Реформы Ивана Грозного

Оформление приказной системы ставило правительство перед необходимостью реорганизации кормлений - устаревших органов местного управления. Отмену кормлений и преобразование военно - служилой системы на втором этапе реформ обычно считают крупнейшим мероприятием Избранной рады.

Тексты важнейших приговоров этого времени сохранились не в подлиннике, а в литературном пересказе. Незадолго до своей отставки Адашев включил в официальную летопись рассказ, ставивший целью прославить его реформаторскую деятельность. Этот рассказ окрашен в апологетические тона и требует критики.

Самый важный адашевский «приговор» 1555 - 1556 гг. был посвящён кормлениям и службе. Правительство приступило к ликвидации кормлений уже в самом начале 50-х годов, и именно тогда были ликвидированы крупнейшие наместничества во внутренних уездах страны (Рязанское, Костромское и др.). Но после взятия Казани бояре «возжелали богатства», разобрали доходные кормления, а прочими кормлениями «государь пожаловал всю землю», иначе говоря, знатнейшее дворянство. Новая широкая раздача кормлений имела место в связи с первыми успехами в Ливонской войне в 1558 г. Итак, «приговор» 1555 - 1556 гг. не ликвидировал систему кормлений одним ударом. Из - за противодействия бояр и знатных дворян, пользовавшихся привилегией замещать «кормленные» должности, отмена кормлений затянулась на многие годы. Перестройка органов местного управления была осуществлена в полной мере и в сравнительно короткий срок только на Севере, где на черносошных землях жило малочисленное крестьянское население и почти совсем отсутствовало землевладение феодалов. Суд и сбор податей прежде осуществляемые здесь кормленщиками, перешли в руки «излюбленных голов», выбиравшихся населением. На черносошном севере земское самоуправление дало наибольшие преимущества не дворянам, а купцам промышленникам и богатым крестьянам. Земские органы наделялись довольно широкими полномочиями (административными, судебными, финансовыми). Они защищали на местах интересы зарождавшегося «третьего сословия» - волостной и посадской верхушки, в первую очередь.

Земская реформа, проведенная правительством Адашева, в целом как бы завершила общую перестройку аппарата государственного управления на новых сословных началах.

В центральных уездах земская реформа, начатая еще в 1539г., носила с самого начала продворянский характер. Правительство передало надзор за местным управлением губным старостам и городовым приказчикам, которых избирали из своей среды провинциальные дворяне. Губные старосты, а не наместники-кормленщики должны были теперь вершить суд по важнейшим уголовным делам. Деятельностью губных старост непосредственно руководил Разбойный приказ в Москве.

Позднее в ведение губных старост перешли и другие вопросы местного управления. В лице губных старост уездные дворяне получали орган, защищавший их сословные интересы.

В распоряжении государства не было еще ни кадров администрации, ни денег, чтобы платить жалование за гражданскую службу. Поэтому губные и земские старосты исполняли свои обязанности бесплатно. Реформы шли трудно. Пожилые и не очень здоровые люди, избранные губными старостами (предписано избирать лишь тех дворян, кто не был способен к военной службе), не горели желанием бросать свои имения и бесплатно исполнять свои трудные административные обязанности. Многие отказывались целовать крест, без чего нельзя было вступить в должность, некоторые уезжали из своих уездов в Москву. Новоявленных администраторов приходилось ловить, сажать на время в тюрьму и насильно отправлять в свои уезды.

Вслед за отменой системы кормлений в 1556 году был издан указ, регулирующий военную службу боярства и дворянства в соответствии с их вотчинами и поместьями. Это Уложение о службе также известное нам в пересказе Адашева.

В знаменитых «царских вопросах» Стоглавому собору власти впервые заявили о необходимости «уравнять дворян в землях» и обеспечить разоренных «недостальных» дворян. «И то бы приговоря, - значилось в царских вопросах,- да поверстати по достоинству безгрешно, а у кого лишек, ино недостаточного пожаловати». Не было другого вопроса, который бы так глубоко занимал и волновал всю массу дворянства, как вопрос о земельном обеспечении. Тема «дворянского оскудения» получила наиболее полное освещение в сочинениях известного публициста 50-х годов Ермолая Еразма. Его трактат о «землемерии» содержал проект всеобъемлющей перестройки системы поземельного обеспечения служивого дворянства. Целью Еразма было спасение «скудеющего» дворянства и вместе с тем облегчение участи крестьян- «ратаев». Еразм добился того, чтобы дворяне несли воинскую службу в строгом соответствии с размерами их земель. Для этой цели правительство должно было произвести всеобщее «землемерие».

Социальные устремления Еразма, живое сочувствие нуждам угнетенного крестьянства были чужды членам кружка Адашева, интересы которых ограничивались желанием провести продворянские военно-административные реформы. Но выдвинутые им смелые идеи, оказали влияния на воззрения Адашева. Следы такого влияния обнаруживаются в летописном рассказе о реформе военно-служилой системы в 1556 году. Согласно этому рассказу, «приговор» о службе должен был воплотить в жизнь идею уравнения дворян в земельных наделах: «Посем же государь и сея рассмотри: которые вельможи и всякие воины многими землями завладели, службою оскудеша, не против государева жалования и своих вотчин служба их,- государь же им уравнения творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что достойно, так устроиша; преизлишки же разделиша неимущим». Перед нами литературная версия, а не подлинный текст закона. Тщетно мы стали бы искать в нем ответ на вопрос, какие поместные оклады служили основой уравнительного «землемерия» и как определялись «излишки» у вельмож, «оскудевших службой».

Из дальнейшего летописного изложения можно заключить, что реформа свелась к очередному генеральному смотру дворянского ополчения, во время которого служилые люди и «новики» получили положенные им поместные оклады, а «нетчики» лишились своих земельных владений. Среди землевладельцев, лишившихся «преизлишков», были, конечно, не одни «вельможи». Кроме них, пострадали вдовы, малолетние дети дворян, разоренная мелкота, «избывшая службы».

Проект уравнительного «землемерия» был самым радикальным из всех проектов Адашева. Но на практике его осуществление, по-видимому, не привело к решительному перераспределению земель между «вельможами» и простыми воинниками. Реальное значение реформы состояло в другом. Власти приравняли вотчины к поместьям в отношении воинской службы. Не только помещики, но и вотчинники теперь должны были отбывать обязательную воинскую службу и выходить в поход «конно, людно и оружно». С каждых 150 десятин пашни землевладелец выводил в поле воина в полном вооружении. Приводивших больше нормы - награждали, меньше - наказывали.

Военная реформа Адашева упорядочила дворянскую службу и повысила боеспособность армии накануне решающих сражений Ливонской войны.

В результате реформ Избранной Рады весьма чётко обозначился процесс развития сословных прав и самоуправления, который охватил различные слои русского общества -- дворянство, горожан, крестьянство и духовенство. Правительство середины XVI века предпринимало такие меры и к тому, чтобы сохранить господствующее положение в стране аристократической верхушки служилого сословия.

По существу реформы Избранной рады были направлены на достижение компромисса интересов государства и поднимающихся сословий. Они намечали пути развития русской государственности как сословно-представительской монархии. Можно спорить о системе развития сословий и сословно-представительских учреждений в России середины XVI века, но отрицать тенденция нельзя. Процесс осложнялся вмешательством государства. Консолидация верхушки служилого сословия в особую правящую и привилегированную группировку сопровождалась утверждением в середине XVI века обязательной службы монарху. Деятельность губных старост жёстко контролировалась из Москвы Разбойным приказом, а деятельность органов земского самоуправления связывалась принципом круговой поруки. И, тем не менее, общая линия развития сословных прав и сословного представительства с тенденцией известного ограничения власти государя прослеживается очень отчётливо. Развитие сословно-представительных учреждений не противоречило централизации. В странах Западной Европы сословно-представительная монархия представляла собой особый, закономерный этап становления централизованных государств, предшествующий абсолютизму.

Но именно такой путь развития государства не устраивал самого царя Ивана. Царь не желал быть сколько-нибудь зависимым ни от бояр, ни от купцов. Мировоззрение Грозного довольно хорошо прослеживается в его сочинениях. Красной нитью через всё его «литературное творчество» проходит одна главная идея -- неограниченной, ни от кого не зависимой самодержавной власти. По мысли Ивана Грозного, царская власть имеет не земное, а Божественное происхождение, и только царь, «избранник божий», мог отвечать за судьбу страны имел исключительное право «добрых жаловати, а лихих казнити». Никто из подданных не в праве давать ему советы, все они, от знатных бояр до простых «войников» - суть «государевы холопи». С иронией писал царь Иван и о своей «братии» - европейских монархах, власть которых была ограниченна сословиями и парламентами. «Безбожные языцы» (т. е. государи - язычники, неправославные), - заявлял царь, - те все царствованиями своими не владеют, како им повелят работные их (т. е. подданные), и тако и владеют». «А российское самодерьжьство изначала сами владеют своими государствы, а не боляре или вельможи». Польскому королю Стефану Баторию (известно, что короли в Польше избирались на сеймах) Иван, похваляясь, писал, что он-де царь и великий князь всея Руси «по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению». В том же духе он обращался и к английской королеве Елизавете: «И мы чаяли того, что ты на своем государьстве государыня и сама владеешь… Ажно у тебя люди (т. е. служилые люди, дворяне) владеют, и не только люди, но мужики торговые, и о наших о государьских головах, и о честех, и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков…».

Но подобные взгляды Грозного не были, в сущности, новыми, он лишь развивал идеи своих предшественников: идеи «богоустановленности» и неограниченности монархической власти.

3. Окружение Ивана Васильевича Грозного

Деятельность Сильвестра. Сильвестр родился в Новгороде в семье небогатого священника и избрал духовную карьеру. Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в кремлевском Благовещенском соборе. Благовещенский поп, «последняя нищета, грешный, неключимый, непотребный раб Сильвестришко» (так он именовал себя), выделялся своим бескорыстием в толпе стяжателей, сребролюбивых и пьяных князей церкви. Положение при дворе открыло перед ним блистательные перспективы. При его влиянии он без труда мог занять доходное епископское место или пост настоятеля монастыря. Но он никогда не умел устроить своих дел. После пожара 1547 года перед Сильвестром открылась возможность получить «протопопствие» и даже официальный пост царского духовника, но он не воспользовался случаем. Начав карьеру священником Благовещенского собора, он закончил жизнь в том же чине.

Благовещенский поп, надо полагать, принадлежал к образованным кругам духовенства. Он обладал неплохой для своего времени библиотекой. Некоторые книги ему подарил Иван IV из царского книгохранилища. Возможно, Сильвестр даже знал греческий язык. Иван немало был обязан Сильвестру своими успехами в образовании, но после разрыва с ним царь перестал признавать умственное превосходство бывшего наставника и наградил его нелестным прозвищем «поп-невежа». Этот эпитет свидетельствовал скорее о раздражении царя, нежели о необразованности Сильвестра.

Известно, что Сильвестр составил или, во всяком случае, отредактировал знаменитый Домострой. Формально он посвятил этот сборник наставлений своему сыну Анфиму. Но имеются основания полагать, что Домострой имел в виду также и молодого царя. Иван IV, только вставший на стезю семейной жизни, нуждался в наставлениях, тем более, что сам он рос сиротой. На первых страницах Домостроя Сильвестр учил вере в бога и тут же переходил к более важной теме: «како чтити отца духовнаго и повиноваться им во всем». Обязанности Ивана IV по отношению к его отцу духовному были расписаны во всех подробностях. Питомцу вменялось в обязанность призывать духовника «к себе в дом часто», к нему приходити и приношения ему давати «по силе», советоваться с ним часто «о житии полезном», «како учити и любити мужу жену свою», как каяться, как покоряться перед духовником во всем, а если духовник будет о ком-нибудь «печаловатися», как его «послушаться». Припоминая свои отношения с Сильвестром, царь писал много лет спустя, что, следуя библейской заповеди, покорился благому наставнику без всяких рассуждений. Сильвестр воспользовался покорностью питомца и через Домострой старался всесторонне регламентировать его жизнь: учил, как следует посещать церкви, ездить на богомолье, вершить всевозможные житейские дела. Придет время, и царь будет жаловаться на притеснения, которым Сильвестр подвергал его во время путешествий и отдыха, в хождении в церковь и во всяких других делах. Как видно, Сильвестр был учителем строгим и требовательным. Когда ученик восстал против пережившей себя опеки со стороны наставника, он произнес много горьких слов по его адресу. В незначительных делах «мне ни в чей не давали воли как обуваться, как спать -- все было по желанию наставников, я же был как младенец». Как бы то ни было, пора ученичества не прошла для Ивана бесследно.

После знаменитого московского пожара 17-летний Иван дал Сильвестру первое ответственное поручение. Священник должен был восстановить роспись кремлевских соборов, пострадавшую от огня. Сильвестр вызвал иконописцев из родного города и, «доложа царя государя», велел им браться за дело. Стены Золотой палаты покрылись нравоучительными картинами, изображавшими юношу царя в образе то справедливого судьи, то храброго воина, то щедрого правителя, раздающего нищим золотники. Средствами живописи Сильвестр старался оказать воздействие на эмоции питомца и вскоре преуспел в атом деле.

Сильвестр принадлежал к числу глубоко верующих людей. Его преданность религии граничила с экзальтацией: поп слышал небесные голоса, ему являлись видения. В придворной среде немало злословили по поводу новоявленного пророка. Даже Курбский, хваливший царского наставника, смеялся над его «чудесами». По словам этого писателя, Сильвестр злоупотреблял легковерием Ивана, рассказывая ему о своих видениях («аки бы явление от бога»). Не знаю, замечает Курбский, были ли эти чудеса истинными или же Сильвестр выдумывал их ради тoгo, чтобы напустить на ученика «мечтательные страхи», унять его буйства и исправить «неистовый нрав». Рассказы Сильвестра производили на Ивана потрясающее впечатление. Фанатик зажег в душе Ивана искру религиозного чувства. Иван увлекся религией и вскоре преуспел в этом увлечении. Он ревностно исполнял все церковные обряды. По временам, в минуты крайнего нервного напряжения, у него случались галлюцинации. Под стенами Казани в ночь перед решающим штурмом 23-летний царь после многочасовой молитвы явственно услышал звон колоколов столичного Симонова монастыря. Первоначально Сильвестр ограничивался поучениями морального и житейского толка. Осложнение политической ситуации после Казанской войны позволило ему взять на себя роль политического советника Грозного. С появлением в правительстве Сильвестра формирование Избранной рады завершилось.

Алексей Адашев. Он сделал карьеру на приказном бюрократическом поприще. Он снискал широкую популярность своей неподкупностью. Будучи судьей Челобитенного приказа, а затем фактическим правителем, он строго карал, невзирая на лица, вплоть до бояр, тех, кто чинил волокиту в приказах. Виновных ждала «кручина» от государя, тюрьма и ссылка. Младшие современники Адашева вспоминали годы его правления как время процветания, когда «Русская земля была в великой тишине и во благоденстве и в управе». Им импонировало также редкое благочестие знаменитого временщика. Курбский вполне серьезно писал о том, что Адашев отчасти «в некоторых нравех» уподоблялся ангелам. «Ангелоподобность» царского любимца состояла в показном благочестии и таких ханжеских привычках, которые вполне роднили костромского дворянина с попом Сильвестром. В умерщвлении плоти первый сановник государства, казалось, поставил целью превзойти монахов. Он беспрестанно молился, подолгу выдерживал пост, «по одной просвире ел на денъ». Дом правителя всегда был полон каликами перехожими и юродивыми. Если верить Курбскому, Адашев открыл в своем доме богадельню, в которой держал много десятков «прокаженных» (больных), «тайне питающе, обмывающа их, многажды же сам руками своими гнои их отирающа».

На политические воззрения Адашева, по-видимому, оказали влияние идеи передовых дворянских идеологов. Но в своей практической деятельности кружок Адашева смог осуществить требования дворян лишь в небольшой мере. Не имея возможности преодолеть консерватизм правящего боярства, Адашев довольствовался половинчатыми реформами либо вовсе отказывался от их осуществления. Склонность правителя к компромиссу, его полезная «общей вещи» деятельность вызывала самое живое одобрение идеолога боярства Курбского.

В реформе местничества борьба за расширение сословных привилегий среднего дворянства сочеталась с интересами карьеры семейства Адашева, представители которого получили вскоре самостоятельные воеводские назначения. В глазах Алексея Адашева первые преобразования имели особую цену. Недаром перед самой отставкой он воскресил в памяти свой успех и неуместно включил отчет о реформе в последние тома летописи, над которыми тогда работал. «А воевод,-- писал он,-- государь прибирает, разсуждая их отечество (знатность!) и хто того дородитца, хто может ратной обычай сдержати». Рассуждения Адашева были далеки от радикальных требований Пересветова об уничтожении местничества. Его реформы сохранили незыблемыми местнические порядки и лишь внесли в них небольшие поправки.

Страницы: 1, 2