| |
Развитие советско-германских отношений с 1933 по 1939 гг. 
такой обстановке держать на посту посла в Москве человека, который всерьез добивается нормализации отношений с СССР, стало не только бессмысленным, но и даже вредным для проведения того открыто антисоветского курса, который отныне окончательно стал рассматриваться в Берлине как основа для достижения сговора с Западом. Надольный должен был уйти. Предлог для этого представил он сам.В своих воспоминаниях Надольный сообщает, что в беседе с наркомом иностранных дел СССР 21 апреля он высказал идею о расширении Берлинского договора путем заключения договора о дружбе, которым была бы гарантирована целостность территорий обеих стран, и эта идея не встретила категорического отказа с советской стороны Кирилин И.А. История международных отношений и внешней политики СССР. - М.: Междунар. отношения, 1986. - С. 201.. Отталкиваясь от этого факта и опираясь на свои предыдущие предложения, Надольный в беседах с Гитлером, Нейратом и другими ответственными лицами в мае настаивал на германской инициативе с целью "спасения" отношений с СССР. На этот раз ему удалось заручиться поддержкой Бюлова, который одобрил 31 мая записку, развивавшую идеи Надольного и шедшую, как он свидетельствует, "даже дальше, чем мои предложения". В записке и приложениях к ней рекомендовалось, в частности, заключение соглашения или подписание совместной декларации СССР и Германии с констатацией отсутствия у обеих стран намерения угрожать существованию партнера путем покушения на его территорию или вмешательства в его внутренние дела, обязательством не поддерживать действий эмигрантов из другой страны в этих целях, а также обязательством не допускать письменных или устных заявлений в этом духе. Предусматривались шаги по расширению экономических связей между обеими странами. Предлагалось, чтобы толчком к достижению подобного соглашения послужило обращение канцлера к Председателю Совета Народных Комиссаров СССР.Гитлер, поддержанный Нейратом, категорически отказался одобрить эти предложения, заявив Надольному, что "не желает иметь дело с этими людьми". Поскольку речь шла о дальнейшей судьбе советско-германских отношений, о самом смысле порученной Надольному миссии, как он ее понимал, посол поставил вопрос о своей отставке. Она была принята. В начале июня 1934 года Надольный навсегда покинул Москву, куда возвращался на несколько дней для устройства личных дел. Уже будучи в отставке, он направил личное письмо Гитлеру, в котором доказывал ошибочность принятого им решения в отношении СССР и предсказывал, что однажды еще придется идти к русским и. просить их дружбы История международных отношений и внешней политики СССР. - Т. 1 / Ред. Г.В. Фокеев. - М., 1987. - С. 107..Надольный так и не решился раскрыть советским собеседникам истинной причины своей отставки. Нейрат объяснял ее М.М. Литвинову 13 июня "исключительно личными причинами, а именно недомолвкой между Надольным и канцлером". Однако советская дипломатия справедливо рассматривала это событие как одно из внешних проявлений завершения ликвидации нацизмом рапалльского наследия, значение которого было лишь подчеркнуто одновременной атакой германской дипломатии против проекта Восточного пакта. Как отметил нарком иностранных дел СССР в речи на съезде Советов 28 ноября 1936 г., "хотя фашизм, придя к власти, заявлял о своем стремлении поддерживать с Советским Союзом наилучшие отношения. ., он особенно невзлюбил нас после того, как мы предложили ему гарантировать безопасность и целостность наших общих соседей" Кантор К. Кентавр перед Сфинксом (германо-российские диалоги). - М., 1995. - С. 103.. Нацизм отбросил всякую маскировку своей враждебности ко всему, что могло бы содействовать созданию эффективной системы коллективной безопасности в Европе.1.3 Советско-германские отношения с 1935 годаВ речи Гитлера 21 мая 1935 г., обозначившей основные направления германской внешней политики на период после денонсации военных статей Версаля антисоветизм звучал как главная тема. Отношение Германии к большевизму и СССР "фюрер" характеризовал как "непримиримость" и "фанатичную вражду". Гитлер вновь подчеркнул "заслуги" нацизма перед Европой в деле борьбы против большевизма и заявил, что Германия не будет участвовать в международных соглашениях о взаимопомощи вместе с СССР. Более того, Гитлер поставил под вопрос возможность заключения вообще каких бы то ни было соглашений между Германией и СССР: выражая готовность заключить договоры о ненападении со всеми соседями Германии, он намеренно сформулировал этот тезис таким образом, чтобы было неясно, включается ли в их число СССР145. Сентябрьский съезд нацистской партии 1935 года был целиком поставлен под лозунг борьбы против СССР. В речи Геббельса говорилось, например: "Когда Германия во главе всех единомыслящих групп ведет борьбу против международной большевизации мира, она сознает, что выполняет всемирную миссию, которая выходит далеко за рамки национальных задач и от успешного осуществления которой зависят судьбы всех культурных народов" Международные отношения и внешняя политика СССР. (Сборник документов). (1870 - 1957 гг.) / Сост. Л.А.Харламова. - М., 1958. - С. 104.. Гитлеровский министр требовал от Запада прекратить сотрудничество с СССР.Линия на разъединение заинтересованных в сохранении мира государств последовательно проводилась нацистами и в дипломатических контактах. В беседе с послом Франции 22 ноября 1935 г. Гитлер заявлял, что "о сближении между Германией и Францией на основе русско-французского пакта не может быть и речи". Когда же Франсуа-Пенсе заговорил о "европейской солидарности", "фюрер" изрек, что "для него Азия начинается в России и что ему кажется таким же пагубным подключение России к европейским проблемам, каким было согласие по настоянию Франции на признание Советской Республики членом Лиги наций". Английскому послу Гитлер говорил 13 декабря, что "там, где затрагивается дальнейшее развитие европейской солидарности, было бы серьезной ошибкой... вводить русского колосса в европейские комбинации" Leonhard W. Spurensuche: Vierzig Jahre nach die Revolution entlaesst ihre Kinder. - Witsch: Kiepenheuer Verlag, 1992. - S. 106..18 декабря он сообщает польскому послу, что "решительно против вовлечения России на Запад... Он за европейскую солидарность, но, по его мнению, эта солидарность кончается на польско-советской границе". В октябре 1935 года Франсуа Понсе передавал советскому полпреду сделанное ему заявление Риббентропа о том, что "СССР не должен вмешиваться в европейские дела".Опасность для дела мира, которая крылась в практическом взаимодействии нацистской политики с вдохновителями "умиротворения", четко осознавалась в Советском Союзе. Н.Н. Крестинский писал советскому полпреду в Германии 7 марта 1935 г.: "Гитлер хочет создать у Саймона впечатление его абсолютной непримиримости с СССР. Нам выгодно противодействовать этому маневру. Это нам необходимо также для воздействия на Лаваля". Продолжая работать над созданием эффективного союза заинтересованных в сохранении мира стран, советская дипломатия предприняла ряд шагов, рассчитанных на противодействие тактике германского фашизма.9 мая 1935 г. нарком иностранных дел СССР заявил послу Германии "о возможности теперь, после заключения пакта с Францией, (поддержания) более корректных отношений с Германией, чему содействовало бы также заключение регионального пакта"Не дожидаясь решений органов Лиги наций, СССР заморозил торгово-экономические отношения с Германией сразу же после ввода германских войск в Рейнскую зону. В записке II отдела МИД Германии от 25 марта констатировалось: "Можно считать само собой разумеющимся, что Советская Россия является одной из стран, которые будут способствовать осуществлению - вероятного пожелания Франции в отношении санкций (против Германии). Более того, российское правительство уже предприняло шаг в этом направлении, дав через несколько часов после германской акции 7 марта указание своей делегации впредь до дальнейших указаний не подписывать германо-русское экономическое соглашение на 1936 год, которое было согласовано за исключением нескольких второстепенных пунктов. В результате налицо уже значительная задержка в поступлении русского сырья в Германию" Нежинский Л.Н. Советская внешняя политика 1917 - 1945 гг. - М.: Междунар. отношения, 1992. - С. 105.. Когда же советский полпред в Берлине с учетом практической капитуляции Запада перед лицом реоккупации Рейнланда поднял перед НКИД вопрос об обеспечении советских экономических интересов в Германии, поставленных под угрозу отсутствия соглашения, нарком подчеркивал в письме от 19 апреля 1936 г.: "Пока провал (попыток отпора Гитлеру) не стал фактом и есть хотя бы малейший шанс избежать его, мы не должны отказываться ни от каких усилий в этом направлении... Пока Франция и ее друзья не отказались (окончательно) от борьбы с этими гитлеровскими планами (разобщения. миролюбивых стран), мы должны не умерять, а поощрять эту борьбу. Наш отказ от экономических переговоров с Германией. ., несомненно, поощряет эту борьбу".В условиях отказа Запада от принятия каких бы то ни было санкций против Германии возможный односторонний разрыв Советским Союзом торговых отношений с ней лишался смысла. Полпред СССР в Берлине подчеркивал в письме в НКИД от 12 апреля: "Даже в том случае, если нам заведомо будет известно, что нам суждено стать жертвой германского нападения, сохранение и даже развитие экономических отношений с Германией, в особенности кредитных, также имеет свой смысл. Пусть немцы, нападая на нас, испытывают дополнительный удар от болезненного разрыва экономических отношений с нами, чем если они заблаговременно и при нашей поддержке подыщут замену нашему рынку".Советскому Союзу пришлось позаботиться об ограждении своих интересов. Нарком писал полпреду 11 апреля: "Основываясь на заявлении, сделанном мне Канделаки (торгпред СССР в Германии), будто в случае незаключения соглашения на 1936 год мы должны будем в покрытие старых обязательств дать больше золота или девиз, чем в случае соглашения, я против этого соглашения не возражал. Правда, в общей сложности мы ввезем (в Германию) девиз вместе с экспортными товарами на несколько большую сумму, чем наша задолженность, но зато девизная часть при этом, значительно уменьшится" Документы внешней политики СССР. Т. XXII. - М., 1991. - С. 106..В то же время Советское правительство твердо вело линию на то, чтобы экономические связи с Германией были сведены к жесточайшему минимуму. Когда после подписания советско-германского экономического соглашения 29 апреля немцы вновь заговорили о возможности предоставления новых кредитов, Н.Н. Крестинский отмечал в письме полпреду в Берлине 4 августа 1936 г.: "Немцы, конечно, не отказываются от своих кредитных предложений и готовы были бы подписать с нами хоть сейчас кредитное соглашение на полмиллиарда и даже на миллиард марок. Но, как вы знаете, делают они это не по политическим, а исключительно по экономическим соображениям (нужда в нашем сырье, невозможность получить его в другом месте иначе, как за отсутствующую у немцев инвалюту). Они стали настолько откровенны, что даже их официальные представители не стесняются при этом прибавлять, что заключение кредитного соглашения ни в какой мере не улучшит существующих политических взаимоотношений. Думаю, что при таких условиях мы не пойдем на возобновление кредитных переговоров. Ведь после того, как мы договорились с Англией230, нам было бы очень трудно полностью использовать германский кредит или разместить там (в Германии) заказы хотя бы на значительную часть общей суммы кредита. Таким образом, экономическая ценность кредита для нас стала еще меньшей. Поддерживать немцев политически у нас нет никаких побуждений".Нарастание агрессивности внешней политики Германии привело к полному замораживанию советско-германских отношений. До разрыва дипломатических отношений дело не дошло, но когда в ноябре 1936 года Нейрат через французов передал в Москву "предупреждение" о возможности отзыва германского посла из СССР в случае приведения в исполнение смертного приговора осужденному за шпионаж германскому гражданину Штиклингу, нарком сказал исполнявшему поручение французскому представителю, что "отсутствие посла больше отвечало бы нынешнему состоянию советско-германских отношений". В марте 1937 года нарком писал полпреду в Берлине: "Рекомендую Вам не принимать слишком близко к сердцу отказ немцев от посещения Ваших приемов и обедов и неприглашение Вас на их приемы. Мы здесь относимся к этому совершенно равнодушно". Когда весной 1937 года нацисты попробовали шантажировать Запад возможностью "сближения" с СССР, нарком предложил советским представителям во Франции и Чехословакии разъяснять полную безосновательность распускаемых немцами слухов, "что должно быть ясно хотя бы из одновременного отозвания нами (из Берлина} полпреда и торгпреда". В конце февраля 1938 года временный поверенный в делах СССР в Германии Г.А. Астахов доносил в НКИД: "... Мои возможности общения суживаются все более и более. Посещать коллег (особенно дружественных) приходится весьма рассчитано и редко, дабы не "компрометировать" их. К нам же немногие рискуют заглядывать (если не считать массовых приглашений), ибо каждый визит к нам наводит на посетителя тень в глазах немцев, а это никому не улыбается. На приемах, устраиваемых немцами, мне почти не приходится бывать в соответствии с вашими указаниями, и поэтому с немцами контакт абсолютно отпал".На всем протяжении чехословацкого кризиса двусторонние советско-германские отношения продолжали ухудшаться по вине германских властей, которые "наглядно демонстрировали" неизменность нацистского тезиса о том, что главный враг Германии - Советский Союз. Уже в конце февраля 1938 года советское полпредство в Берлине сообщало: "Непосредственное ухудшение отношений с нами пока нашло выражение в установлении осадного режима вокруг наших консульств и в усилении антисоветской агитации в прессе, принявшей значительно более гнусный и наглый характер, чем прежде... Факт усиления антисоветского курса налицо, и он имеет все признаки усилиться после окончательного вступления Риббентропа в должность". Помимо постоянно развязывавшихся кампаний в фашистской печати (13 января 1938 г. поверенный в делах СССР говорил заведующему отделом печати МИД Германии, что "систематические оскорбительные выходки германской печати против официальных лиц СССР, против наших представителей за границей, Красной Армии и т.п. представляются нам далеко выходящими за пределы существующих между нашими странами отношений"91), продолжались акты произвола и издевательств по отношению к советским гражданам, прежде всего морякам заходивших в Германию советских торговых судов. В середине ноября было организовано нападение хулиганствующих молодчиков на здание полпредства СССР в Вене, находившегося в стадии ликвидации.2 декабря полпредство заявило протест в МИД Германии по поводу состоявшегося 25 октября обыска на советском пароходе в Бремене и сопровождавших его действий полиции и штурмовиков. Протесты оставались без ответа или отклонялись. В выступлениях германских официальных лиц СССР продолжал подвергаться самым беспардонным нападкам. В речи Гитлера в рейхстаге 30 января 1939 г., например, заявлялось: "Наши отношения с Японией также определяются сознанием и решимостью парировать угрозу миру и мировой культуре со стороны сатанинского явления". Ссылка на Японию была отнюдь не случайной: 31 июля 1938 г. японская военщина предприняла первую крупную попытку прощупать военную силу СССР, произведя нападение на советские пограничные части у озера Хасан. Хотя эта попытка закончилась поражением для японцев, положение на дальневосточных границах СССР оставалось напряженным. 1.4 Пакт о ненападенииВ условиях, когда военная угроза подступала к Советскому государству и с запада, и с востока, когда намечалась возможность координированных действий агрессоров на обоих направлениях при поддержке западных держав, внешняя политика СССР продолжала оставаться твердой и спокойной, не впадающей в панику и не поддающейся на провокации. Когда в конце августа германский посол Шуленбург многозначительно заговорил о том, что в случае нападения Германии на Чехословакию в связи с возможным мятежом судетских немцев "никто не будет иметь права обвинять Германию в невызванном нападении", он получил недвусмысленный ответ наркома, что "чехословацкий народ, как один человек, будет бороться за свою независимость, что Франция в случае нападения на Чехословакию выступит против Германии, что Англия, хочет ли этого Чемберлен или нет, не сможет оставить Францию без помощи, что мы также выполним свои обязательства перед Чехословакией". Советский Союз не делал секрета из того, что видит в нацистской Германии опасность для всего человечества. В связи с намерением Турции вступить в прямые переговоры с Гитлером нарком поручил полпреду в Анкаре 5 июня 1938 г. передать турецкому правительству, что "мы считаем нынешнюю Германию не только врагом СССР, о чем не перестает говорить сам Гитлер, но и врагом всеобщего мира и всех ненемецких национальностей. Всякое политическое сближение с Германией вызывает, естественно, с нашей стороны соответственную реакцию... Возможное предложение о посредничестве в смягчении отношений между нами и Германией деликатно отклоните".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|
|
|
