Общественный строй Китая накануне вторжения иностранных государств в ХІХ веке

4. Административно-политическое развитие.

Правление цинской династии не внесло ничего существенно нового в характер политического строя китайской державы, про-должавшей оставаться «восточной» деспотией. Самодержавный правитель пользовался неограниченной властью, а управление страной основывалось на классических формулах, появившихся еще в древности и переживших века. Они звучали так: «В Подне-бесной нет земли, кроме той, что принадлежит государю» и «Все живущие на этой земле являются подданными государя». Эти опре-деления, ставшие отправным пунктом законодательства цинско-го Китая, отражали огромную роль государства и его правителя, который являлся одновременно верховным собственником всех земель и неограниченным властелином своих подданных.

Цинский правитель в соответствии с китайской традицией именовался Сыном Неба, что прямо указывало на его Боже-ственное происхождение, и считался лицом священным, по-средником между Небом и людьми. Концепция Божественной сущности не только императорской власти, но и самого вер-ховного правителя усиливалась в силу того, что он играл роль верховного жреца, совмещая таким образом политические и сакральные функции. Это находило выражение в следующем: дважды в год верховный правитель возглавлял самые важные, с точки зрения китайцев, религиозные церемонии, отправлявши-еся в столичных Храме Земли и Храме Неба. В них император проводил ритуальную борозду по специально подготовленному для него полю, что символизировало благополучное начало сель-скохозяйственных работ, возносил моления и приносил жерт-вы Небу, призывая его быть милостивым к его подданным. В соответствии с законом под страхом смерти было запрещено произносить вслух собственное имя императора, который име-новался по девизу его правления. Например, первый маньчжур-ский император правил под девизом «Шуньжи», что в переводе означает «благоприятное правление». Подданным, не прибли-женным ко двору, было запрещено видеть лицо правителя, по-этому во время следования его кортежа окна и двери домов сле-довало наглухо закрывать.

Сын Неба, совмещавший в своей деятельности верховное за-конодательное и административное начала, опирался на два со-вещательных органа: императорский секретариат и военный совет. Стремясь привлечь на свою сторону представителей китайс-кой ученой элиты, маньчжуры пытались соблюсти видимость рав-ноправия. По этой причине в состав императорского секретариа-та входило равное число сановников-китайцев и маньчжуров. Однако при вынесении окончательных решений императоры все же в большей степени полагались на советы из числа наиболее приближенных членов императорского дома и высшей маньчжур-ской знати. После учреждения в первой трети XVIII в. военного совета, при назначении которого принцип пропорциональности не соблюдался, именно к нему перешли функции основного со-вещательного органа при императоре. Опираясь на традицион-ную для Китая систему управления, маньчжуры, насчитывавшие накануне завоевания империи всего лишь 700 тыс. человек, ут-вердили свое господство над китайским народом. В сущности, это была система национального гнета, которой народ Китая упор-но сопротивлялся.

Система центральных органов управления в своих основных чертах также оставалась прежней. Осуществляя свою власть, мань-чжурские правители опирались на систему органов управления, состоявшую из шести ведомств: церемоний, чинов, налогов, су-дебных, военных дел и общественных работ. Сведения со всей страны поступали в одно из соответствующих министерств, об-рабатывались там в виде меморандумов, проектов указов и ло-жились на стол императора, который и принимал окончатель-ные решения. Несмотря на огромные масштабы империи и слож-ность системы государственного управления, император был хорошо информирован о происходящем в державе, которая была вполне «управляемой». Благодаря системе почтовых станций, по-всеместно созданной военным ведомством, самые важные извес-тия оперативно поступали из провинций в столицу. К примеру, наиболее важные депеши могли быть доставлены в столицу из далекой провинции Гуандун в течение всего лишь двух недель.

Подписанные императором указы оглашались со стены, ог-раждавшей с юга императорский дворец, именовавшийся Зак-рытым городом. После этого специально назначенный для ис-полнения данной процедуры чиновник вкладывал свиток с тек-стом указа в клюв изваяния феникса. Далее изваяние птицы на веревках спускалось вниз со стены, свиток почтительно извлека-ли из клюва и уносили в глубь дворцового комплекса. Считалось, что с этого момента указ вступал в законную силу и его следова-ло принять к неукоснительному исполнению.

В административном отношении китайская держава делилась на 18 провинций, во главе которых были поставлены губернато-ры. В некоторых случаях несколько провинций объединялись в наместничества, возглавляемые наместником. Каждая провинция в свою очередь делилась на десять областей, которых таким обра-зом насчитывалось 180, а область состояла из уездов, во второй половине XVIII в. их было примерно полторы тысячи. В ведение провинциальных и уездных органов управления были поставле-ны те же сферы государственного управления, что и в столице. Провинциальная управа состояла из следующих отделов: финан-сового, образования, государственных монополий.

Управление на местах осуществлялось уездными администра-циями. Их деятельность затрагивала вопросы налогообложения, отправления судебных функций, образования, организации го-сударственных экзаменов на получение ученого звания. В зависи-мости от величины уезда его административный персонал мог насчитывать от 200 до 2 тыс. человек. Наряду с деревенским само-управлением, основанным на действии клановых институтов, которые непосредственно не подчинялись уездной администра-ции, в сельской местности (так же, как и в городе) действовала система баоцзя -- круговой поруки. Население было объединено в группы, состоявшие из десяти дворов, члены которых несли ответственность друг за друга при выплате налогов, отбывании повинностей, в случае нарушения законов. Во главе десятидво-рок, в свою очередь объединенных в стодворки, стояли старосты. Они несли личную ответственность перед уездным чиновниче-ством за происходящее на вверенной их попечению территории.

Укрепляя систему баоцзя, бывшую традиционной формой кол-лективной ответственности подданных перед государством, цин-ские правители Китая стремились противопоставить ее естественно возникшей и исконно существовавшей форме коллективности -- клановой общине. Община не признавалась в качестве админист-ративной единицы, по этой причине чиновники доводили рас-поряжения до местного населения, используя структуры, свя-занные со стодворками и десятидворками. Однако их исполните-лями являлись именно общинники, объединенные не столько системой баоцзя, сколько институтами кланового самоуправления.

Весьма многочисленным населением империи, которое к концу XVIII в. по подсчетам современных исследователей составило около 300 млн человек, управляли всего 27 тыс. чиновников (20 тыс. -- гражданские, 7 тыс. -- военные). К сдаче экзаменов на получение ученой степени, что являлось необходимым условием для полу-чения гражданского или военного чиновничьего ранга, допуска-лось все полноправное население, т.е. выходцы из семей, главы которых уже были обладателями ученого звания, а таюке те, кто принадлежал к земледельцам (нун), ремесленникам (гун) и тор-говцам (шан).

Система экзаменов, которая установилась с эпохи Тан, имела трехступенчатый характер. Экзамены подразделялись на уездные, провинциальные и столичные. Соискатели ученых степеней долж-ны были продемонстрировать высокий уровень иероглифической грамотности и глубокое знание классических произведений, вхо-дивших в состав так называемого «Девятикнижия», включавшего исторические и философские трактаты древности. Реальные на-дежды на получение чиновничьего ранга и соответствовавшей ему должности имели главным образом лишь те, кто успешно сдал экзамены в провинции или столице, что было связано со сравнительно немногочисленной номенклатурой чиновничьих постов.

После окончания службы чиновник, как правило, стремился вернуться в родные места, где занимал видное положение в «нео-фициальной» администрации -- органах деревенского (кланово-го) самоуправления. В старом Китае была популярна поговорка, ярко отражавшая подобные устремления образованных людей: «Что может быть лучше, чем вернуться в родную деревню в орео-ле славы и в богатом халате». Под руководством шэныии общин-ники занимались ирригационным строительством, а также дру-гими общественными работами. Чиновники, вышедшие в отстав-ку, нередко становились преподавателями деревенских школ, составителями общинных хроник. Часто они выступали защит-никами интересов односельчан перед лицом местной официаль-ной администрации.

В цинском Китае чиновники, находившиеся на государствен-ной службе, получали жалованье в денежной и натуральной фор-ме, но отнюдь не земельные владения. И хотя размеры жалованья были сравнительно незначительными, однако после нескольких лет службы чиновник нередко становился вполне состоятельным че-ловеком. Путь к богатству лежал через получение различных под-ношений, которые далеко не всегда рассматривались как прямые взятки, и присвоение части налоговых сборов с населения. Часто после выхода в отставку шэныии приобретали земельные владе-ния и делали богатые подарки родному клану, включая и пере-дачу в дар земельных владений. Именно таким образом общины и кланы увеличивали фонд общественных земель -- клановых, хра-мовых, училищных, благотворительных и т. д. В клановых хрони-ках некоторых районов Южного Китая прямо указывалось, сколь-ко земли должен преподнести в дар сородичам удачливый и наде-ленный талантом соискатель ученых званий и чиновничьих рангов.

5. Социальная стратификация китайского общества.

Социальная структура цинского общества претерпела, соб-ственно говоря, незначительные изменения по сравнению с мин-ским периодом. Тем не менее, некоторые отличия существовали. В цинском Китае появилась новая привилегированная часть насе-ления, состоявшая из завоевателей-маньчжуров. Они составляли замкнутую страту. Браки между маньчжурами и китайцами были запрещены, точно так же, как и продажа коренному населению принадлежавших маньчжурам земель. В отношении маньчжуров действовали особые установления, отмечавшие их привилегиро-ванный статус.

На протяжении конца минской и цинской эпох несколько изменилось положение торгово-ремесленных слоев населения. Хотя правительство и продолжало относиться к неземледельческой деятельности настороженно, тем не менее им была предоставле-на возможность войти в состав элиты (господствующего класса) китайского общества позднеимператорской эпохи, состоявшей из книжников-чиновников, землевладельцев-арендодателей и богатых торговцев.

В цинском Китае половина чиновников, получивших высокие ученые звания, являлись выходцами из семей, в которых в тече-ние нескольких поколений не было шэньши. Другая группа гос-подствующего класса -- землевладельцы-арендодатели -- вообще законодательно не выделялась особо, а рассматривалась как часть слоя землевладельцев. Торговцы также не являлись замкнутым слоем, и вложение капитала в землю вполне могло превратить их в землевладельцев, что и воспринималось в качестве важного мотива предпринимательской деятельности.

Основные юридические нормы, определявшие принципы го-сударственного управления, были заключены в сводах законов цинского Китая. В их основу были положены минские законы, восходившие к законодательству танского Китая. Дополненные и усовершенствованные своды законов цинской империи были за-фиксированы более чем в тысяче глав, которые в свою очередь содержали тысячи статей. Однако попытки найти в этом огром-ном законодательном своде намек на определение прав поддан-ных китайской империи были бы безрезультатными. Традицион-ные китайские законы -- это всего лишь перечень наказаний за нарушение прав одной инстанции -- китайского деспотического государства.

Итак, с точки зрения фундаментальных социальных институтов китайское общество императорской эпохи представляется стабиль-ным. Это была социальная структура, в основе которой лежали кла-новые общины, объединенные имперской государственностью. В качестве социального слоя, обеспечивавшего противоречивое со-единение этих двух начал, выступали книжники-чиновники, каж-дый из которых на протяжении собственной жизни мог представ-лять общину (до поступления на государственную службу и после отставки) или государство (в период нахождения на службе). Имен-но эти черты общественного строя традиционного Китая цикли-чески воспроизводились в его истории.

Сказанное, однако, не означает, что императорский Китай -- это общество, не знавшее развития. В его истории сменялись ди-настии и философские учения, совершенствовались искусства, углублялись знания об окружающем мире, появлялись новые ре-лигиозные системы, постепенно совершенствовалась технология сельскохозяйственного и ремесленного производства. Наконец, китайскую историю характеризовало чисто пространственное раз-витие, приведшее к образованию в XVIII в. огромной по терри-тории и численности населения империи.

Однако истинной доминантой, определявшей то, что можно назвать развитием императорского Китая, были явления, свя-занные с положением и ролью китайской бюрократии. Иначе го-воря, развитие императорского Китая -- это история развития слоя шэньши и всех сопутствовавших этому слою социальных институтов: системы государственных экзаменов, конфуцианс-кого образования и т.д. С этой точки зрения цинский Китай яв-лялся в какой-то мере воплощением представлений Конфуция об обществе, где не родовитость и богатство, а знания и образо-ванность лежат в основе достижения высокого общественного положения. Этот исторический опыт был радикально отличен от процессов, составлявших суть европейской истории в период сред-невековья, где развитие определялось утверждением института частной собственности и рынка, ставших основой перехода За-падной Европы к буржуазному обществу.

Литература.

1. Грэй Джон Генри. История Древнего Китая / А.Б. Вальдман (пер.с англ.). -- М. : Центрполиграф, 2006. -- 606с.

2. Васильев Л. С., Лапина З. Г., Меликсетов А. В., Писарев А. А. История Китая: Учебник для студ. вузов, обуч. по ист. спец. / А.В. Меликсетов (ред.) -- 3-е изд., испр. и доп. -- М.: Издательство Московского университета, 2004. -- 751с.

3. Бадак Александ Николаевич, Войнич Игорь Евгеньевич, Волчек Наталья Михайловна, Воротникова О. А., Глобус А. Всемирная история: В 24 т. / И.А. Алябьева (ред.) -- Минск: Литература

Страницы: 1, 2