История демократических преобразований в Турецкой Республике

Однако остающиеся весьма влиятельными консервативные, пра-воцентристские силы очень настороженно подходят к расширению допущенных рамок демократии и, памятуя опыт последних десятилетий, блокируют попытки такого рода.

В течение 80-х годов политическая обстановка в стране была сравнительно стабильной - показывала свою эффективность новая конституция. Маргинальные леворадикальные партии исчезли с политической сцены. Происламская и националистическая партии не были допущены хунтой к участию в парламентских выборах 1983 г., а на выборах 1987 г. хотя и участвовали, но не прошли в меджлис, не преодолев 10%-ного барьера. В результате выборов 1983 и 1987 гг. в парламенте оказались представленными лишь три партии, вплоть до 1991 г. страной правило однопартийное правительство правоцентристской Партии отечества, и это способствовало политической стабильности.

Казалось бы, золотое равновесие между правами и свободами личности и порядком в государстве усилиями генералов наконец найдено. После 1980 г. прошло десять лет, и сложившаяся было закономерность в периодичности событий была нарушена - очередной военный переворот не грянул. Видимых кризисных явлений в политической жизни не наблюдалось.

Однако этот порядок сохранялся, пока генералы - бывшие члены СНБ в соответствии с предоставленными им новой конституцией временными правами строго наблюдали за ним. По мере отхода страны от военного режима 1980-1983 гг. все постепенно возвращалось на круги своя. Мало-помалу стали давать о себе знать симптомы хронических недугов турецкой модели политического плюрализма. Непосредственный военный контроль исчез, а способности к эффективному политическому самоуправлению турецкое общество еще не приобрело.

Генеральские запреты начала 80-х на создание и деятельность тех или иных политических партий постепенно уходили в прошлое, и многопартийная система стала все более адекватно отражать социально-политическое расслоение в обществе. В обстановке незрелости гражданского общества борьба между политическими партиями по-прежнему оказывалась далекой от демократических норм, от конструктивного обмена мнениями и поиска компромисса, приобретая прежний ожесточенный характер и обостряя внутриполитическую ситуацию.

После всеобщих выборов 1991 г. в меджлисе оказались представленными уже шесть партий, но главное - на смену однопартийному кабинету ПО пришло коалиционное правительство правоцентристов и социал-демократов в лице соответственно Партии верного пути (ПВП) и Социал-демократической народнической партии (СДНП). Эта коалиция сложилась в условиях, когда две крупные правоцентристские партии - ПО и ПВП, мало чем отличаясь друг от друга в своих программных установках, не могли договориться о сотрудничестве из-за острых разногласий между их руководством в лице лидеров - МесутаИылмаза и Сулеймана Демиреля.

Коалиция же ПВП-СДНП с самого начала отличалась острыми разногласиями. ПВП выступала за либерализацию экономики и при-ватизацию государственных экономических предприятий и возражала против политической демократизации, а социал-демократы, наоборот, требовали расширения демократии и стояли за соблюдение принципа этатизма.

В сентябре 1995 г. коалиция распалась. Новый лидер ПВП Тансу Чиллер, сменившая на этом посту С.Демиреля после его избрания президентом республики, предпринимала лихорадочные усилия, чтобы остаться премьер-министром. Тем временем принятый по инициативе Т.Чиллер в 1994 г. «пакет мер по экономической стабилизации», который турецкая печать назвала «пакетом нищеты», вызвал возмущение широких социальных слоев. В обстановке правительственного кризиса это возмущение вылилось в массовые забастовки рабочих и митинги госслужащих. На начало октября бастовало 330 тыс. рабочих. Газеты писали, что сентябрьская инфляция побила десятилетний рекорд.

Ординарный правительственный кризис перерос в острый социально-политический, турецкая демократия вновь оказалась в опасности. 3 октября ведущие газеты сообщили о подготовке военного переворота. Генштаб турецкой армии опроверг такие сообщения, но в деловых кругах выразили мнение, что «нет дыма без огня».

Вчерашние непримиримые противники - Т.Чиллер и новый лидер социал-демократов Дениз Байкал поняли, что очередная политическая интервенция армии в случае дальнейшего обострения обстановки не заставит себя ждать. Они срочно договорились о создании на короткий период предвыборного коалиционного правительства и провели через меджлис закон о досрочных выборах.

Выборы состоялись в декабре 1995 г. и принесли ошеломляюще неожиданный результат. На первое место по числу полученных голосов (21,3%) и мест в меджлисе (158) вышла происламская Партия Рефах во главе со своим лидером проф. НеджметтиномЭрбаканом. Уже одно это говорило о том, что начавшийся процесс формирования элементов нового системного кризиса не только не замедлился в результате выборов, но, наоборот, получил дальнейшее обострение.

Строго говоря, происламские настроения в Турции стали проявлять себя уже после Второй мировой войны все более заметно и це-леустремленно, и это вытекает из особенностей социально-политического и культурного развития Турецкой Республики.

Крупнейший политический деятель Турции С.Демирель отмечает, что кемалистская революция носила секулярный республиканский характер, она осуществила радикальные реформы в сферах культуры и законодательства, которые затронули все стороны жизни общества. Эта революция, утверждает С.Демирель, убедительно продемонстрировала совместимость ислама, демократии и секуляризма. Республика Турция - это пример того, как ислам находится в согласии с секулярной плюралистической демократией13.

На самом же деле в обществе в ходе революционных кемалистских реформ возникли острые противоречия, которые носили определенное время латентный характер, а затем все более явственно стали выступать наружу. Другой общественно-политический деятель Турции Исмаил Джем указывает, что проходившая в ходе реформ урбанизация носила подчас самый разрушительный беспорядочный характер. Турция сознательно пошла на модернизацию и в результате пережила самое сильное культурное потрясение. Еще одним потрясением для турецкого общества стали демократия и плюрализм, к которым она не была готова ни с точки зрения действовавших прежде политических институтов, ни с точки зрения идеологии14.

Крупнейший турецкий ученый Халиль Иналджик пишет: «Несмотря на усиленные утверждения Ататюрка, что Турция является всего лишь одним из современных национальных государств, родившимся после коллапса средневековой Османской империи, мы должны признать тот факт, что сегодня в плане исторической идентификации и ориентации османизм живет в Турции. Исламское самосознание резко возросло по всей стране как результат глубокого разочарования в итогах социального и экономического развития и секулярной прозападной политики». «Исламская реакция, - говорит далее Х.Иналджик, - начавшаяся в 50-е гг. в период правления Демократической партии, оказалась направленной в то же время против бюрократии, привыкшей насаждать реформы сверху, неудачи последней в социально-экономической сфере дали толчок протесту масс, выразившемуся в результатах выборов»15.

Сошлемся, наконец, на американского исследователя, который подчеркивает, что политика секуляризации не оторвала массы турецкого населения от ислама: после трех четвертей века проведения секуляристской политики, являющейся одной из фундаментальных основ республики, огромные массы турок желают усиления политической роли ислама16.

Таким образом, говорить сегодня о сложившейся гармонии между традиционными исламскими ценностями, с одной стороны, и секулярным вестернизированным истеблишментом, с другой, никак не приходится. И ниже мы увидим, что это становится одной из острых проблем дальнейшего развития демократии.

Любой справочник по Турции сообщит, что 99% населения страны - мусульмане. Нельзя отрицать огромного значения кемалистских реформ, превративших страну в современное государство, претендующее на роль супердержавы регионального масштаба. Но приходится признать, что политика культурной вестернизации и секуляризации затронула в основном верхние слои общества. Она разделила последнее на две неравные части: провинциальную глубинку, приверженную традиционным ценностям, и сравнительно узкие городские слои, в основном интеллигенцию, с ее вестернизированной культурой и восприятием лаицизма (секуляризма) почти как атеизма.

Позже однако и в городах сформировалась довольно широкая социальная база происламского движения. В процессе бурной урбанизации, сопровождавшем, как указывалось выше, кемалистскую революцию, многие тысячи обездоленных крестьян потянулись в города и заселили кварталы геджеконду (трущоб). Если в 60-70-е гг. в этих городских районах наивысшей социальной напряженности были довольно сильны позиции левых, то в 80-90-е стало преобладать влияние исламистов.

В условиях однопартийного режима партийно-правительственная кемалистская бюрократия была главной силой, обеспечивавшей проведение реформ сверху. Начиная с 70-х гг. исламисты оформились в политическую партию (неоднократно запрещавшуюся, но возрождавшуюся под другими названиями) и стали принимать участие в правительственных коалициях, пользуясь этим для укрепления своей базы среди бюрократии и даже интеллигенции. В результате исламисты стали одерживать успехи на выборах не только в провинции, но и в городах: в частности, провели своего сторонника на пост мэра Стамбула, города, традиционно считавшегося оплотом компрадорских, враждебных исламу слоев.

Находясь в 70-е гг. у власти в коалиции с НРП, исламская Партия национального спасения (ПНС) добилась приравнения в правах исламских школ (имам-хатипов) к секулярным средним школам, в результате чего выпускники первых получили возможность поступать в университеты, что повлекло за собой рост поддержки исламского движения со стороны студенческой молодежи.

Рассматривая здесь основные причины роста влияния исламского движения в Турции, мы должны сразу же подчеркнуть турецкую специфику этого движения. Оно развивалось (или возрождалось) в условиях активного и длительного осуществления политической вестернизации Турции, когда в стране оформилась и достаточно глубоко укоренилась многопартийная система, осваивались стандарты западной демократии. С другой стороны, эти условия характеризовались тем, что уже в 20-е годы кемалисты нанесли решающие удары по верхушке мусульманских религиозных деятелей во главе с султаном-халифом. Правоверные мусульмане Анатолии не поддержали эту верхушку, поскольку она как бы сомкнулась с оккупировавшими Стамбул англичанами, хотя одно время освободительное движение и развивалось под флагом «освобождения халифа из рук неверных». В то же время рядовые служители культа в Анатолии поддержали кемалистское движение против западных оккупантов. Как бы то ни было, в результате освободительного движения и последующего активного проведения политики секуляризации силы мусульманского духовенства в Турции были очень ослаблены.

По этим причинам в Турции процесс подъема исламского движения проходил не за счет активизации непосредственно мусульманского духовенства, а благодаря возможностям политического плюрализма, вестернизированной политической системы и получил конкретное воплощение в форме создания происламской политической партии в рамках действовавших законов.

Надо напомнить, что один из ударов, нанесенных кемалистами по «чалмоносному фронту», заключался в том, что в 1925 г. были запрещены мусульманские ордена и секты - тарикаты (суфийские брат-ства), закрыты дервишские обители - текке и завие, а также введен составленный по западноевропейскому образцу гражданский кодекс вместо отмененных шариатских гражданско-правовых норм.

Однако реальное положение в сегодняшней Турции таково, что хотя, насколько нам известно, никто этого акта Ататюрка формально не отменял, некоторые мусульманские секты - тарикаты полулегально как бы продолжают действовать. Большое оживление в их деятельности наблюдалось после прихода к власти в 1950 г. Демократической партии. Ее победу на выборах они объявили «победой ислама». Особую активность проявляла тогда секта нурджистов, основанная шейхом СаидиНурси, выступавшим за восстановление норм шариата и заявлявшим, что «конституция - это ислам».

Интересно, что шейх имел контакты с руководителями ДП и пользовался их поддержкой. Он беспрепятственно совершал поездки по стране, «выходя к народу» с проповедями. Указывая на тысячи своих мюридов (послушников), он заявил: «Я обеспечу Демократической партии поддержку на выборах, если ислам займет подобающее место в стране»17. Контакты некоторых правоцентристских руководящих деятелей Турции с полулегальными тарикатами имели место и в дальнейшем. Этим отличался например, лидер Партии отечества, в последующем президент страны Тургут Озал. Но связи, как и во времена ДП, носили обоюдовыгодный характер, «работали» на повышение его популярности среди верующих. При этом сам Т.Озал был убежденным сторонником Запада.

Турецкие СМИ приводят очень редкие и отрывочные сведения о деятельности полулегальных тарикатов. В 90-е годы в печати появ-лялась информация об активности руководителя нурджистов Фетхул-лахаГюлена, его контактах с лидером другой правоцентристской партии - Партии верного пути - Тансу Чиллер. При этом последняя, известная в Турции своими особыми пристрастиями к США, также стремилась использовать эти контакты для обеспечения себе поддержки на выборах со стороны верующих.

Видимо, секты, со своей стороны, через такие взаимоотношения ищут пути восстановления и упрочения своих позиций в секулярном государстве.

В современной турецкой прессе, особенно ориентированной на Запад, проявляется тенденция объединять под термином «исламская опасность» и происламски настроенную политическую партию, и исламских фундаменталистов, и исламские секты - тарикаты, и экстремистские, террористические исламские структуры. А между тем все это - далеко не одно и то же.

Что касается происламской Партии Фазилет (Партии добродетели), то она создана в строгом соответствии с положениями конституции и закона о политических партиях. В ее программе подчеркивается, что вся деятельность партии должна осуществляться «на базе принципов Ататюрка и демократического, светского, правового государства».

Наиболее «происламские» положения программы заключены в следующих идеях. Турция обладает достаточным историческим и культурным потенциалом, чтобы вернуть себе международный статус такого государства, которым в течение шести веков была Османская империя. Одна из главных задач государства - гарантия свободы религиозных верований... Лаицизм - это обеспечение свободы совести и религиозных верований. Среди основных целей партии - верховенство национальной воли, свобода мысли, религии и совести, национальное единство. Необходима подготовка в системе образования людей со свободой мысли и совести, с высоким моральным уровнем. Подчеркивается важность семьи как основной социальной ячейки общества. В сфере культуры и искусства следует развивать национальные ценности. Основа экономической политики партии - переход от ренты (ростовщичества) к производству. С исторической и геополитической точек зрения Турция не может быть простым сателлитом некоторых центров, существующие связи с ЕС и США должны быть пересмотрены... Необходимо укреплять братские связи с исламскими странами, особенно с тюркскими республиками18.

В целом такой же характер носили «происламские» установки предшественницы Партии Фазилет - Партии Рефах (Партии благоденствия). Никаких указаний в программных установках как Рефах, так и Фазилет, равно как и в их практической деятельности на то, что они стремились подорвать конституционные основы государства, мы не обнаружим. Правда, вполне можно допустить наличие в этих партиях групп людей, имеющих фундаменталистские устремления и желающих возвести роль ислама и шариата на уровень, угрожающий принципу лаицизма. Турецкий автор указывал в частности на поддержку Партии Рефах не только провинциальными мелкими торговцами и ремесленниками (эснаф), но и «тайной сетью двух главных неформально организованных религиозных групп - накшбенди и нурджистов»19.

Страницы: 1, 2, 3