Маньяки ХХ века. Геннадий Михасевич

Маньяки ХХ века. Геннадий Михасевич

Маньяки ХХ века. Михасевич Геннадий

Российско-украинско-белорусская "святая троица" маньяков - Чикатило, Оноприенко, Михасевич. Причём "героями нашего времени" являются первые двое, а «незаслуженно» забытым по сравнению с ними остаётся белорусский маньяк Геннадий Михасевич. О важности «Витебского дела» (Михасевич жил и орудовал в Витебской области Белорусской ССР) говорит такой факт: после пришествия к власти Андропова в 1982 году новый министр внутренних дел Федорчук, изучивший реальную статистику преступлений, потребовал как можно скорее прекратить два основных в Советском Союзе дела -- одно в РСФСР, в Ростовской области (дело «Лесополоса», Чикатило), другое -- в БССР, в Витебской области (Михасевич). И это всё притом, что прожил маньяк всего 40 лет!

Геннадий Модестович Михасевич родился в 1947 году в деревне Ист Витебской области Белорусской ССР.

В детско-юношеском формировании Гены необходимо отметить 2 обстоятельства. Во-первых, мальчиком Гена был скромным и малообщительным, за свою робость часто подвергался цинизму девушек и страдал комплексом сексуальной неполноценности. Во-вторых, его отец в пьяном угаре гонял свою жену, маму Гены, по двору, о чём знали друзья Гены и усмехались над ним, сыном агрессивного алкоголика.

В армии Геннадий не дослужил - был комиссован по причине гепатита.

В 1970 году Геннадий по направлению Дисненского совхоза поступил на учёбу в Городокский техникум механизации сельского хозяйства (не путать с Городком, который фигурирует в деле Оноприенко в Украине). За время обучения в техникуме он неоднократно навещал родителей в родной деревне и совершил свои первые 5 убийств и 1 покушение.

Первое убийство произошло 14 мая 1971 года. Жертвой стала Людмила Андаралова. Вот как вспоминал об этом сам маньяк: "Это было давно, я задушил девушку... Встретил ее в темное время. Было это в мае. Девушка была загорелая, как будто она приехала с юга, а у нас к тому времени еще не загорали. При себе у нее были две сумки. Эту девушку я задушил прямо на дороге, потом оттащил ее в сторону, там было поле и посажены яблони. Вещи я забрал с собой. В сумке у нее была одежда, ее я бросил в Двину".

На одном из последующих допросов он рассказал об этом более подробно: "В ночь на 14 мая 1971 года я как раз приехал из Витебска в Полоцк поздно, и автобусов в сторону Ист, где жили мои родители, не было. Тогда у меня было тяжелое состояние из-за того, что я порвал отношения со своей любимой девушкой Леной, я очень переживал это и даже хотел покончить жизнь самоубийством, для чего срезал в Полоцке бельевую веревку. С таким намерением я и пошел из Полоцка в ту ночь пешком в направлении деревни Экимань. Когда я проходил мимо фруктового сада, мне попалась навстречу девушка. Когда я ее увидел, то у меня тогда впервые и возникла мысль задушить ее".

А вот фрагмент из уголовного дела: "16 мая 1971 года... в 48 метрах от грунтовой дороги, отходившей от шоссе Полоцк - Новополоцк, в борозде, вблизи посаженных в том месте яблонь, был обнаружен труп, ноги и туловище которого были покрыты кусками дерна, а лицо присыпано землей. От указанной грунтовой дороги до места обнаружения трупа вел след волочения, проходивший по пашне, а затем по лугу. В начале его находились туфли и брошка потерпевшей, а на шее трупа разорванная цепочка. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила в результате механической асфиксии, вследствие сдавления органов шеи руками. При этом отмечалось, что оно производилось правой рукой. Множественные ссадины на лбу, щеках и губах давали основания для вывода о том, что рот потерпевшей закрывался руками нападавшего. На руках в нижней их трети были обнаружены следы, свидетельствующие о привязывании в этих местах веревки, с помощью которой производилось перемещение трупа. Это подтверждается также наличием ссадин как на спине, так и на нижних конечностях".

Ещё в тот раз Михасевич подумал так: "Зачем же я буду давиться из-за бабы, лучше сам какую-нибудь удавлю" (так он объяснил своё поведение позже на допросе), но спустя полтора десятка лет следствие установило, что с девушкой Леной Геннадий расстался почти годом раньше - летом 1970 года: девушка не дождалась Геннадия из армии и сообщила ему, что вышла замуж за другого. Михасевич впоследствии отрицал, что насиловал жертву, а её раздевание объяснял так: "Может быть, одежда сбилась, когда я ее тащил?", но в действительности изнасилование имело место. И ещё характерная деталь - у первой жертвы, как и у последующих, он снял с ног обувь. Зачем - была ли для Михасевича, как и для Сливко, обувь фетишем (но, в отличие от Сливко, он с обувью жертв ничего не делал, а только снимал с ног), или чтобы жертва не могла убежать, или просто для удобства при изнасиловании - это осталось неизвестным.

Следующая попавшая в руки Михасевичу женщина была единственной, кому удалось уцелеть. Вот что она рассказала милиции: "29 октября 1971 года, в пятницу, на окраине Витебска за керамзитовым заводом на меня совершил нападение неизвестный мужчина. Внешность преступника я не рассмотрела. Он молодой, рост выше среднего, одет в серое пальто. Сначала он обогнал меня и прошел вперед, потом пошел навстречу. Поравнявшись со мной, остановился, спросил, который час. Я наклонилась, чтобы посмотреть на часы, и почувствовала, что у меня на шее оказалась веревка, которую преступник стал затягивать. Я успела рукой перехватить ее изнутри и не давала затянуть петлю. Преступник одной рукой удерживал шнур, но затянуть не мог, второй рукой закрывал мне нос. Мне попали в рот его пальцы, и я их кусала. В ходе борьбы я упала лицом вниз. Он продолжал меня давить. Я кричала. Преступник неожиданно оставил меня и убежал. Оказалось, что мои крики услышали школьники и бежали с фонариком ко мне".

Школьники, услышав женский крик, в приступе страха стали петь, Михасевича появление свидетелей вспугнуло, впоследствии школьники рассказали, что видели высокого парня в пальто, бежавшего им навстречу. А в руки следователям попала верёвка с кровью 1 группы, принадлежавшей укушенному женщиной Михасевичу.

Однако очередную женщину он изнасиловал и убил в тот же день! Автобусом вернулся в Витебск, затем ехал другим автобусом, вышел на остановке и последовал за приглянувшейся девушкой. Результат: "Утром 30 октября 1971 года в ельнике, в 12 метрах от грунтовой дороги, которая вела из поселка Руба к поселку Новый, был обнаружен труп гражданки К., который находился в положении сидя под елкой, опираясь спиной на ее ветку. В рот трупа был вставлен кляп из части шарфа потерпевшей. По заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила от механической асфиксии, вследствие закрытия дыхательных путей кляпом".

А Михасевич впоследствии скажет, что он "почувствовал от этого облегчение".

Следующие 2 убийства он совершил в следующем 1972 году - 15 апреля и 30 июля (эту жертву он задушил жгутом из стеблей ржи). Следующее - 11 апреля 1973 года. Эти убийства были совершены на окраине Витебска, район станции Лучеса.

Одно из ранних убийств Михасевича произошло так. После танцевального вечера он уединился с девушкой в укромном месте, но она стала насмехаться над его робкими ласками. Уязвлённое самолюбие спровоцировало физическую реакцию -- Геннадий вцепился руками в горло обидчицы и задушил её. Дома он с волнением ждал ареста, но вскоре узнал, что за это убийство задержан другой человек, и успокоился.

В июне 1973 года Михасевич окончил техникум, вернулся в Ист и начал работать в Дисненском совхозе.

Вот признания Михасевича: "В то время у меня возникало желание напасть на какую-либо женщину, чтобы ее задушить. Поэтому, когда я бывал в Витебске, то ездил по его окраинам, где и нападал на первых попавшихся мне женщин, после чего я испытывал большое облегчение. Мое состояние и настроение от этого сразу улучшалось".

В 1974 году он не убивал.

В 1975-м он стал посещать Полоцк и серия продолжилась - в этом году Михасевич совершил ещё 2 убийства: одно - 17 мая близ деревни Зуи (про эту жертву он скажет: "Она была, наверное, моложе всех моих жертв"), другое - днём 28 сентября около дороги, ведущей от шоссе Полоцк-Глубокое к деревне Нача: "На этой дорожке я встретил женщину лет двадцати пяти. Она шла от автобусной остановки, в руках у нее была сумка. Я стал душить ее руками за шею, женщина сопротивлялась. Я ее задушил и оставил лежащей на земле. Отойдя от нее, повернулся, увидел, что она поднимается. Когда она сопротивлялась, упала ее сумка и выпало все, что в ней было. Я схватил... ножницы и стал наносить женщине удары, бил куда придется, и не один раз". Бить он стал потому, что: "Давить руками я мог только однократно".

28 апреля 1976 года Михасевич перешёл на работу мастера-наладчика ремонтных мастерских в племсовхозе "Двина" Полоцкого района. В мае, уже женившись, Михасевич переехал в деревню Солоники. Деревня эта состоит всего из пары десятков дворов, находится она в 2-х километрах от Полоцка, лежит в туманной лощине, но заметна издали. Покосившийся обветшалый знак с надписью «Солоники» стоит сразу за железнодорожным переездом. Говорят, что проехать в деревню можно только через Полоцк.

Вот как характеризует Михасевича в своей известной книге о русских маньяках Николай Модестов: "Не отличалась от среднестатистического мужчины и его личная жизнь: женился, имел двоих детей - девочку и мальчика. Даже встречался с любовницей, жившей в том же районе под Полоцком. Как и положено, вступил в партию, был избран секретарем партийного комитета. Работал по специальности техником-механиком по эксплуатации сельскохозяйственных машин, активно занимался общественной работой - был народным дружинником. В небольшом поселке Солоники (его даже не на каждой карте можно отыскать) Михасевича уважали и ставили в пример. Он был скромен, редко выпивал, не курил, не любил похабных анекдотов и краснел, если при нем начинали откровенничать на сексуальные темы. Никто не подозревал, что этот симпатяга четырнадцать лет упражнялся в убийствах...".

Можно добавить, что фотография Михасевича висела на доске почёта.

Также, например, соседка Михасевича вспоминала его как заботливого отца, который водил в садик свою дочь Алёну вместе с ней и постоянно ухаживал за дочкой - то бантик поправит, то спросит, не хочется ли ей чего. "Когда стало известно, что Генка - убийца женщин, я изумилась" - примерно так впоследствии говорила эта женщина.

Сменились места жительства и работы - сменилась и локация убийств. Вот как Михасевич говорил про территорию между городами Полоцк и Новополоцк и деревнями Коптево, Ропно и Перханщина: "Там я удушил четырех женщин. В тот район я специально приезжал и сходил на автобусной остановке, чтобы потом подкараулить какую-нибудь женщину. Туда без затруднений можно проехать и уехать на автобусе. Когда у меня удачно произошло первое удушение, я посчитал это место вполне подходящим и меня влекло туда".

2 июля 1976 года в той местности Михасевич убил одну женщину (задушил руками и петлей из ремня сумки, а рот жертвы заткнул кляпом из плавок потерпевшей), в ночь с 24 на 25 июля - ещё одну (изнасиловал и задушил пучком стеблей клевера), 22 октября - ещё одну (изнасиловал и задушил руками, петлей-удавкой и кляпом из перчатки жертвы). 1 ноября он изнасиловал и задушил женщину в деревне Ветрино.

У убитых женщин Михасевич забирал деньги, причём иногда - немало. Различные вещи, украденные у жертв, Михасевич приносил домой. У одной из женщин в сумке он нашёл даже пассатижи и импортные кусачки (сказал жене, что ему их выдали на работе). Попадались и ценности - 2 золотых обручальных кольца, например, одно из которых Михасевич пустил на изготовление зубного протеза и коронок для жены.

После долгого перерыва 26 августа 1978 года Михасевич задушил уже четвёртую жертву в той местности.

Затем - снова длительный перерыв более чем на год.

В 1979 году, 9 сентября, Михасевич убил одну жертву в Полоцке.

И снова - перерыв более чем на год.

В 1980 году новый эпизод: 18 октября ещё одна жертва в районе деревни Ропно.

И опять - перерыв, но уже менее продолжительный.

15 июля 1981 года Михасевич задушил руками и поясом куртки жертвы студентку, которую подвозил на рабочей машине "Техпомощь". Украл у мёртвой обручальное кольцо.

С этого момента он избрал новую тактику - похищение жертв, для чего стал использовать обаяние и личный и служебный транспорт (обзавёлся "Запорожцем" красного цвета и имел в своём распоряжении 2 автомобиля, принадлежавших его совхозу), на котором "подвозил" попутчиц в укромные места. Впоследствии рассказал, что неоднократно его жертвы, почувствовав неладное, пытались отвести похоть маньяка словами о месячных или недавнем лечении от венерического заболевания. А в конце рабочего дня за чаепитием Михасевич говорил своим коллегам-женщинам: "Эх, девчонки, покатал бы я вас." Они, естественно, не знали, что он имеет ввиду на самом деле. И кто он на самом деле.

Продолжался 1981 год. 12 сентября и 23 октября - ещё 2 жертвы.

Наступил 1982 год и летом - ещё 5 жертв, 4 из которых в такие дни: 7 июля, 22 июля, 14 августа и 23 августа.

И в очередной раз - перерыв почти на год.

В следующие 3 года Михасевич убил ещё много жертв, причём 12 из них - в одном 1985 году.

Как видим, с каждым годом количество жертв увеличивалось. Примерно десяток трупов Михасевич оставил недалеко от дороги на маршрутах от Витебска и Лепеля к Полоцку (эти 3 города образуют треугольник в Витебской области).

Однажды Михасевич подсадил к себе попутчицу, остановил машину возле лужайки, улыбаясь, позволил женщине собрать букет полевых цветов, взял нежно за руку и увлёк в лес. Но вместо страстного дорожного приключения женщина испытала удушение руками маньяка и осталась в чаще навсегда...

Николай Модестов цитирует такое признание маньяка: "Когда душил, то через свои руки от женщин силу почёрпывал. Был сам себе врач. После убийства становилось легче. Особое удовольствие получал, когда жертва трепещется. Оно усеивалось если женщина сопротивлялась, царапалась, боролась". А Исса Костоев - такое: "Время от времени, когда я оставался сам с собой, на меня находило какое-то состояние, которое меня побуждало выискивать женщину с тем, чтобы сначала пообщаться с ней, прикоснуться к ее телу, попытаться совершить с ней половой акт. Когда же я входил в контакт с женщиной, мной овладевало какое-то умопомрачение, в котором я женщин давил и убивал. Я считал, что женщину нужно непременно задавить и в таких случаях ничего не мог с собой поделать. После убийства у меня наступало облегчение, о том, что совершил, я не сожалел".

Михасевич не был сексуальным маньяком "в чистом виде": хотя его убийства сопровождались насилием или попытками такового, но "высшее" удовольствие и удовлетворение он получал от процесса убийства.

Страницы: 1, 2