Абсолютная монархия как одна из форм правления в России XVI–XVIII в.

Законы положительные основаны «на соображениях политической мудрости», устанавливаются «по произволению каждого народа». Если естественные законы определяют, что «право и неправо», то политика судит о том, что полезно или вредно. Естественное право рассуждает об отдельном человеке, политика - об обществе в целом. Естественные законы едины и всеобщи, гражданские законы различны вплоть до того, что по положительным законам разных народов «часто приходится тако, что один за доброту, другой за зло почитает» [16, С. 153].

Много внимания Татищев уделял обоснованию сословной структуры, положению основных классов-сословий феодальной России. Для Татищева сословное деление обусловлено исторически сложившимся разделением труда, предопределившим правовое положение каждого из сословий.

Возникновение дворянства Татищев описывает следующим образом: когда-то весь народ был обязан оборонять и защищать государство; затем, когда «гражданство, купечество и земледельство» были признаны нужными и полезными государству, «тогда оных в покое оставя, определили особных людей к обороне и защищению государства». Оправдание привилегий дворянства - в государственной службе: «Шляхетство в государствах почитается за природное войско, которых должность от самого возраста до старости государю и государству, не щадя здоровья и живота своего, служить». Татищев - сторонник сохранения порядка (табель о рангах), при котором дворянство пополняется заслуженными выходцами из других сословий: «Чтобы всякий солдат о том мыслил и прилежал, чтоб в обер- и штаб-офицеры дослужиться» [16, С. 156].

Главными показателями государственной мощи Татищев считал «многолюдство и богатство», «а богатству корень - купечество и рукоделие». Купечество должно быть поставлено в государстве на почетное место: оно подобно сердцу в человеческом теле. «Когда купечество богато, то все государство богато, сильно и почтенно». Торговля умножается, писал Татищев, «наипаче через вольность купечества». Но это суждение Татищева ориентировано более на страны Запада; в России он считал необходимым и полезным административное вмешательство в промышленность и торговлю, государственный контроль за качеством товаров, жесткую регламентацию предпринимательской деятельности [30, С. 214].

Теоретическим камнем преткновения для Татищева явилось крепостничество. Рабство или невольничество (третий вид узды неволи) Татищев признавал противоестественным, противоречащим природе человека, естественному праву защищаться и обороняться от насильственного порабощения. «Раб, самим ли его господином покоренный или от покорившего наследством и куплею полученный, имеет право от онаго насилия или покорения искать свободы, как только может способ тому улучить» [29, С. 187].

Введение крепостного права было ошибкой Бориса Годунова, считал Татищев. «До царства Борисова в Русии крестьянство было все вольное, но он слуг, холопей и крестьян сделал крепостными». Это нарушение древних обычаев вызвало большие смуты - сначала взволновались крестьяне, а затем, когда цари попытались вернуть крестьянам свободу, возмутились дворяне.

«Вольность крестьян и холопов… во всех европейских государствах узаконена, - писал Татищев, - и многую в себе государствам пользу заключает». Она была бы полезна и в России - крестьяне не разорялись бы «беспутными отчинниками», не было бы побегов, тяжб, ябед, судов, коварств, государство имело бы больше «добрых, верных и способных служителей».

Осудив крепостное право в теории, в истории и отчасти на практике, Татищев выдвинул против его отмены ряд доводов. Он утверждал, что освобождение крестьян породило бы «смятение, распри, коварства и обиды» и потому опасно, «дабы ища в том пользы, большего вреда не принести». Кроме того, вольность крестьянства, писал Татищев, «с нашею формою правления монаршего не согласует(ся), и вкоренившийся обычай неволи переменить небезопасно» [29, С. 188].

Татищев был первым из тех просвещенных российских дворян, которые понимали несоответствие крепостного права и гуманизму, и сколько-нибудь рациональному способу ведения хозяйства, но не желали расстаться с десятками, сотнями, тысячами крепостных и потому печалились бесхозяйственностью «беспутных отчинников», романтически всхлипывали о «жестокосердии» злых помещиков, дерзко рассуждали о противоречиях законов гражданских естественным, природным законам и находили утешение лишь в убеждении, что без опеки и руководства просвещенного и мудрого помещика ленивый и невежественный мужик неизбежно погибнет: «Была бы ему, - писал Татищев, - воля гибелью».

Практически отношение Татищева как идеолога дворянства к крепостному праву наиболее ярко выражено в его «Кратких экономических до деревни следующих записках» (1742 г.). Это нечто вроде инструкции, адресованной помещикам, с практическими рекомендациями по ведению сельского хозяйства и ремесел в деревнях. «Записки» Татищева предусматривают неустанный и тотальный надзор помещика, приказчиков, старост над крестьянином, строгие меры внеэкономического принуждения крестьян. Подробно расписано, что, когда и как солить, вялить, сушить, заготовлять впрок; как сеять, как хранить, сколько скота и птицы должен иметь каждый двор. Помещики должны следить и за тем, как крестьяне работают на себя, «принуждать крестьян» делать свою работу, а то они, пояснял Татищев, «от лености в великую нищету приходят, а после приносят на судьбу жалобу». Летом заставлять работать ночью: «А в сие жаркое время (суток) отнюдь не работать, ибо как людям, так и лошадям оное весьма вредно». Помещик должен зимой проверять, как крестьяне занимаются ремеслом, «понеже от праздности крестьяне не токмо в болезнь приходят, но и вовсе умирают, спят довольно, едят много, а не имеют моциону». «Под жестоким наказанием» запрещались драки, кумовство, продажа излишка продуктов вне деревни без разрешения помещика. В каждом селе должны быть построены богадельни, бани, школы, тюрьмы. В школах принудительно обучаются грамоте дети от 5 до 10 лет, «чрез что оные придут в познание закона», с 10 до 15 лет подростки обучаются ремеслам, чтобы не сидели без дела зимой.

Таким образом, Татищев разделял убеждение своего века о всесилии просвещения, законов, разумного правительства. Он порицал как «махиавелические плевелы» рассуждения, что непросвещенным народом легче управлять, чем просвещенным; именно темнота, невежество народа создают распри и возмущения. Исходя из мысли, что народ недостаточно просвещен, Татищев и предлагал определить законами, инструкциями, предписаниями все, что представляет интерес для государства. Жесткая регламентация труда и быта крепостных сверх того должна была компенсировать внеэкономическим принуждением отсутствие стимулов к труду. Строгий режим предпринимательской деятельности, государственный контроль за качеством продукции были направлены против мошеннических проделок предпринимателей и торговцев.

Татищев неоднократно выступал за обновление законодательства, за тщательную подготовку проектов законов - «лучше оное прежде издания рассматривать, нежели издав, переменять, что с честию монарха не согласует» [2, С. 37].

Анализ работ Татищева показывает, что по его мнению закон во главе с монархом должен соответствовать таким требованиям:

1) изложение содержания закона языком, «которым большая часть общенародия говорит и суще самым просторечием», «чтобы никаких иноязычных слов не было»; «всякий закон что короче, то внятнее» [29, С. 162];

2) выполнимость законов; требование включает и недопустимость чрезмерных угроз наказаниями: «неумеренные казни разрушают тем закон, что от сожаления принуждены будут наказание уменьшать» [29, С. 173];

3) согласованность законов, непротиворечивость законодательства;

4) своевременное и широкое объявление закона, «ибо кто, не зная закона, преступит, тот по закону оному осужден быть не может» [29, С. 174];

5) сохранение обычаев древних, если они не противоречат общей пользе.

2.2 Политико-правовая идеология купечества: И.Т. Посошков

Развитие промышленности, ремесла и торговли, ускоренное реформами Петра, привело к росту числа и влияния промышленников и купцов. Одним из первых идеологов этого класса был Иван Тихонович Посошков (1652, 1653 или 1665-1726 гг.). Посошков занимался предпринимательством и торговлей. Он написал несколько произведений, в том числе «Книгу о скудости и богатстве» (1724 г.), в которой излагается программа действия абсолютизма, какой ее хотело видеть купечество. Все надежды Посошков возлагает на царя, держась традиционно-теологического обоснования царской власти: «Мы же монарха своего почитаем яко бога». «Яко бог всем своим светом владеет, так и царь в своей державе имеет власть» [23, С. 91].

Посошков - сторонник тотальной государственной регламентации производства, труда, многих сторон быта для увеличения общественного богатства. Чтобы истребить неправду, «водрузить любовь и беспечное житие народное», царь указами должен заставить всех работать, «жить бережно и ничего напрасно не тратить» [23, С. 94].

Много внимания Посошков уделял положению сословий и политике государства по отношению к каждому из них. В духе эпохи петровских реформ сословное деление общества он объяснял разделением труда, причем на государство возлагается задача заставить каждое сословие работать в отведенной ему сфере.

Посошков не выражает сомнений в необходимости дворянства и его привилегий, но делает упор более на обязанности, чем на права. Если, писал Посошков, дворянин «в доме своем живет и крестьянами владеет, а великому государю никакой службы не показал, то у таких бы (помещиков) людей отнимать и отдавать тем, которые его царскому величеству служат» [23, С. 101].

Посошков понимал, что крестьянство - основной производительный класс России: «Крестьянское богатство - богатство царственное, а нищета крестьянская - оскудение царственное» [23, С. 102]. Посошкова тревожит тяжелое положение крестьян, обремененных массой повинностей помещику и государству, беззащитных перед произволом дворянства и чиновников, нищих, безграмотных, лишенных каких-либо стимулов к труду.

Но Посошков вовсе не противник крепостного права; напротив, он за его расширение. Печалясь о нищете крестьянства. Посошков писал: «Крестьянское житие скудостно ни от чего иного, только от их лености, а потом от неосмотрительности правителей и от помещичьего насилия и от их небрежения». Посошков предлагал обязать помещиков неусыпно следить за тем, чтобы крестьяне работали все дни недели, кроме праздничных, - на помещика ли, на себя ли, - лишь бы не «лежебочили», а своим трудом умножали богатство; в тех же целях рекомендовалось применять строгие наказания, ввести паспортную систему для пресечения побегов [37, С. 211].

Наряду с этим Посошков предлагал меры для защиты крестьянского хозяйства от разорения помещиками, от произвольных поборов, подрывающих всякие стимулы крестьян к труду. Обращая особое внимание на положение помещичьих крестьян, Посошков с тревогой писал, что помещики забирают у крестьян все, что те производят, «и тем излишеством крестьянство в нищету пригоняют, и который крестьянин станет мало посытее быть, то на него и подати прибавят» - «и тако творя, царство пустошат, потому так их обирают, что у иного и козы не оставляют» [37, С. 213].

Для защиты хозяйства от окончательного разорения Посошков считал необходимым ограничить царским указом крестьянские повинности (оброк, барщину) в пользу помещика и государственной казны. Размер крестьянских повинностей должен определить специально для того созванный съезд дворян, а после этого утвердить царь. Посошков не брался предопределять этот размер. Он должен быть таким, «чтобы крестьянству было не тягостно»; главное в том, чтобы помещик не имел права требовать сверх положенного. Право царя издать указ о крестьянских повинностях Посошков обосновывает тем, что «царю паче помещиков надлежит крестьянство беречь, понеже помещики владеют ими временно, а царю они всегда вековые» [37, 213].

Большое внимание Посошков уделял положению купечества. «Торг дело великое!…Купечеством всякое царство богатится, а без купечества никакое не только великое, но и малое царство стоять не может. Купечество и воинству товарищ. Воинство воюет, а купечество помогает… Как душа без тела не может быть, так и воинство без купечества пробыть не может… Царство воинством расширяется, а купечеством украшается».

В духе политики полицейского государства Посошков призывает царскими указами регламентировать порядок торговли, занятия промышленностью и ремеслами, определять цены на товары, стоимость самих денег, строго контролировать соблюдение царских указов. Купечество должно стать единственным торговым и промышленным сословием. Посошков - за «торг свободный», но свобода торговли им понимается очень своеобразно: не как свобода конкуренции, а как свобода от конкуренции со стороны иностранных купцов, а также всех других сословий. Торговля должна быть запрещена всем, кто не принадлежит к купечеству. Своеобразие взглядов Посошкова и в том, что обеспечение предприятий рабочей силой мыслилось им на основе крепостнической системы - он за сохранение прав купечества владеть крепостными, за насильственное приобщение к труду здоровых нищих, за использование на заводах и фабриках труда крепостных в зимнее время.

Возлагая все надежды на царскую власть, Посошков был далек от мысли о всесилии царских указов: «Сколько новых статей издано, а немного в них действа, ибо всех их древностная неправда одолевает». Довольно резко порицая «обветшавшие и искаженные неправыми судьями древние уставы», Посошков предлагал «сочинить правосудную книгу с подлинным рассуждением на всякие дела».

Для этого предлагалось следующее. Подготовку проекта Уложения нужно поручить собранию представителей всех сословий и чинов (по 2 - 3 от каждого), в том числе «не худо бы выбрать из крестьян, кои в старостах и сотских бывали б и во всяких нуждах перебывали, и в разуме сильнее». В проекте должны быть собраны и согласованы положения старых и новых указов. По категориям дел, не предусмотренным ни старыми, ни новыми указами, должна быть учтена практика решения таких дел. Предлагалось использовать иноземные уставы, взяв те статьи, которые «будут к нашему правлению пригодны».

Подготовленный проект следует передать на обсуждение всех сословий: «Всем народом освидетельствовать самым вольным голосом, а не под принуждением». Предоставление каждому возможности свободно высказаться, пока книга не завершена, - предпосылка высокого авторитета будущего Уложения: «Того ради и дана свободность, дабы потом не жаловались на сочинителей той новосочиненной книги, для того и надлежит вольным голосом освидетельствовать» [23, С. 182].

Предлагаемый порядок принятия нового Уложения, по мнению Посошкова, никак и ничем не ограничивает царской власти; как царь решит, так оно и будет; проверка проекта «многонародным советом» имеет целью лишь устранение ошибок, пробелов, более совершенное воплощение «правды»; правовую силу Уложению придаст лишь царское утверждение.

Наряду с проблемой беспредельности права Посошкова тревожит проблема обеспеченности его исполнения системой гарантий. Первостепенное значение Посошков придавал не только совершенствованию содержания права, но и созданию прочного правопорядка, хотя бы и на феодально-правовой основе. Так, размер крестьянских повинностей предлагалось определить съездом дворян, решение которого будет утверждено соответствующим указом царя. Главное, по Посошкову, в том, чтобы этот указ реально исполнялся; для этого предлагалось контроль за соблюдением указа помещиком возложить на суды. Крестьянин, донесший суду, что помещик требует и берет сверх положенного указом, получает волю и 50 руб.; за недонесение о нарушении помещиком указа крестьянин будет наказан кнутом; у помещиков, уличенных в нарушении указа, отбираются крестьяне и земли: «На то смотря, и самый ядовитый помещик сократит себя, и крестьян разорять не станет».

Важное место в системе обеспечения правопорядка должен занять суд. Одной из причин отсталости страны Посошков называл «закоренелую древнюю неправду», неправосудие, волокиту, взяточничество. Для наведения порядка в правосудии он предлагает уличенного во взятке судью или чиновника на первый раз подвергать штрафу, на второй раз - «за рубль по двести рублев, наказание на козле; а за третью вину либо смерть, либо в вечную работу к рудокопным делам» [37, С. 314].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6