Дипломатическая служба в московском царстве

Дипломатическая служба в московском царстве

35

Дипломатическая служба в Московском царстве

В XVI веке было создано особое учреждение, которое занималось внешними сношениями, - Посольский приказ. Официально он был создан в 1549 г., когда во главе «посольского дела» был поставлен И.М. Висковатый, фактически же начало создания и оформление его в учреждение восходит к началу XVI века. «Посольское дело» на Руси в силу своей специфики и сложности очень рано выделилось в особую отрасль государственного управления, наибольшую связь с которым имели боярская дума и ведомство казначеев. Так, боярская дума на своих заседаниях рассматривала почти все вопросы, связанные с текущей дипломатической работой (начиная с обсуждения вопросов войны и мира и кончая мелкими процедурными вопросами определения ранга посла); из числа думных людей составлялись «ответные» комиссии (чаще всего это были лица из ближайшего окружения великого князя). Однако, сама специфика «посольского дела» требовала привлечения к нему ограниченного круга лиц, да и собрать полностью думу, личный состав которой с конца XV века стал быстро увеличиваться, было очень трудно, поскольку многие бояре по службе обычно находились за пределами Москвы. К тому же, с начала XVI века началось постепенное сужение компетенции думы в решении важнейших государственных вопросов, в том числе вопросов внешней политики. Значительную роль в «посольском деле» играло ведомство казначеев. В задачу ведомства входило прежде всего устройство прибывших в Москву послов, ведение учёта расходам, связанным с их содержанием, обеспечение членов «ответной» комиссии необходимыми для переговоров сведениями и документами из государственного архива. В тоже время казначеи играли ведущую роль в сношениях с восточными государствами (Крымом, Казанью, Астраханью, ногайскими татарами), что было связано с финансовыми соображениями. Посольства из этих государств наряду с решением дипломатических вопросов обычно преследовали также и торговые цели (как правило с послами в Москву приезжало большое количество купцов), что касалось компетенции Казны. Также значительную роль в посольском деле играл Большой Дворец - снабжал прибывавших в Москву послов и гонцов «кормом», дворцовые дьяки занимались размещением их на подворьях, они же участвовали в церемониях по приёму и отпуску послов. Дворецкие были почти непременными участниками «ответных» комиссий в переговорах с послами из европейских государств. Среди дьяков, принимавших участие в переговорах с послами, ездивших в составе посольств за границу, были как дьяки из Казны (В. Кулешин, Д. Куприянов-Мамырев, А. Лукин и др.), так и дьяки Дворца (В. Белый, Г. Александров, Ш. Воробьёв, М. Путятин и др.). Эти дьяки не только выполняли роль канцеляристов, но и активно участвовали в обсуждении рассматриваемых вопросов. Однако, отсутствие единого связующего центра по руководству «посольским делом», отсутствие постоянных приказных кадров, специализировавшихся только на приказной работе - всё это усложняло руководство внешней политикой, делало необходимым реформу «посольского дела». Значение проведённой в начале 1549 года реформы, выразившейся внешне в «приказании» «посольского дела» И.М. Висковатому, состояло в том, что с этого времени непосредственное руководство «посольским делом» перешло в руки одного лица - посольского дьяка, назначавшегося специально царём и руководствовавшегося в своих действиях прежде всего указаниями царя. С момента своего назначения Висковатый стал непременным участником всех переговоров с иностранными послами, причём ему обычно поручалась самая ответственная часть: обоснование точки зрения русского правительства по главному вопросу переговоров. Роль остальных думных людей сводилась к изложению по готовым текстам, составленным в Посольском приказе, русской точки зрения на отдельные вопросы, затрагиваемые в переговорах. Висковатый фактически стал посредником между царём и думой в вопросах внешней политики. «Дьячья изба» Висковатого стала центром дипломатического ведомства, центром дипломатического делопроизводства.

Посольские дьяки пользовались самыми широкими полномочиями: они принимали привезённые послами грамоты; вели предварительные переговоры; присутствовали на приемах иностранных дипломатов; проверяли приготовленные списки ответных грамот; составляли наказы российским дипломатам, отправляемым за границу, и приставам -- для встречи иностранных послов; знакомились с отчетами российских послов, вернувшихся после выполнения дипломатической миссии на родину. Более того, присутствуя при “сидении” государя с боярами для доклада по своему ведомству, они, в случае несогласия с решением вопроса, высказывали свое мнение. Замена главы Посольского приказа подчас приводила к переориентации внешнеполитического курса. Средний годовой оклад думного дьяка в середине XVII века составлял по тем временам значительную сумму -- 200--250 рублей. Посольский приказ занимался не только дипломатическими сношениями, но и другими делами, связанными с иностранцами. Его ведению подлежали: проживавшие в России иноземные купцы и ремесленники; поселившиеся в России татары; московские слободы, заселенные иностранцами; дворы для приема послов; выкуп пленных. Кроме того, Посольскому приказу давались отдельные поручения. Так, под его управлением состояли именитые люди Строгановы, купцы и промышленники, участвовавшие в освоении Сибири, несколько крупных монастырей.

В XVII веке аппарат Посольского приказа значительно вырос и включал в себя отдельные структурные части -- “повытья”, возглавлявшиеся “старшими/старыми” подьячими. В XVI веке их было два или три. В XVII веке -- от четырех до шести в разные периоды. Три повытья ведали сношениями с Западной Европой, два -- с азиатскими государствами. Общее количество персонала, занятого дипломатической работой собственно в Посольском приказе в XVII веке, было следующим: 5--6 старых подьячих, начальников повытий, 10--12 младших. К концу XVII века -- 5 старых, 20 средних и молодых и 5 новых, т.е. всего 30 человек.

В XVI--XVII вв. в России не было постоянных дипломатических миссий других государств. Иноземные послы приезжали в Москву “по случаю”. Вся работа, связанная с приемом и отправкой иностранных посольств, велась в Посольском приказе.

Подробное описание обычаев, связанных с приёмом послов, можно найти у многих путешественников, посещавших Московское царство.

Например, в сочинении «Дневник ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу» Томаса Хёрнера можно прочитать:

«Тысяча пятьсот пятьдесят седьмого года по Р. X., октября 25 дня, отправляясь в Москву, откланялись в Трикатене нашему высокодостойному и высокомощному князю и государю немецкого рыцарского ордена магистру Ливонскому Вильгельму Фюрстенбергу честные, почтенные, высокоученые и достойные Клаус Франке, Томас Хёрнер, лиценциат обоих прав, и Мельхиор Гротгаузен и при Божьей помощи прибыли 28 ноября на четвертый новгородский ям Яжелбицы, где их ожидал прибывший в ночи гонец Великого Князя. В тот день послы переехали еще один ям на своих лошадях и поздно ночью прибыли в Едеровень. Оттуда отправили они по почте в Москву Хейнриха Винтера с письмом (которым извинялись в замедлении) и продолжали путь на своих лошадях до Торжка, куда также прибыл возвратившийся из Москвы поздно вечером Х. Винтер. <…>. На следующий день, получив разрешение продолжать путь, в день Св. Николая, по милости Божьей, прибыли в Москву и были встречены нашим приставом Петром Головиным и толмачом Алексеем и как принято угощенье. 7 декабря мы отдыхали. 8 декабря послы потребованы были главным приставом и толмачом Алексеем к Великому Князю в красивую и великолепную палату, где Государь величаво восседал на золотом стуле, держа в левой руке золотой жезл и имея около себя татарских царей: с правой стороны старшего -- Жиг-Алея, а с левой -- Александра, а кругом их сидело много из царских людей и советников. После того как Клаус Франке, от имени высокодостойного и высокомощного князя и пр., передал Великому Князю поклон и поднес золотые и cepебряные материи и высказал дружественные пожелания, и когда представил верительную грамоту, подарки и окончил свою речь, Государь Великий Князь спросил собственно лично: как жалует Бог господина магистра. Клаус Франке, поблагодарив как приличествует, объявил, что оставил его княжескую светлость в добром здоровье. Точно также поступил и фохт Элepт Краузе -- приветствовал oт лица Дерптского епископа Государя Великого Князя и вручил вверительную грамоту и подарки и пр. После сего были мы препровождены из великокняжеского дворца в палату со сводами. Bеликий Князь, против обыкновения, не допустил нас к pyке и попросил быть его гостьми. Здесь мы заявили о наших инструкциях Алексею Федоровичу Адашеву и канцлеру Ивану Михайловичу, а Мельхиор Гротгаузен изложил оные именем обоих послов. <…> Взяв наши инструкции и вверительные грамоты, сказали, что ответ Государя Великого Князя вскоре будет дан. Вслед за сим отправились мы обратно на подворье. 9 декабря рано утром потребовали нас в замок, где нам канцлер прочел и вручил в свитке ответ Государя и Великого Князя. <…><…> На это Дерптские послы отвечали, что это невозможно и такого обычая у нас нет, а может статься были прошения, чтобы Великий Князь пошлину отставил и взял по добросовестному дознанию сколько в состоянии дать высокочтимый господин Дерптский и т. д. Но, несмотря на всевозможное прилежание, послы ничего не достигли и удалились в комнату. Тогда порассудив о настоящей опасности и готовности Великого Князя к войне и, приняв во внимание вред для бедной Ливонской земли от опустошения и разорения и от уведения в плен бедных людей, как последствий войны, были они вынуждены войти в переговоры, но предварительно, чтобы иметь время посоветоваться между собой, испросили отсрочки до следующего дня.

Алексей Федорович и канцлер. Государь Великий Князь и повелитель всея Руси не может отсрочивать вам долее: три года имели вы время, чтобы исправиться во всех делах по крестному целованию. Его рать готова выступить; разберетесь, когда увидите ее перед собой.

Тогда господа послы, удалившись и рассудив, что дело это серьезное, попросили послов моего высокочтимого господина магистра взять на себя переговоры и первоначально предложить ежегодной дани тысячу марок и тысячу талеров за три прошлые года, что послы магистра и сделали и прилежно просили канцлера отставить прежнюю недоимку. <…> После сего господа послы снова совещались и объявили, что они старались всячески удовлетворить и они уже ничего более не в силах сделать, а потому просят господ советников Великого Князя доложить Его Царскому Величеству, что они просят и бьют челом Его Царскому Величеству, чтобы удовлетворился тем, что ныне предлагают и пожаловал бы их христианским миром, так как более того обещать им невозможно. <…> На сем, распростившись, мы отправились на наше подворье. Перед царским дворцом сидело на конях множество военачальников Великого Князя. Вслед за нами отправился в поле на коне Великий Князь, сопровождаемый огромной толпой стрельцов; наш же пристав не позволил нам смотреть на Великого Князя и его толпу, но понуждал ехать прямо на подворье.

После сего через час времени Великий Князь приказал открыть пальбу из больших и малых орудий, которая продолжалась целый день. Вечером наш пристав объявил нам, чтобы мы готовились и завтра утром уезжали восвояси».

В «Известии о путешествии в Россию и Москву герцога Ганса Младшего Датского» говорится следующее:

«<…>10 Августа рано утром подошли к Нарвскому рейду, и там почти на целый морской ход от берега корабли стали на якоре; потом, в знак привала каждый корабль выпалил из 3 больших пушек; после того Русский бот с Боярами и переводчиками подошел к кораблям в бурю и с большою опасностью, спрашивал: Королевские ли это корабли и приехал ли с ними Герцог? А как узнали, что Герцог тут, то сидевшие в нем были очень довольны и отплыли опять на свой берег.

Как только мы, с Божиею помощию, благополучно пристали к Нарве, Княжеские послы тотчас были отправлены на сушу с донесением о приезде Герцога. После того выехал на встречу послам Великий Канцлер (поджидавшей Его Княжескую Светлость уже два месяца), с 2000 лошадей а 500 пехоты, между которыми был и Комендант Ивангорода (или Русской Нарвы). Когда они сошлись с послами, Думный Дьяк, Афанасий Власьев, с Михаилом Глебовичем, и одним из главных Думных Бояр, велели спросить послов, что если они имеют какое дело до них, то сошли бы с коней; так и сделали послы, когда ответ их был выслушан. 11 Августа прибыло несколько Господ и Бояр с пустым ботом, на котором выстроена была беседка, снаружи убранная красным сукном, а внутри кармазинного цвета бархатом, в которой и отвезли Его Княжескую Светлость с корабля на сушу. <…> После того, как он уведомил Канцлера о причине своего приезда, а также и Канцлер исправил свое дело от имени Великого Князя и Царя всея Руси, Его Княжеской Милости поднесено было от Великого Князя много прекрасных подарков. <…> За тем, с такою же пышностью, как и в прошлый день, Его Княжескую Светлость провожали в Ивангород, где он и пробыл 8 дней. 16 Августа Его Княжеская Светлость сделал четыре мили от Ивангорода до деревни Лужки (Lusska). По бокам коляски Принца ехали выше помянутые Русские господа и 500 конников, сопровождавшие его до Москвы. <…> Недалеко от города, в прекрасной равнине, стояли до 1500 очень нарядных конников, все самые знатные господа, одетые в кафтанах из золотой и серебряной парчи, лошади в нарядном уборе, в серебряной, вызолоченной сбруе.

Тут были и Русские, и Татары Московские, и Немцы, и Поляки, все вместе, и все люди служивые при Царском Дворе.

При нашем приближении барабаны и литавры замолкли, Русские и Московские господа, подъехавши к Его Княжеской Милости, сошли с коней, а после того сошел с коня и Принц с Гофмейстером и Королевскими послами. Тогда Русские и Москвитяне подошли к Его Княжеской Милости с большим уважением и почетом и сделали ему блестящий прием. По окончании же приема и речи, Его Милости подарен был от имени Царя прекрасный, серый в яблоках, конь, в серебряном, вызолоченном седле и в чепраке из золотой парчи; нашейник у коня был серебряный, позолоченный, также и уздечка, по Русскому обычаю, двойная для красивости, точно цепочки у колымаги.

Гофмейстеру и Королевским посланникам тоже подарены красивые лошади с нарядными седлами, уздечками, серебряными цепочками, в сбруях, обитых большими серебряными и позолоченными наугольниками и пряжками, Камер-Юнкеры и Офицеры получили в подарок тоже прекрасных лошадей в нарядной сбруе. Царь велел звонить в большой колокол в Кремле, который гудел очень громко: это был радостный звон по случаю въезда. <…> 20 Сентября Великий Князь и Царь всех Русских и его сын прислали в помещение Его Княжеской Милости 100 кушаньев на блюдах. Эти блюда были из самого чистого золота, очень большие и толстые, числом до 200, по тому что всякое кушанье имело, вместо крышки, тоже блюдо, да и все напитки: пиво, мед, вино и водка, были в золотых и позолоченных стопах и чашах, а число их тоже велико.

28 Сентября Его Княжеская Милость, со всеми его людьми, получил приглашение и призыв от Его Царского Величества в гости (это сделали бы тотчас же по нашем приезде, да отложили по болезни Великого Князя). Все приоделись как можно понаряднее и поехали на лошадях, подаренных Его Величеством, в следующем порядке:

Во 1-х, ехал Великий Канцлер с огромною толпою Русских Бояр, одетых очень нарядно. Как только Его Королевская Милость был совсем готов, Русские в порядке поехали вперед, за ними Принц со всеми бывшими при нем людьми, тоже в порядке, потом следовала большая толпа Русских; от двора Его Княжеской Милости до Кремля и Царского двора так сгустились стрельцы и народ, стоявший очень тесно, что просто удивление. Во время шествия, пока мы не доехали до Кремля, гудел веселым звоном большой колокол. Когда мы сошли у дворца с лошадей, каждую из них тотчас принял стрелец и держал, или хранил, до тех пор, пока мы не вышли назад. Когда пошли мы вверх, Его Княжеская Милость со всеми его людьми проведены были через красиво расписанную и позолоченную комнату в другую. В комнатах шли по Турецким коврам. Когда же Его Княжеская Милость вошел в Царскую комнату, Его Царское Величество стояли там с своим сыном чрезвычайно красиво одетые, в жемчуге и драгоценных каменьях, особливо на голове и на груди, так что сияли точно звезды. Когда Принц с большим почтением подошел к Его Царскому Величеству, он и молодой Государь приняли его очень приветливо и любезно и тотчас приступили к слушанию. Кругом по обе стороны стояло в Царской комнате много Русских Господ, Царских советников, одетых очень нарядно, все в золотые парчи с жемчугом и золотом.

Страницы: 1, 2, 3, 4