Рабиндранат Тагор - лауреат Нобелевской премии

Первая остановка у них была в Шантиникетоне, ныне знаменитом международном университетском центре, а в те времена никому не известной деревеньке. Там Роби впервые имел возможность столь близко общаться с отцом, и эти дни, вероятно, были наиболее важными в умственном и духовном формировании мальчика. К тому же здесь он получил полную свободу в общении с живой природой, которую всегда так любил, находя в ней бесконечное наслаждение.

Однако отец не предоставил его всецело самому себе. Он взял с собой младшего сына для того, чтобы развивать его впечатлительный ум, и делал это постоянно. Он читал с ним отрывки из книг на санскрите, бенгальском и английском. По вечерам они усаживались бок о бок и пели излюбленные гимны отца, а по ночам, когда индийское небо раскрывало всю непорочную красоту звёзд, отец давал сыну уроки астрономии.

Из Шантиникетона отец и сын двинулись в направлении Западных Гималаев. К тому времени, когда они добрались до подножия Гималаев, наступил апрель - начало лета на равнине и ранняя весна в горах. Наконец они добрались до своего дома в Бакроте, прилепившегося на вершине горы. Теперь мальчик имел полную свободу бродить где пожелает и наслаждаться величием Гималаев, раскинувшихся перед его глазами.

Но Махарши был требовательным учителем. Рано утром, задолго до восхода солнца, он будил мальчика и занимался с ним санскритской грамматикой. К тому времени, когда солнце поднималось над восточной вершиной, они уже были на прогулке. По возращении домой отец давал часовой урок английского языка, после чего наступал черед принимать ледяную ванну. Во второй половине дня занятия продолжались.

Рабиндранат был благодарен отцу за то, что тот приучил его к правилам здоровой и чистой жизни, которым он остался верен до конца своих дней.

Эти четыре месяца, проведённые в обществе отца, дали ему богатейший опыт, расширили кругозор. В Калькутту он вернулся уже юношей, а не ребёнком.

2.3. Отрочество

Переступив порог родного дома, Рабиндранат выглядел как юный герой, побывавший в победном походе, а не как маленький школьник, вернувшийся домой с каникул. Тогда ещё не знали ни автомобилей, ни самолётов, и Гималаи представлялись как дальняя мечта, легендарная обитель богов, доступная лишь для героев и мудрецов, про которых пишут в книгах. Побывать в этом сказочном краю, сопровождая самого Махарши, - мальчик словно получил знак отличия, положение его в семье мгновенно изменилось. Пришёл конец тирании слуг.

Но Роби ошибался, если вообразил, что новообретённое положение избавит его от посещения школы. Старшие настояли на возвращении в Бенгальскую академию, а также наняли двух учителей, которые занимались с мальчиком санскритом и бенгальским языком.

Вскоре он снова сменил школу и был принят в колледж Святого Ксаверия - впрочем, от этой перемены ничего не изменилось. Обучение и здесь было таким же скучным и формальным, как и в предыдущей школе, атмосфера казалась ещё более тягостной из-за торжественного соблюдения религиозных обрядов.

Наконец в 1875 году в возрасте четырнадцати лет он окончательно бросил школу. Как бы ни уговаривали, чем бы ни грозили ему в семье, он больше не вернулся на «фабрику обучения».

Покончив навсегда со школьными занятиями, он вовсе не думал бездельничать.

8 марта 1875 года скончалась его мать. Роби тогда минуло тринадцать лет и десять месяцев. Возвращаясь с церемонии кремации, он взглянул на дом и увидел отца на передней террасе, неподвижно застывшего в молитве. Эта картина, глубоко врезавшаяся в его сознание, помогла ему ещё не раз переносить тяжёлые утраты.

Роби повезло. В поворотный момент отрочества он нашёл друга и наставника в своём брате, который заботился о нём и направлял его развивающийся, беспорядочный гений. А жена брата стала ему подругой и ангелом хранителем, она заменила мать, облагородила и укрепила его неосознанные юные стремления.

Ученичество Роби не ограничивалось литературными упражнениями. Джотириндранат взял младшего брата с собой в поездку по семейным владениям в Шилейде в северо-восточной Бенгалии.

Роби исполнилось четырнадцать лет, когда в литературном журнале «Гьянанкур» появилась его поэма в восьми песнях «Банапхул» («Лесной цветок»), содержащая более 1600 строк. Первый его опыт в прозе - литературно-критическая статья, рассматривающая черты различных жанров поэзии, - появилась в этом же журнале.

Санскритская литература, средневековая вишнуистская любовная лирика и западная литература - вот три главных фактора, повлиявших на творчество Робиндраната.

В те дни сами по себе литературные занятия не считались профессией, и поэтому понятно, что в семье раздумывали, как бы направить порывистый характер не по годам развитого мальчика в полезное и достойное русло. Один из старших братьев, Шотендранат, предложил взять с собой Робиндраната в Англию, куда он собирался вскоре отправиться.

Отец согласился, и Робиндранат поехал с братом в Ахмадабад, где старший брат исполнял в то время обязанности окружного судьи. Так началось второе путешествие за пределы Бенгалии, на этот раз в западную Индию.

В кабинете брата хранилось множество книг на английском языке и на санскрите, и одинокий мальчик жадно вчитывался в английскую литературу, а через её посредство - в другие европейские литературы.

Он провёл в Ахмадабаде всего около четырёх месяцев, но период этот стал важной ступенью в его внутреннем развитии. Именно здесь он начал сам сочинять мелодии к своим песням. Всего он создал слова и музыку к более чем двум тысячам песен. Их поют в Бенгалии по всякому поводу, и широта их популярности превосходит даже известность его поэзии.

После нескольких месяцев в Ахмадабаде старший брат Шотендронат решил, что Роби пойдёт на пользу, если он получит возможность попрактиковаться в разговорном английском языке, привыкнуть к западному образу жизни, к женскому обществу. Он послал брата в Бомбей к своему другу доктору Атмараму Пандурангу Туркхуду, известному врачу и одному из самых прогрессивных людей своей эпохи. Бремя «обучения» Роби пало на младшую дочь в семье, прелестную девушку, недавно вернувшуюся из Англии и по тем временам весьма искушённую в тонкостях цивилизации. Ана (полное имя её Аннапурна) была лишь немногим старше Роби. Учительница с радостью приняла на себя заботы, тем более что ученик вскоре был очарован такой милой наставницей.

«Мои успехи были заурядны, - вспоминал он в возрасте восьмидесяти лет. - Я не мог похвастаться перед нею своей начитанностью, но при первом же удобном случае сообщил, что могу сочинять стихи. Это было единственное достоинство, каким я мог надеяться завоевать её внимание. Когда я поведал ей о своём поэтическом даре, она ни на минуту не усомнилась. Она попросила меня найти для неё поэтическое имя, и то, которое я придумал, очень ей понравилось. Я задумал вплести это имя в сложенные мною стихи и спел их ей на старинный мотив. Она сказала: «Мой поэт, если бы даже я лежала на смертном одре, твои песни возродили бы меня к жизни». Вот пример, насколько любят девушки кружить головы юношам преувеличенными похвалами. Они делают это просто из удовольствия доставлять удовольствие».

2.4. Юность

20 сентября 1878 года Рабиндранат и его старший брат Шотендронат отплыли в Англию на борту парохода «Пуна». Рабиндранат покидал Индию с тяжёлым сердцем - ведь на берегу оставалась прелестная Ана, а дома в Калькутте - невестка Кадамбори, которая была для него и матерью и подругой. Он оставлял за спиной всё, что было ему дорого. Впереди его ждали не девственные леса и плодородные равнины, а перспектива снова оказаться на «фабрике обучения».

В Брайтоне его ждала школа. Но Рабиндранату не пришлось там долго учиться. В Англию приехал друг его старшего брата и убедил его, что для настоящего обучения Рабиндранату необходимо вести самостоятельную жизнь. Рабиндраната отправили в Лондон, где он посилился в наёмной квартире.

Из своей тёмной и унылой квартиры Рабиндранат вскоре перебрался в дом профессионального учителя, некого мистера Баркера, очень мрачного, замкнутого человека.

Наконец провидение пришло на помощь Рабиндранату: он получил письмо от жены Шотендраната с приглашением провести летний сезон в Торкэе, в Девоншире, где семья сняла на лето коттедж. Он тут же помчался туда в надежде обрести веселье на лоне природы, в компании детей - эти два источника радости никогда его не предавали. Пейзажи Девоншира пришлись ему по сердцу, но он удивился, почему молчит в его душе источник поэзии. Однажды он всерьёз решил «исполнить назначение поэта».

Он избрал уединённое место на скале, нависающей над морем, на краю сосновой рощи и написал стихотворение под названием «Затонувший корабль».

Но вскоре приятный отпуск завершился, Рабиндранат вернулся в Лондон и поступил в Лондонский университет. Там он посещал курс лекций Генри Морли (английский литературовед) по английской литературе.

Жизнь Рабиндраната в Лондоне после возвращения из Торкэя изменилась - он поселился в доме дружески настроенной к нему английской семьи.

Ранее его наблюдения за английской жизнью и, особенно за ролью и манерами английских женщин были полны иронии и едких замечаний. Но теперь тон его изменился, и он открыто восхищался обаянием и силой характера английских женщин. Это восхищение сказалось в письмах, которые он писал домой и в редакцию «Бхароту». Но такое восхищение прекрасными англичанками вызвало недовольство старших членов семьи. И вот из Индии последовало приказание, чтобы Рабиндранат прервал занятия и вернулся домой вместе с братом и его семьёй, проведя за рубежом семнадцать месяцев.

Он вернулся с пустыми руками, не получив никакого диплома, не определив своего жизненного пути. Единственным плодом его пребывания была рукопись длинной лирической драмы, начатой в Лондоне под знаменитым названием «Разбитое сердце».

Джотириндранат и его жена оставили Калькутту; Рабиндранат не смог поехать вместе с ними. Вскоре он заскучал, почувствовал себя одиноким и несчастным. Юный поэт поселился в комнате брата на четвёртом этаже, но ему не хватало вдохновляющего общения с братом и теплой привязанности невестки, к которой он так привык.

Одинокий, недовольный собою, Рабиндранат обратился к отцу, который по обыкновению находился в Гималаях, с просьбой разрешить ему вновь поехать в Англию и продолжать занятия юриспруденцией. Тот ответил согласием, и 20 апреля 1881 года юноша второй раз отплыл в Англию в сопровождении племянника.

Второе путешествие в Англию оказалось неудачным. Племянник, Шоттопрошад, сопровождавший его в путешествии, незадолго перед тем женился и, как только корабль отплыл из Калькутты, плохо себя почувствовал - на него в равной степени неблагоприятно действовали морская качка и разлука с супругой. К тому времени, как пароход приплыл к Мадрасу, он решил вернуться домой. Но ему не хватало храбрости, чтобы в одиночку предстать перед грозным Махарши. Тогда он уговорил своего молодого дядюшку возвратиться вместе с ним. Похоже, что дядя охотно согласился, может быть, потому, что он тоже оставил своё сердце дома. Во всяком случае, он представлял себе серьёзные последствия такого решения и потому проделал весь путь до Моссури в восточные Гималаи, где пребывал отец, чтобы лично объясниться с ним. «Я явился к нему,- писал он,- дрожа от страха. Но отец не выказал никакого раздражения, наоборот, казалось, что он доволен. Должно быть, он увидел в моём возвращении благость провидения».

В поэзии и литературной критике Рабиндранат уже обрёл индивидуальность и создал форму, соответствующую его таланту. Но в повествовательной прозе ему ещё только предстояло найти себя.

2.5. Нобелевская премия

Одиннадцать лет труда принесли богатый урожай, но усилия оказались слишком чрезмерными, напряжение слишком изнурительным. К своему пятидесятилетию Рабиндранат пришёл с больным телом и усталой душой. Дважды в прежние времена поездки на Запад помогали ему собраться с силами и вдохновляли на новые свершения. И теперь, вновь оказавшись на перепутье, поэт с надеждой глядел на Запад. Он никогда не был антизападником, даже тогда, когда стоял во главе патриотического движения. Ценности западной культуры не меньше воодушевляли его, чем великое наследие родной страны. Итак, в начале 1912 года он стал готовиться к третьему путешествию в Европе. На этот раз он собирался отправиться не на прогулку, а в паломничество. Он мечтал встретиться с выдающимися людьми западного мира, чьи идеи так привлекали его.

Тем временем бенгальская интеллигенция решила искупить своё давние небрежение к великому поэту и роскошно отметить его юбилей. 28 января 1912 года Бенгальская академия литературы устроила большой приём в Городском зале Калькутт. Известный калькуттский журнал «Модерн ревью» описал его как «невиданное торжество - впервые в истории Индии такая честь оказана писателю». Поэта глубоко взволновали эти знаки внимания. Но вслед за ними последовал громкий скандал, когда многие родители и опекуны забрали своих подопечных из Шантиникетона. Секретным циркуляром, выпущенным британской администрацией (от имени правительства Восточной Бенгалии и Ассама), школа в Шантиникетоне объявлялась «совершенно неподходящей для обучения сыновей государственных служащих».

Тагор намеривался отплыть из Калькутты 19 марта, но внезапно заболел в ночь перед отплытием, и доктора запретили ему до полного излечения отправляться в путешествие. Багаж его, уже погруженный на корабль, пришлось возвращать назад из Мадраса. Поэт, расстроенный неожиданно отсрочкой, для восстановления сил отправился в Шилайду, на берега любимой Падмы. Там он впервые попытался перенести некоторые из своих песен на английский язык. Они-то и составили впоследствии его сборник «Гитанджали». Вот так сам поэт рассказал об этом письме своей племяннице Индире Деби от 6 мая 1913 года.

«Ты упоминала об английском переводе «Гитанджали». Я до сих пор не могу понять, почему он пользуется таким успехом. Ведь я совсем не могу писать по-английски - это так очевидно, что я никогда даже не стыдился в этом признаться. Если кто- нибудь посылал мне по-английски приглашение на чашку чая, я не смел ответить на него. Может быть, ты решишь, что хоть теперь я думаю по-другому. Ни в коем случае. То, что я решился писать по-английски, кажется мне следствием болезни. В день, когда я должен был подняться на борт корабля, я упал в обморок из-за неистовых предотъездных хлопот, и путешествие пришлось отложить. Тогда я отправился в Шилайду, чтобы отдохнуть. Но если мозг не занят работой, я чувствую себя скованным и слабым. Итак, единственным способом успокоиться было заняться какой-нибудь лёгкой работой.

Это был месяц чойтро (март-апрель), когда воздух напоен ароматом цветов манго и все часы дня заполнены безумным щебетом птиц. Когда ребёнок полон сил, он не думает о своей матери. И лишь когда устанет, он хочет приютиться у неё на коленях. Такого было и моё состояние. Со всеми своими хворостями и заботами я словно устроился на коленях чойтры, не упуская ни частицы её света, её воздуха, её ароматов и песен. В таком состоянии нельзя оставаться в праздности. Моё обыкновение исстари - отвечать, словно флейта, на каждое дуновение своей музыки. Но у меня не было сил сесть и писать что-то новое. Итак, я взял стихотворение из «Гитанджали» и занялся тем, что стал переводить их одно за другим. И поверь, я взялся за это только потому, что появилась желание вновь пережить посредством другого языка чувства и ощущения, породившие в моей душе такой радостный праздник в давно минувшие дни.

Страницы маленькой тетрадки постепенно заполнялись, и она покоилась в моём кармане, когда я вступил на борт корабля. Я держал её при себе, рассчитывая, что, когда в открытом море меня будет мучить качка, я смогу устроится в кресле на палубе и заняться переводом, чтобы успокоиться и скоротать время. Так и случилось. От первой тетради я перешёл ко второй. Ротенстайн (Уильям Ротенстайн - известный английский художник, друг Р. Тагора) уже имел представление о моей репутации поэта, наслушавшись кое-кого из английских друзей. Поэтому, когда он как-то высказал желание почитать мои стихи, я вручил ему эту рукопись, хотя и не без боязни. Он передал её Йитсу (Уильям Батлер Йитс - известный ирландский поэт и драматург, лауреат Нобелевской премии 1923 года). Что произошло далее, ты знаешь. Из этого моего объяснения ты поймёшь, что я не отвечаю за случившееся, всё произошло по воле обстоятельств».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6