Соотношение светской и церковной юрисдикции на Руси в XII—XIV вв.

Принадлежность смешанному суду дел о нарушениях христианских форм заключения брака, об «уволочении» - особенность Смоленской уставной грамоты, не имеющая аналогий в других памятниках XII-XIII вв. Если эта норма не результат позднейшей вставки (грамота сохранилась в единственном позднем списке XVI в., а расширение светской юрисдикции на традиционные церковные ведомства на землях, входивших в XV-XVI вв. в состав Великого княжества Литовского, известно), то она отражает местные особенности Смоленского княжества, которые нелегко объяснить. Возможно, они связаны с поздним учреждением местной епископии (1136 г.), слабостью церковного судебного ведомства в Смоленской земле в XI - первой половине XII в., когда эта земля принадлежала юрисдикции переславских епископов, и переходом в связи с этим некоторых дел о ликвидации языческих обычаев к светской власти в лице самого князя или его смоленского наместника - «посадника». В других частях Руси, прежде всего в Киевской земле, с которой связан происхождением устав Владимира, дела о языческих формах заключения брака безраздельно принадлежали церковной компетенции.

Изучение соотношения юрисдикции светских и церковных ведомств в XII-XIII вв. показывает, что в процессе развития общественного и государственного строя и укрепления церковной организации продолжали расширяться границы церковной юрисдикции. Распространяя свою судебную власть по стране вслед за княжеской властью, древнерусская церковь наложила руку на новую большую группу институтов раннеклассового общества, не встретив в большинстве случаев противодействия со стороны государства, но объективно помогая государственной власти в укреплении классового феодального строя. Вместе с тем в ряде случаев расширение церковной юрисдикции приходило в столкновение с княжеской юрисдикцией. Результатом этого являлись вынужденные компромиссы, выражавшиеся в учреждении смешанного суда по отдельным делам в Смоленске, в стремлении сохранить суд низшей инстанции по некоторым делам о кражах и о наследстве в церковной компетенции и в фиксации этой конкуренции ведомств не только в полемических памятниках, но и в актах.

Условия государственной жизни на Руси в XII- XIII вв.- существование единой централизованной церковной организации с центром в традиционном Киеве, определенное политическое единство древнерусских княжеств, совместно наследовавших земли Древнерусского государства и структуру власти на них, тесные политические связи княжеств и ряд других факторов,- несмотря на феодальную раздробленность, способствовали тому, что направление эволюции церковной юрисдикции в различных частях Руси в XII-XIII вв. при отдельных нюансах типа смоленского было относительно единым.

Это единство в некоторых сферах прослеживается ив следующий период развития государственной организации - в XIV в. Такова ведомственная принадлежность некоторых городских институтов, связанных с юрисдикцией епископа, в частности службы мер и весов.

Наблюдение за правильностью мер и весов и хранение эталонов мер впервые в памятниках древнерусского права появляется на рубеже XII-XIII или в начале XIII в. в архетипе Синодально-Волынской группы редакций южного, киевского, происхождения. Ни в текстах устава Владимира XII в., ни в Смоленской уставной грамоте 1136 г. об этой службе ничего не говорится. Тексты устава Владимира относят контроль за мерами и весами к компетенции епископа, о хранении их эталонов в кафедральном смоленском соборе говорит и договор Смоленска с Ригой 1229 г. Осталось мало сведений для того, чтобы судить, возникла ли служба мер и весов на Руси сразу как церковное учреждение или перешла в ведение епископий и кафедральных храмов от каких-то других, княжеских или городских властей [Щапов, 101-102].

Эволюция принадлежности этой службы весьма показательна. Существуют свидетельства о ведомственной принадлежности городских мерил на двух далеко отстоящих друг от друга территориях Руси: в Новгороде в конце XIII и начале XIV в. и в Турове и Пинске в середине XIV в. Оба они показывают утрату епископиями монопольного права эксплуатации городских мерил и переход большей части этих прав к другим ведомствам. Так, в Новгороде, судя по церковному уставу князя Всеволода, развивающему нормы устава Владимира в новых условиях республиканского Новгорода XIII-XIV вв., торговые весы и мерила номинально продолжают принадлежать епископу, который несет за них ответственность «в день великого суда». Фактически же, судя по порядку раздела конфискованного имущества нарушителя правильных мер, это ведомство принадлежит наряду со «святой Софией» еще двум республиканским организациям - купеческому «Иванскому сту» и новгородским сотским [Памятники, 164]. Здесь епископия, игравшая в республиканском управлении важную роль, сохранила номинальную ответственность за эту службу, но утратила две трети реальных доходов от ее эксплуатации.

В другой части Руси, в Турово-Пинской земле, ко времени включения ее в состав Великого княжества Литовского в середине XIV в. местный епископ сохранил лишь право на получение небольшой доли (1/26) пошлин при пользовании мерами и весами в течение двух недель в году 16. К кому перешли в течение XIII-XIV вв. юрисдикция и основные доходы, связанные с этим ведомством, указаний нет. Это могли быть представители городской администрации, например туровские старосты, которые значительно позже, в XVII в., нарушали права епископа на его доходы, или княжеские чиновники, поскольку князь в XIV в. обладал правами на другие городские доходы, например на поступления с корчем.

Особенности эволюции этого ведомства в XIV в. в Северо-Восточной Руси не отражены источниками. Однако более поздние свидетельства середины XVI в., говорящие о принадлежности городских мерил к ведению царских чиновников, позволяют считать, что основное направление в развитии института было таким же.

Значительно больше расходятся пути эволюции соотношения светской и церковной юрисдикции в различных частых Руси XIV в. в других сферах. Проследим эту эволюцию по трем основным регионам: в Новгородской, земле, в Северо-Восточной и Юго-Западной Руси.

Перераспределение административных и судебных функций светских и церковных ведомств в Новгороде в XIII - XIV вв. было вызвано республиканским строем Новгородского государства, в котором церковные организации составляли важную и неотъемлемую часть. Это были новгородский владыка, выполнявший важнейшие государственные функции, организация черного духовенства во главе с архимандритом новгородским, организация новгородских соборов. Для Новгородской республики, более чем для каких-либо других феодальных государств, было характерно сращивание светской и церковной администраций и слияние мирских и конфессиональных функций в руках некоторых церковных институтов.

Важным в этом плане является расширение юрисдикции новгородского владыки на дела, не связанные с традиционными функциями и интересами церковных организаций. Можно выделить несколько сфер общественной жизни Новгорода, которые в XIII-XIV вв. переходят в ведение владыки. Таковы внешнеполитические ведомства республики, активное участие владыки в регулировании государственных отношений с другими странами и русскими князьями, нашедшее отражение в утверждении епископом договоров, а затем и в заключении договоров от его имени вместе с другими высшими представителями республики. Далее - это вторжение кафедры в лице самого владыки и владычных наместников в широкую сферу суда по гражданским делам, прежде никогда не принадлежавшую церкви.

Об этих новых функциях владыки в последнее время собраны значительные и интересные, хотя и противоречивые свидетельства. Большая часть их относится к XV в., но формирование и укрепление тех же явлений принадлежат более раннему времени. Таковы прямое указание на посреднический суд владыки Алексея в светском земельном споре 60-80-х годов XIV в. и целый ряд косвенных данных: появление в третьей четверти XIII в. или не позднее рубежа XIII и XIV вв. [Янин, 58] серии анонимных печатей новгородских архиепископов, которыми утверждались документы, очевидно, от имени этого института; возникновение в 30-х годах XIV в. новых функций новгородского наместничества - утверждения актов поземельных отношений [Янин, 87].

Расширение владычной юрисдикции на светский суд показывает также Новгородская редакция устава Владимира, сохранившаяся в списках середины XIV в. и более поздних, но датируемая XIII в., скорее последней его четвертью [Щапов. 45]. Здесь среди добавлений к древнему тексту устава XII в. находятся распоряжения (также, естественно, от имени князя Владимира) не судить церковные суды без владычного наместника и делить судебные пошлины между князем и церковью. В несколько более поздней обработке этой редакции, Крестининском изводе, который можно отнести к первой половине XIV в., эти требования церковного ведомства, вложенные в уста князя Владимира, звучат более определенно: «не судити наших (т. е. княжеских) судов без судьи владычня», «из судов из городских давать девять частей князю, а десятая часть святой церкви». Здесь содержится прямое требование делить княжеский и торговый суды с владыкой, производить их в присутствии владычного наместника.

Наконец, новой сферой юрисдикции владычного ведомства стали управление и суд от имени Новгорода на некоторых территориях Новгородской земли, которые осуществлялись владычными наместниками. Таково Ладожское владычное наместничество, функционировавшее в последней четверти XIII в., Новоторжское в XIV в. и Двинское, сформировавшееся только к XV в. [Янин, 51-87].

В Северо-Восточной Руси в XIV в. основные сферы церковной юрисдикции, зафиксированные в источниках XII-XIII вв., остаются неизменными. Перенос на рубеже XIII и XIV вв. в Северо-Восточную Русь митрополичьей кафедры способствовал укреплению церковной организации и увеличению ее роли в начавшемся процессе сложения централизованного государства. Дробление епархий и возникновение новых епископий в XIV в. почти приостановились. В конце XIV в. на части Пермской земли, захваченной миссионером Стефаном, была основана новая епархия. Епископ Стефан Пермский стал своеобразным наместником московского великого князя, объединявшим в своих руках светские и церковные функции управления и суда. Памятником этой широкой юрисдикции пермских епископов можно считать так называемое «Правосудие митрополичье».

Во взаимоотношениях светских и церковных властей в Северо-Восточной Руси в XIV в. можно проследить тенденции к ограничению судебных прав церкви по некоторым наиболее важным и опасным преступлениям: душегубству и татьбе, а также изнасилованию. Эти тенденции являются частью более широкого процесса усиления власти великих князей, шедшего на различных территориях Руси накануне сложения Русского централизованного государства. Они впервые проявились во взаимоотношениях между московским великим князем и монастырем в 1330-х годах, когда дела о татьбе, разбое и душегубстве в принадлежащем московской администрации городе Волоке были изъяты из судебного иммунитета Юрьева монастыря и переданы княжескому суду. Постепенный переход уголовных дел в вотчинах местных феодалов к местным и московским князьям происходит, судя по сохранившимся грамотам, в процессе укрепления нового государства в XV-XVI вв.

В XIV и XV вв. приходит конец тем судебным правам епископов, которые существовали в течение нескольких веков феодальной раздробленности страны. В обработке устава Ярослава, известной под названием Краткой его редакции, традиционные статьи о краже продуктов сельского хозяйства и одежды, о конфликтах во время свадебных и других игр получают важные дополнения, гласящие, что «вина», т. е. штраф, следуемый власти, платится "не только владыке, а владыке и князю «на полы», а вира за убитого в свадебных боях - не только владыке, а князю и владыке также «на полы» 30. Краткая редакция устава вместе с другими памятниками русского церковного права имеет в рукописях подтверждение великого князя Василия и митрополита Киприана 1402 г. и принадлежит времени до этой даты, т. е. XIV в. На основании анализа всего комплекса статей ее можно датировать серединой XIV в.

Подобное же ограничение в пользу княжеской власти испытывает церковная юрисдикция и по такому делу, как изнасилование. Анонимная уставная запись северо-восточного происхождения, известная под названием «Ряд и суд первых князей», которая может быть отнесена также к XIV в., традиционно включает «пошибание» в число «церковных орудий», т. е. дел. Однако некоторые списки XV-XVI вв. содержат важную вставку «а с князем на полы» («пошибание»), которая говорит о частичной уступке юрисдикции по этому делу в пользу княжеской власти. Таким образом, во второй половине XIV и в XV в. происходят важные изменения в соотношении юрисдикции церковной и светской, княжеской, власти, заключающиеся в появлении контроля со стороны последней за епископским судом по наиболее опасным уголовным преступлениям.

Особым путем шло развитие церковной юрисдикции на юго-западных землях Руси, включенных в XIV в. в состав соседних государств - Польского и Литовского. Усиление феодальной раздробленности на этих землях и рост фактической власти светских феодалов сопровождались ослаблением церковной организации и нередким выпадением целых ее звеньев - как высших органов церковного управления, епископов и митрополитов, так и низших - священников. Об этих явлениях говорят источники более позднего времени - XV в., но начало их относится к XIV в. Перенос митрополии во Владимир-на-Клязьме, а затем в Москву сделал митрополитов политическими деятелями ограниченной, хотя и большой части Руси, где шел процесс формирования нового государства. Попытки организации митрополичьих кафедр на западных землях Руси были малоуспешны, хотя и предпринимались неоднократно. В Галицкой Руси местными князьями, а затем польским королем митрополия в течение XIV в. создавалась три раза, а на белорусских землях литовскими великими князьями - два раза. Значение этих попыток в начале XIV в. и в более позднее время было различным, а соотношение политических сил в Восточной Европе не способствовало длительному функционированию митрополичьих кафедр, что приводило к ликвидации церковной организации на некоторых территориях Руси. Когда в 1371 г. в Галиче в четвертый раз была восстановлена митрополичья кафедра, все четыре подведомственные ей епархии - Холмская, Туровская, Перемышльская и Владимирская - не имели епископов и новый митрополит Антоний должен был одновременно исполнять их обязанности. Изменения в соотношении светской я церковной юрисдикции в сторону сужения последней в таких условиях были неизбежны.

Это сужение можно проследить в различных сферах. В одной из поздних обработок устава Владимира конца XIV - начала XV в., которую можно связать с территорией Великого княжества Литовского, в списке церковных людей, подведомственных суду епископа, исчезают такие традиционные для древнерусского права объекты, как поп и попадья. Это является отражением перехода юрисдикции над причтом ктиторских церквей к князьям и боярам, известного по памятникам права Великого княжества Литовского. Они рисуют такое состояние церковной организации в государстве, когда епископы не подчинялись власти митрополита, чему способствовали светские феодалы, также не признававшие никакой его юрисдикции, светские собственники церквей, содержавшие их на свои средства, не считались с нормами деятельности церковной организации, осуществляли суд над священниками, сами ставили их в свои церкви, а то и исполняли их функции. Суд по делам о браках и разводах находился в ведении светских феодалов, а сама форма заключения браков была мало связана с церковными нормами, что дало исследователям возможность говорить о светском характере брачного права на белорусских землях Великого княжества Литовского в XV-XVI вв.

Возникший в этих условиях в первой четверти XV в. полемический памятник, называемый «Свитком Ярославлем», имел целью восстановить распавшуюся церковную организацию и сделать ее одним из звеньев феодального государства. Он стремился закрепить в церковном ведомстве .суд только по трем делам из всего того, что когда-то ему принадлежало: разводы, блуд и еретичество. При этом по делам о разводах для суда над феодалами, обладавшими нередко большей властью, чем епископ и митрополит, в «Свитке» оговорено существование второй, великокняжеской инстанции.

Изучение сфер церковной юрисдикции и их эволюции на Руси в XII-XIV вв. позволяет глубже понять общие черты развития древнерусских земель в период феодальной раздробленности, причины особенностей в их политическом и государственном строе.

1. Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. т. 1. - М., 1947.

2. Попе А. Учредительная грамота смоленской епископии // Археографический ежегодник за 1965г. М., - 1966.

3. Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X- XV вв. т. ІІ. - М., 1970.

4. Голубинский Е.Е. История русской церкви, т. 1. - М., 1901.

5. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. - М., 1972.

6. Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права, вып. 1. - К., 1908.

7. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории, т. 1. - М., 1938.

8. Памятники русского права, вып. 2. Сост. А.А. Зимин. - М., 1953.

Страницы: 1, 2