Особенности исторического развития России и проблемы ее модернизации в середине XIX века

Особенность «догоняющего типа модернизации» определялась высокими темпами промышленного развития, выборочным заимствованием и внедрением организационных, экономических и технических достижений Запада, напряжением внутренних сил страны, государственным регулированием перестроечных процессов. Большая территориальная протяженность страны, разнообразие ландшафтно-климатических условий, пестрый этнографический состав населения, отличающийся не только менталитетом, религией, но и социально-экономическим укладом, осложняли радикальные преобразования российского общества. Вступивший в 1894 г. на престол Николай II должен был осознать и реализовать идею назревших перемен в России. Однако он оказался твердым сторонником традиционализма (сохранения самодержавия). Обострившиеся экономические, политические и социальные проблемы оставались неразрешенными. Буржуазная модернизация страны была прервана и тому было несколько основных причин.

Во-первых, это кризисное состояние европейской цивилизации, проявлением которого стала первая мировая война. Это кризисное состояние европейского общества как бы ставило под сомнение универсальность европейского опыта для других стран.

Во-вторых, в российской христианской среде весьма трудно воспринимались и идеализировались западные ценности деловой жизни, ориентирующие на предприимчивость, расчетливость, обогащение и т. д.

В-третьих, капитализм в России сопровождался высокой концентрацией производства и рабочей силы, ориентировался на госзаказы, а не на потребности населения, переплетался с пережитками традиционализма, особенно в деревне. А это неизбежно порождало почву для социальной революции.

В-четвертых, решающая роль в модернизации России принадлежала не буржуазии, а самодержавию, которое больше заботилось об укреплении своей власти, военного могущества, чем о демократических и других каких-либо прогрессивных преобразованиях.

Таким образом, Россия в середине XIX века представляла собой страну в переходный период от традиционного к индустриальному обществу.

1.2 Дискуссии о самобытности российской цивилизации

«Русская идея» -- понятие, с помощью которого можно объединить целую группу тем и проблем, идейных течений и направлений, дискуссий, которые в немалой степени определяли картину исторического развития России. Сегодня мы могли бы сказать о себе и нашем времени то, что писал поэт и философ России В.Иванов в статье «О русской идее», опубликованной в 1909 г. в журнале «Золотое руно»: «Наблюдая последние настроения нашей умственной жизни, нельзя не заметить, что вновь ожили и вошли в наш мыслительный обиход некоторые старые слова-лозунги, а следовательно, и вновь предстали общественному сознанию связанные с этими словами-лозунгами старые проблемы». О каких же проблемах говорили и идет речь сегодня, когда употребляется объединяющее их понятие «русская идея»? Суммируя дискуссии, можно условно выделить следующие основные группы проблем и линий спора:

- Любовь к России, к Родине -- характер русского, точнее, российского патриотизма. Патриотизм как пробуждение национального самосознания, его исторические фазы и роль в «национальной идентификации» россиян.

- Историческая миссия России и ее народа. Утверждение о русском народе-мессии, возрождение идеи о России как «третьем Риме».

- Исторический путь России, его своеобразие и пересечение с путями других народов, стран, регионов: а) Россия и Запад, б) Россия и Восток, в) Россия как Евразия.

- Русская душа, или специфика национального характера русского народа.

- Своеобразие российской национальной культуры и философии.

- Российская государственность. Специфика решения проблем свободы, права, демократии, реформ и революции в России.

В дискуссиях XIX века, в ответах на очерченную совокупность сложнейших философско-исторических, политических, социологических, социально-психологических, культурологических, историко-философских, этических и эстетических проблем сформировались три основных подхода к «русской идее».

Сторонники первого подхода не просто ратовали за своеобразие «русского пути», но резко противопоставляли его траекториям исторического движения других народов. Предпочтительным историческим состоянием для России они считали изоляционизм. Вместе с тем именно они были склонны говорить не просто о миссии русского народа, сопоставимой с миссиями других народов: они считали его народом-мессией, народом-богоносцем -- исходя из того, что православие объявлялось единственно истинным христианством.

Сторонники второго подхода, ни в коей мере не отрицая специфической миссии России и россиян в истории, специфики и даже уникальности «русского пути», «русской души» и культуры России, считали русский путь неотделимым от исторического развития, пути других народов, от развития цивилизации, от опыта всего человечества.

Сторонники третьего подхода, считая первый подход скорее воскрешением славянофильства, а второй -- западничества XIX в., призывали подняться над этими ушедшими в прошлое идейными крайностями, учесть уже приобретенный исторический опыт, а также характер новой эпохи, принесшей с собой и новые линии дифференциации, и еще более мощные объединяющие, интеграционные тенденции.

Этот спор возобновился, когда на рубеже XIX-XX вв. некоторых интеллектуалов России -- а они-то ведь и спорили о русской идее -- испугал стремительный рост российского капитализма, приведший к пересмотру укоренившихся идей, традиций, всего уклада медленно развивавшейся «патриархальной» России. Об этих умонастроениях хорошо написал Ф.Степун, видный российский мыслитель, публицист, историк культуры: «На рубеже двух столетий Россию, как отмечает Вячеслав Иванов, охватила страшная тревога. ...Все эти тревоги оказались отнюдь не беспредметны». Под этим Степун имел в виду возможное «наступление» Азии на Европу. Но тогда, на рубеже веков, тревоги российской интеллектуальной элиты были вызваны не только и даже не столько опасностями, исходившими от воинственно настроенных «желтых детей». «Небеспредметные тревоги» продолжали нарастать, когда глубокие умы анализировали ту ситуацию в Европе, которая привела к первой мировой войне, а потом и к революциям в России и других европейских странах.

В статье «Душа России» Н.А. Бердяев писал: «Мировая война остро ставит вопрос о русском национальном самосознании. Русская национальная мысль чувствует потребность и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить ее задачу и место в мире. Все чувствуют в нынешний мировой день, что Россия стоит перед великими мировыми задачами. Но это глубокое чувство сопровождается сознанием неопределенности, почти неопределимости этих задач. С давних времен было предчувствие, что Россия -- особенная страна, не похожая ни на какую страну мира. Русская национальная мысль питалась чувством богоизбранности и богоносности России. Идет это от старой идеи Москвы как третьего Рима, через славянофильство -- к Достоевскому, Соловьеву и к современным неославянофилам. К идеям этого порядка налипло много фальши и лжи, но отразилось в них и что-то подлинно народное, подлинно русское».

Особый интерес и всплеск научных исследований по данной тематике в нашей стране относится к 90-м годам XX столетия, что связано, прежде всего, со сменой парадигмы общественного развития, произошедшей вслед за социально-политическими событиями начала 90-х годов. Но было бы неверно утверждать, что до этого времени данная тема полностью игнорировалась. Представления о России как многонациональном и поликонфессиональном цивилизационном образовании способствовали тому, что в рамках современной концепции евразийства разработаны модели, рассчитанные на создание социокультурного и государственного единства европейской и азиатской части России.

Каково же место России в мировом сообществе цивилизаций? К какому типу цивилизаций ее можно отнести? В какой мере самобытна цивилизация России? В переломный период, который переживает общество, споры по этим вопросам как никогда горячи. Ответы на эти вопросы давались историками, публицистами, общественными деятелями с высоты своего времени, с учетом всего предшествующего развития России, а также в соответствии со своими идейно-политическими установками. В историографии и публицистике середины XIX- начала XX вв. полярное решение этих вопросов нашло свое отражение в позиции западников и славянофилов. Рассмотрим основные направления этой дискуссии.

Западники или «европеисты» предложили рассматривать Россию как составную часть Европы и, следовательно, в качестве неотъемлемого составного элемента западной цивилизации. В пользу такой точки зрения говорят многие характеристики Российской истории. Абсолютное большинство населения России исповедует христианство и, таким образом, привержено тем ценностям и социально-психологическим установкам, которые лежат в основе западной цивилизации. Реформаторская деятельность многих государственных деятелей князя Владимира, Петра I, Екатерины II, Александра II направлена на включение России в западную цивилизацию. Таким образом, европеисты идеализировали Запад, видели дорогу России к ее совершенству в подражании, в дорастании до Запада.

Другим важнейшим направлением, отстаивающим идею самобытности России, является евразийство. Годом рождения евразийства принято считать 1921-й, когда четверо молодых русских интеллигентов: Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, П.П. Сувчинский и Г.В. Флоровский - выпустили в Софии коллективный труд под названием «Исход к Востоку». В 20-30-е гг. евразийство стало заметным интеллектуальным явлением и привлекло много сторонников из числа русских эмигрантов в Европе. Евразийцы, в отличие от славянофилов, настаивали на исключительности России и русского этноса. Эта исключительность, по их мнению, определялась синтетическим характером русского этноса. Россия представляет собой особый тип цивилизации, который отличается как от Запада, так и Востока. Этот особый тип цивилизации они назвали евразийским. В их концепции отчетливо выражена мысль, что Россия представляет собой особый природно-культурный мир, определяемый, прежде всего, своеобразием географического положения. Он соединен в единое целое природно-ландшафтными особенностями территории, а также этнокультурными особенностями народов, издавна населяющих эту территорию. Россия ни в каком смысле не является ни только Европой, ни только Азией. Россия есть Евразия.

Одной из коренных идей евразийского учения является идея о «сокровенном сродстве душ» народов, населяющих Евразийский материк, то есть Россию. Из этой идеи прямо следовал вывод, что все российские народы обречены самой судьбой навеки жить вместе в рамках единого государства. Заслуга этой концепции и в том, что в ее рамках азиатские элементы российской культуры и Азии в целом решительным образом перестают рассматриваться в качестве того, что выступает синонимом отсталости и варварства. Отождествление прогресса и цивилизованности с Европой (Западом), а отсталости и варварства - с Азией было свойственно большинству направлений русской дореволюционной мысли.

При всех достоинствах евразийской концепции следует отметить, что вызывает большие сомнения само определение России как Евразии. Термин «Евразия», с присущей ему двусмысленной «гибридностью», способен не только прояснить, но и затемнить суть российской цивилизации. Европейские и азиатские начала, конечно, присутствуют в составе российской цивилизации. Но вся суть в том, что европейское и азиатское внутри России далеко не то же самое, что вне ее. Внутри России они приобретают иной вид, специфическую российскую окраску. Важно не только то, что Россия является частью Европы и Азии, но и то, что она не является ни Европой, ни Азией, взятыми в их чистом виде. Россия есть нечто третье.

Цивилизационная парадигма развития этого сложного огромного сообщества на разных этапах истории менялась. Россия геополитически расположена между двумя мощными центрами цивилизационного влияния - Востоком и Западом, включает в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту. Это неизбежно сказывалось при выборе путей развития. При крутых поворотах исторические вихри «сдвигали» страну то ближе к Западу, то ближе к Востоку. Россия представляла собой как бы «дрейфующее общество» на перекрестке цивилизационных магнитных полей. В связи с этим для нашей страны, как никакой другой, на протяжении всей истории крайне остро стояла проблема выбора альтернатив.

Наиболее крупным течением в исторической и общественной мысли России является идейно-теоретическое течение, отстаивающее идею самобытности России. Сторонниками этой идеи являются славянофилы, евразийцы и многие другие представители так называемой «патриотической идеологии». Славянофилы идею самобытности российской истории связывали с исключительно своеобразным путем развития России, и, следовательно, с исключительным своеобразием русской культуры. Исходный тезис славянофилов состоит в утверждении решающей роли православия для становления и развития русской цивилизации. Воспитание ею в народе глубокой религиозности, духа любви и сострадания (вместо царящих на Западе культа собственности и наживы), освещение союза самодержавного монарха со своими подданными создавало гарантию славного будущего нашего отечества. Русской цивилизации присуща высокая духовность, базирующаяся на аскетическом мировоззрении и коллективистское, общинное устройство социальной жизни. В борьбе против интеллектуальной и духовной экспансии Запада славянофилы искали естественных союзников в других славянских народах (в первую очередь исповедующих православие), что питало их идеи объединения всех славян, создания конфедерации славянских государств.

И славянофилы, и западники признавали отличие России от Запада, но славянофилы в отличие от западников не считали Запад высшим достижением мировой истории. Но проблема состояла не в том, был или не был Запад идеалом, а в том, как, насколько, в каком направлении он воздействовал на Россию. Простое признание России ветвью Запада западниками было также неверно, как и огульно критическое отношение славянофилов к достижениям Запада, что неизменно приводило их к проигрышу с западниками. Если западники могли назвать имена, изобретения, указать на книги, то славянофилы в качестве аргумента выдвигали утверждение о превосходстве российской специфичности: религиозной духовности, народности и соборности, но не всегда могли убедительно указать на конкретные проявления этих свойств.

Однако была и точка соприкосновения обоих идейных лагерей. Так, для западников Россия была «лишь на круг ниже Европы в движении по той же эволюционной лестнице». Славянофилы же соглашались с тем, что «Россия является тем, чем Европа раньше была».

Образ жизни и мыслей в России никогда не был и в обозримом будущем не будет ни чисто европейским, ни чисто азиатским, ни простой суммой двух начал. Психологическая структура россиянина, независимо от его этнической и иной принадлежности, никогда полностью не совпадет с психологической структурой европейца или представителя какого-либо из азиатских регионов, например, Ближнего Востока, Китая, Индии или Японии. Политическая и экономическая система России никогда не была и не будет целиком идентична ни одной из политических и экономических систем Европы или Азии. А что говорить о природно-географических и климатических условиях, об очертании территории, местоположении и многом другом, что присуще России и не присуще в данном сочетании никакой другой стране.

Не подвергают сомнению понимание России как самостоятельной цивилизации зарубежные авторы независимо от своего отношения к России - положительного или отрицательного. Ей отводят роль значительного и самостоятельного фактора мировой жизни. Известный исследователь М. Лернер подчеркивает основные заслуги Шпенглера и Тойнби. Он пишет: «… они упорно отстаивали тезис о том, что великие цивилизации мировой истории - Западная Европа, Россия, исламский регион, Индия, Китай или Америка… - каждая из них имеет свою личную судьбу, свою собственную жизнь и смерть, у каждой есть свое сердце, своя воля и свой характер».

Страницы: 1, 2, 3