны ОВ ежедневно. Заместитель наркома обороны И.С. Уншлихт 21 января 1927 года направил Ворошилову и Фишману служебную записку с требованием отобрать завод у Штольценберга и передать его на баланс ВСНХ СССР. В ней он, в частности, писал: «До настоящего времени у нас не было производ-ства ОВ в заводском масштабе. Небольшая установ-ка эксольхима и строящийся Ольгинский завод ВОХИМ треста носит характер экспериментальный, опытных установок, а не крупного заводского производства, могущего хотя бы в какой-либо степени удов-летворить потребность Красной Армии на случай вой-ны. В заводе «Берсоль» мы получаем первую и пока единственную базу производства ОВ в крупном масш-табе. На нем исключительно придется пока базироваться в ближайшем будущем» Байков А. Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии - кто ковал советский меч? // Неправда Виктора Суворова - 2. - М.: Яуза, Эксмо, 2008. - с.274..

В итоге завод был передан образованному при ВСНХ «Вохимтресту». История «Берсоли» завершилась так же бесславно, как и «дело Юнкерса» -- че-редой разбирательств и арбитражных судов, в результа-те которых концессия была ликвидирована.

1.3. Производство боеприпасов

После заключения в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу, фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов.

В докладе о работе «Метахима», направленном Розенгольцом 19 июня 1924 г. Дзержинскому (ВСНХ), Рыкову (СНК) и Троцкому (РВС СССР), сообщалось, что «Метахим» заключил с «ГЕФУ» два договора: один -- о создании «Берсоли» и второй -- о выполнении для «ГЕФУ» «заказа в 400 тыс. снарядов для полевых трехдюймовых орудий, по себестоимости на общую сумму около 18 млн. золотых рублей». Заказ выполнялся Главвоенпромом на заводах: Тульском патронном (гильзы), Златоустовском сталелитейном (стаканы), Казанском пороховом (порох), Ленинградском трубочном имени т. Калинина (трубки), Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов), Охтенском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение) Кантор Ю.З. Военно-политические отношения Советской России и Германии 1921-1939 гг.: Автореф.дисс. ... д.и.н. - СПб.: Ин-т истории РАН, 2006.- с.21.. По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживание производства и 2 млн. долларов -- аванс под заказ.

Главным инструктором по заказу являлся бывший полковник артиллерии рейхсвера Арнольд, инструкторами на заводах Вернер и Митман -- в Туле, Крюгер и Старк -- в Ленинграде, Генрих и Билецкий -- в Охте, Кдиппе и Гейдельбергер -- в Златоусте.

К декабрю 1925 г. выполнение «снарядного» заказа завершалось. Поскольку речь при этом шла о единичном, хотя и весьма выгодном для СССР с точки зрения цены заказе, то перед Москвой встал вопрос о том, как быть дальше. Начальник немецкого генштаба Хассе в беседе с первым секретарем советского полпредства в Берлине И. С. Якубовичем, 8 декабря 1925 г., говорил, что на повторный заказ денег нет и что формально обязательство дать новый заказ на немецкой стороне не лежит, так как на переговорах в 1923 г. заказ размещался как единичный, без обязательства повторения. Именно поэтому немцы тогда смогли пойти на ту цену, которую они платят и которая связана с чрезвычайными переплатами по сравнению с себестоимостью аналогичного производства в Германии Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920-1933 гг. // http://militera.lib.ru/research/gorlov1/index.html.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6