Чечня против белой гвардии Деникина

Чечня против белой гвардии Деникина

Введение

Осенью 1917 г. на Кавказе сложилась ситуация, близкая к анархии. Край превратился в кипящий котел самых разнообразных противоречий. Тверская область, имевшая очень пестрый национальный состав, оказалась в наиболее неблагоприятной ситуации (1). Большевики привлекли большую часть чеченцев на свою сторону проведением политики геноцида в отношении терского казачества, передачей значительной территории Терского войска горцам и обещанием предоставить независимость.

Чечня против белой гвардии Деникина

Поздней осенью 1918 г. белогвардейские войска вступили в Чечню. Здесь им противостояли объединенные силы чеченцев и Красной армии. После ряда неудач, 23.01.1919 г. подразделения генералов Покровского и Шатилова взяли Грозный. Попытки проведения мирных переговоров со стороны белогвардейского командования провалились. Во главе операции против чеченцев и остатков Красной армии, укрывшихся в аулах за рекой Сунжа, был поставлен генерал Шатилов (2).

Силами подчиненной ему 1-й конной дивизии он попытался в феврале 1919 г. овладеть укрепленным аулом Гойты, но потерпел тяжелое поражение и с большими потерями отошел в Грозный. Желая лично ознакомиться с местностью, Шатилов через несколько дней отправился на рекогносцировку и был во время ее ранен. Шатилова сменил полковник Пушкин, который снова попытался овладеть Гойты силами 1-й конной дивизии методом обычной наступательной операции, повторив маневр Шатилова. Эта попытка провалилась, сам Пушкин был убит в бою (3). Попытки овладеть аулами Алхан-Юрт, Гехи, Урус-Мартан также были неудачны. Эти бои показали, что чеченцы были серьезным противником. Победы сильно повысили боевой дух чеченцев, разнесших по всем аулам весть об очередном разгроме "гяуров". К этому времени, в Чечне было образовано Горское правительство во главе с П. Коцевым, поддержанное большевиками в его борьбе против Деникина. Видя неспособность Белой армии покончить с чеченским мятежом путем обычных боевых операций, Коцев потребовал от Деникина признания Горского правительства и независимости Чечни, Дагестана и Ингушетии. Задача покорения Чечни, поставленная Деникиным, по мнению многих экспертов того времени, была почти невыполнима. Деникин не мог снять войска с фронта, т.к. донские казаки из последних сил сдерживали напор Красной армии под своей столицей Новочеркасском и им требовалась неотложная помощь. С другой стороны, с Царицынского направления снять также было нечего - там требовались подкрепления для окончательного разгрома сил красных, отходящих с Кавказа на Астрахань и Царицын. Бросить же Чечню в том состоянии, в котором она находилась, было нельзя: это означало оставить у себя в тылу очень опасный очаг нестабильности, сепаратизма и большевизма. В этом случае терские казаки, чьи полки успешно дрались с большевиками, отказались бы покидать родные станицы и идти на войну против большевиков за пределы Терской области, мотивируя это потребностью защитить свои дома и семьи. Действительно, в то время все, кто мог держать в руках оружие, день и ночь охраняли свои станицы - это было не случайно, т.к. все поселения терцев Сунженской линии подверглись вооруженным налетам чеченцев. Некоторые из них, например, станица Кахауровская, была сожжена, а жители - перебиты. Кроме того, в подобном случае пришлось бы также оставлять воинские части для прикрытия тыла от неожиданных ударов чеченцев. В тех условиях приходилось использовать то, что было тогда под рукой. Генерал-майор Даниил Павлович Драценко, назначенный во главе войск для подавления Чечни, проанализировав сложившуюся ситуацию, пришел к выводу, что операции против горцев должны носить иной характер, чем те, которые осуществлялись в обычном сражении. Ситуация в то время осложнялась тем, что в крае, особенно вдоль линий железной дороги, свирепствовали эпидемии тифа, которые вырвали из рядов Белой армии на Кавказе до 50% ее состава. Одним из первых мероприятий, проведенных Драценко перед началом спецоперации, было то, что он пригласил к себе представителей чеченской интеллигенции в Грозный и попытался через консультации с ними выяснить, что же представляло на тот момент чеченское движение. Чеченцы-"интеллигенты" заявили, что "Движение чеченцев нельзя рассматривать как явление большевизма, ибо горцы, будучи мусульманами, по своей природе враждебны атеистическому коммунизму" (4).

В то же время, они отказались характеризовать это движение как сепаратистское. По их же заявлениям, ненавидеть российскую власть в то время у них не было повода: чеченцам были открыты, в принципе, двери высшей и средней школы, в то время, как будучи освобождены от обременительной воинской повинности, они могли, по своему желанию, служить в русской армии и "чеченцы пользовались всякими правами русских граждан." Они предлагали рассматривать сопротивление чеченцев белым силам как следствие гражданской войны по всей России, но со своими специфическими особенностями - если в России "брат шел на брата", то в Чечне - "сосед на соседа", во многом из-за земельных споров. В роли таких "соседей" и выступили чеченцы и терские казаки. В обстановке анархии на Кавказе, также сыграли важную роль особенности "чеченского национального характера" - воинственного, склонного к жизни абрека, живущего в атмосфере "сильных ощущений". То есть, в условиях отсутствия сильной центральной власти, чеченцы почувствовали себя хозяевами положения и стали самостоятельно обустраивать свою жизнь за счет соседей. По данным чеченской интеллигенции того времени, горское население Чечни превысило тогда 200 тысяч человек. Исходя из мобилизационных возможностей, они могли выставить против Драценко двадцатитысячную армию. Однако, Драценко отдавал себе отчет, что чеченцы, как единая сила, на тот момент не выступали: они разделялись на различные тейпы, подчас враждующие между собой. В то же время, у чеченцев было важное преимущество - они отлично знали местность - каждый куст, каждую пещеру, тропу, умело используя каждую ее складку. Участник спецоперации по подчинению Чечни, полковник Писарев рисует нам "психологический портрет" чеченцев того времени, который и сегодня почти не изменился: "будучи одарены богатым воображением, как большинство восточных народов, чеченцы впечатлительны, отсюда - малейший успех на их стороне окрыляет их надежды, но и сильный удар по этому воображению мог привести к скорым и положительным результатам. Их положительные черты - храбрость и выносливость, отрицательные - коварство, вороватость, идеал чеченца - грабеж и они действительно были поставщиками самых значительных кавказских разбойников, горцы - консервативны, у них до последних дней существовала кровная месть; религиозный культ доведен до высокой степени и у некоторых переходит в состояние фанатизма"5. Своеобразной границей тогда между чеченцами и белогвардейцами служила река Сунжа. На левом берегу ее были казачьи станицы, на правом - чеченские аулы. К тому времени, Драценко восстановил большую часть разрушенной чеченцами железной дороги, которую они воспринимали, как "символ порабощения Чечни русскими". Эта дорога позволяла в кратчайшие сроки подвезти помощь гарнизонам, подвергшимся нападениям. Кроме того, курсировавшие по ней бронепоезда заметно охладили желание чеченцев вообще пересекать ее с целью налетов на станицы. Основными центрами чеченского мятежа были аулы Шали и Ведено. В них скрывались лидеры повстанцев, а также красный комиссар Гикало, через которого чеченцы поддерживали связь с Москвой (6). Оттуда им шли инструкции для действий против белогвардейцев и деньги. Разница сегодняшнего положения в Чечне с тем, что происходило там, в период гражданской войны, наблюдается в том, что тогда помощь из Москвы сепаратистам шла от большевиков, а теперь от чеченских общин российских городов. Схожесть сегодняшней ситуации в Чечне с той, которая сложилась там к весне 1919 г., наблюдалась и в том, что как Грузия, так и Азербайджан, а также Турция поддерживали чеченский сепаратизм. Это было во многом обусловлено тем, что вожди Белого движения не признавали новых государственных образований на территории бывшей Российской империи, выступая с лозунгом "За единую, неделимую Россию!" Турецкий лидер Кемаль, в обмен на щедрую помощь из Москвы против оккупационных войск стран Антанты, осуществлял переброску оружия и всего необходимого в Грузию и Азербайджан, а оттуда - в Чечню. С началом активных боевых действий, Горское правительство Коцева перебралось в Грузию, откуда продолжало свою сепаратистскую деятельность. С отъездом Горского правительства в Грузию, в самой Чечне усилили свои позиции большевики во главе с Гикало и Шериповым. Накануне начала спецоперации Драценко против Чечни, белогвардейцы наблюдали в бинокли из станицы Ермоловской приезд в соседний аул Алхан-Юрт Гикало: "На площади аула были видны красные и зеленые флаги, и собравшаяся громадная толпа чеченцев. Этот случай - весьма показательный, он характеризует чеченцев не только как добрых мусульман, глубоко чтящих истины Корана, но и способных митинговать под красными флагами и слушать речи представителя безбожного Интернационала" (7).

Действия Драценко были направлены на то, чтобы подготовить войска для предстоящей карательной экспедиции: "она ставила целью показать чеченцам нашу силу, и разрушением нескольких аулов доказать им, что с ними не шутят, а говорят языком железной действительности" (выделено автором статьи) (8). Подобный выбор стратегии борьбы против повстанцев-горцев был обусловлен полученным Драценко опытом войны против курдов в Иране в 1912-1913 гг. По свидетельству участника той войны полковника Писарева, "по месту и в психологии этих народностей (курды и чеченцы - С.Б.) очень много общего - та же склонность к празднеству, молодечеству, любовь к коню и оружию" (9). В то же время, Драценко учитывал то обстоятельство, что многие чеченцы были знакомы с современной тактикой боя, пройдя школу Первой мировой войны. Кроме того, брался во внимание факт, что значительная часть территории Чечни была покрыта густым кустарником и таким образом была идеально подходящей для скрытного перемещения даже крупных кавалерийских масс противника, который, пользуясь этим, мог внезапно появиться в том или ином месте в самое неподходящее время. Опыт первых боев в таких условиях показал, что чеченцы применяли особую партизанскую тактику применения небольших по численности групп, разбросанных друг от друга в разных направлениях, использовавших лошадей для быстрого передвижения на поле боя и находящихся, таким образом, в постоянной живой связи. Драценко учитывал опыт Кавказской войны и поэтому отказался от проведения длительных карательных экспедиций, помня печальный опыт разгрома еще в прошлом веке тех войсковых колонн, которые удалялись от своих баз на большие расстояния. В итоге, Драценко остановился на следующей тактике: не распыляя сил, короткими, сильными ударами, атаковать сначала один аул, потом другой, после чего возвращаться на базу и пытаться через переговоры добиться от желаемых результатов, угрожая, в случае отказа чеченцев, уничтожать аул за аулом (10).

В этих условиях, было решено отказаться от атак аулов лишь конными частями, как это делалось ранее, т.к. "конная атака любой массы не достигала цели, ибо она не имела своих объектов". Отказ Драценко от обычных войсковых операций был и потому, что "здесь трудно было полагаться и на такой, казалось бы, верный фактор победы, как число штыков, количество и калибр артиллерии, ибо и в данном случае, живая сила и техническое могущество отряда были направлены в пустое пространство" (11). Также одним из моментов, осложнявших проведение спецоперации, было то, что Чечня уже очистилась от снега; помимо появления "зеленки", здорово досаждавшей тогда и сейчас нашим войскам, чеченцы теперь располагали обширными пастбищами, выгоняя на которые скот, они обеспечивали себя мясомолочными продуктами и продовольственная проблема им не грозила до зимы.

Поэтому, по мнению командующего спецоперацией, все это говорило в пользу того, что "при наличии даже сильнейшего отряда, превосходящего силы Драценко в несколько раз, правильная операция по всем методам современной тактики, в лучшем случае, могло привести к затяжной войне, которая могла только ожесточить чеченцев. Вторжение наших войск в саму Чечню, оставляя целыми взятые аулы, было бы равносильно удару бича в пространство"(12).

Выделено автором статьи). Мудрость генерала Драценко подсказала ему подобное развитие ситуации еще тогда, в начале 1919 г. и заставила найти более эффективное решение чеченской проблемы. Драценко отказался от "правильной атаки" на аулы еще и потому, что, преследуя взятие их "в целости и сохранности", следовало ожидать потерь при штурме на порядок выше, нежели при выбранной тактике белого генерала. Драценко знал, что его отряд ждут при штурме аулов подвижные засады, меткие чеченские пули и гибкая линия боевых конных групп, настроенных фанатично и легко готовых умереть. И весь этот кошмар неотступно преследовал бы белые войска и в случае захвата аулов целыми. В этом случае они находились бы в постоянном напряжении в условиях фронта на все 360 градусов, т.к. бандитам, базирующимся на "живой" аул, не надо было бы далеко от него уходить, чтобы вредить "белым гяурам" (13).

Поэтому Драценко сразу отказался от занятия аулов - он решил просто сравнять с землей бандитские гнезда. Перспектива потерять "отеческий дом", как знал Драценко, приводила горцев в шоковое состояние и лишала воли к дальнейшему сопротивлению. Главный вывод Драценко о чеченцах и горцах вообще сложился к началу спецоперации у него такой: "горцы, как и все восточные народы, презирают слабость и глубоко уважают силу. Малейшие проявления слабости в их глазах, может испортить все планы, хотя бы и проводимые в их пользу. Излишняя строгость никогда не повредит и не сделает курда, чеченца Вашим врагом, наоборот, она возвысит Вас в его глазах и, при известной тактичности, может привязать его к Вам и сделать верным и преданным человеком" (14). Казалось бы, уничтожение целых аулов - очень жестокое решение. Но оно оказывается бесконечно гуманным по сравнению с другими планами. После февральских поражений 1919 г. Шатилова и Пушкина, подразделения доукомплектовывались новобранцами, которых усиленно готовили ведению боя в условиях гор и предгорий, проводилась мобилизация терских казаков. В итоге, к 20-м числам марта 1919 г., Драценко сосредоточил в станице Ермоловской ударную группу войск, состоящую из 1-й конной и терской казачьей дивизии (3 конных полка, пеший - пластунский батальон, терская конная батарея), 7-й кубанский пластунский батальон, 2-я и 3-я конные батареи 1-го Конно-Артиллерийского дивизиона, отдельная конно-горная батарея и гаубичная батарея 48-линейных гаубиц(15). Всего - до 4 тысяч человек (из них менее 1 тысячи - пехотинцев) при 12 орудиях и около 50 пулеметах. В отличие от прежних, неудачных операций белогвардейцев в Чечне, главную силу удара должны были обеспечивать пехота и артиллерия, конница же играла вспомогательную роль. Объектом первой атаки стал Алхан-Юрт. В ночь на 23 марта 1919 г., казаки-пластуны навели мост через Сунжу и переправились по нему на чеченский берег с конно-горной батареей, которая должна была с короткой дистанции обеспечивать наступление пехоты на аул. Другие батареи были выставлены на высотах для обстрела Алхан-Юрта. Конные подразделения отряда Драценко в это время надежно блокировали аул, чтобы не допустить подхода к нему подкреплений и не допустить из него бегства. Еще до начала операции было учтено то, что Алхан-Юрт разделяется ручьем, впадающим в Сунжу на две части. Этот ручей стал разграничительной "чертой" для кубанского и терского казачьих пластунских батальонов. Кубанцы должны были, как обладавшие большим, нежели терцы, количеством штыков и пулеметов в батальоне, наступать на главную часть аула.

Оборона аула, по данным участников спецоперации, была великолепно выстроена. Впереди аула, представляющего собой разносторонний треугольник, на 1,5-2 километра, была вынесена 1-я линия обороны; 2-я линия обороны располагалась на окраине Алхан-Юрта. Первая и главная линия представляла собой сильно разомкнутую и отлично примененную к местности цепочку постов, хорошо замаскированных (16). На рассвете пластуны начали наступление. Они сразу встретили яростное сопротивление на линии чеченской обороны. Даже наблюдая за ходом наступления пехоты на аул в сильнейшие в то время бинокли Цейса, наблюдатели так и не смогли увидеть ни одного чеченца, когда с дистанции 500 метров по казакам был открыт губительный ружейный огонь. Позиции чеченцев, искусно оборудованные, применительно к складкам местности, для перекрестного огня, были так хорошо замаскированы, что долгое время артиллерия белогвардейцев била по ним "вслепую", оказывая, очевидно, на оборонявшихся лишь "звуковое воздействие". Участники этого боя со стороны белых свидетельствовали: "на поле - никаких ясно видимых, демонстрирующих позицию, чеченцев: какие-то окопы, линия проволоки, какое-либо движение - все это отсутствовало. Стрелковая линия противника - сильно изломана и давала как бы искусственную оборону, расчлененную в глубину" (17).

Страницы: 1, 2