Билеты по истории русского искусства XII-XVII вв

памяти. В XVI веке личное письмо совершенно невыразительно (или практически

отсутствует, как мы видели в иконе "Петр и Феврония"). Лик перестает быть

смысловым центром иконы.

19. Монументальная живопись Новгорода.

Самым ранним памятником новгородской монументальной живописи является

совершенно уникальный по своему стилю фрагмент росписи, сохранившийся в

южной

галерее собора св. Софии в Новгороде. Этот собор был построен между 1045 и

1050

годами и оставался нерасписанным до 1108 года. По-видимому, до этого

времени ин-

терьер украшали лишь отдельные изображения святых, размещенные на столбах и

выполнявшие роль своеобразных монументальных икон. К их числу и относится

фрагмент южной галереи, на котором представлены свв. Константин и Елена в

рост. В лицах отсутствует малейший намек на моделировку. Изящные,

графически точные линии проведены уверенной опытной рукой, искушенной во

всех тонкостях каллиграфии. Светлые, нежные краски (преобладают воздушные

голубые, белоснежные и розовато-оранжевые цвета) подкупают своей

прозрачностью и какой-то особой легкостью. Стиль фрагмента настолько

своеобразен, что ему трудно найти сколько-нибудь близкую аналогию среди

памятников восточно-христианской и византийской живописи.

От росписи 1108 года, когда, по свидетельству I Новгородской летописи,

начали

украшать фресками Софийский собор, дошли только семь фигур пророков в

барабане, фигуры свв. Анатолия, Карпа, Поликарпа Смирнского и патриарха

константинопольского Германа в световых проемах над проходами из главной

апсиды в боковые и найденные под новым полом незначительные фрагменты

фресок, сбитых со стен при варварской реставрации 1893 года. По отчетам об

этой реставрации можно составить представление об общей системе росписи. В

апсиде были изображены Богоматерь-Оранта, евхаристия и святительский чин,

по сторонам от триумфальной арки — благовещение, на арках — погрудные

фигуры святых в медальонах,

на сводах — евангельские сцены, на стенах — фигуры и полуфигуры святых в

прямоугольных обрамлениях. Если присовокупить сюда еще Пантократора в

куполе, окруженного четырьмя архангелами, то мы получим иконографическую

систему, весьма близкую к киевским храмам.

Если бы не свидетельство I Новгородской летописи и не палеография надписей,

указывающая на XII столетие, фрески барабана Софии Новгородской легко можно

было бы принять за произведение XI века, настолько они еще связаны с

ранними традициями. Во всяком случае, эти росписи дают известные основания

к тому, чтобы подвергнуть сомнению позднее и мало достоверное свидетельство

III Новгородской летописи, выводящей расписывавших Софию Новгородскую

«иконных писцев из Царяграда». Два других памятника новгородской

монументальной живописи раннего XII века —росписи Николо-Дворищенского

собора и собора Антониева монастыря — говорят о том, что в это время в

Новгороде наблюдалось большое разнообразие стилистических направлений.

Возможно, это было связано с деятельностью различных артелей живописцев,

часть из которых могла быть и пришлой.

Фрагменты фресок княжеского дворцового Николо-Дворищенского собора,

возведенного в 1113 году, относятся ко второму десятилетию XII века. Они

были открыты в юго-западной части подцерковья (остатки монументальной

композиции «Страшный суд» и редко встречающейся сцены «Иов на гноище») и в

центральной апсиде (нижние части трех фигур святителей). Стройная

пропорциональная фигура жены Иова, с тонким, строгим лицом (илл. 180)

восходит к киевским традициям. Вполне возможно, что это работа заезжего

киевского мастера, либо прошедшего киевскую выучку новгородского художника.

Из иной школы вышли росписи собора Рождества Богородицы Антониева

монастыря, исполненные, согласно свидетельству I Новгородской летописи, в

1125 году. В алтаре и башне собора было расчищено между 1923 и 1971 годами

довольно много фресок: фигуры и головы святых, медальоны с полуфигурами

святителей, остатки «Сретения» в жертвеннике, две сцены из житийного цикла

Иоанна Крестителя в диаконике («Обретение главы Иоанна Крестителя» и

«Поднесение главы Иоанна Крестителя Иродиаде»), фрагменты «Поклонения

волхвов» и «Успения» на стенах. Фрески повреждены насечками, сделанными для

того, чтобы лучше

держался новый грунт, по которому были написаны новые фрески, долгое время

закрывавшие старые росписи. Массивные головы с крупными мясистыми чертами

лица выделяются своим не чисто византийским типом. Лица очерчены

энергичными красновато-коричневыми линиями, поверх охряного тона карнации

положены зеленые притенения и румянец, от времени потемневший и потому

резко выступающий в виде темных пятен. Фактура широкая. Графическая

стилизация светов, столь характерная для памятников XII века, почти

отсутствует, намеки на нее имеются лишь в одном изображении — бородатого

старца в центральной апсиде. К росписям первой половины XII века примыкают

недавно расчищенные фрески башни Георгиевского собора Юрьева монастыря

(фигуры святителей, великомученика Георгия и поясное изображение Одигитрии

между окнами барабана). Эти сильно попорченные фрески вряд ли относятся ко

времени постройки собора (1119), но

они были выполнены не позднее середины XII века. В волевых, мужественных

лицах

с крупными чертами уже так много новгородского, что это не оставляет

сомнений в принадлежности фресок местным мастерам. Среди чистых красок

преобладают золотисто-желтые, зеленые и голубые цвета, волосы стариков

имеют голубоватый оттенок.

Новгородские фрески первой половины XII века лишены стилистического

единства. По-видимому, в это время в Новгороде работали различные артели

живописцев, часть которых могла быть приглашена из других городов. Если

исходить из фрагментов росписи княжеского Николо-Дворищенского собора, то

можно предполагать, что княжеский двор ориентировался на блестящее

искусство Киева. Фрески световых проемов собора св. Софии, а также собора

Рождества Богородицы Антониева монастыря выполняли другие художники,

связанные с более архаическими традициями (в частности, с романскими).

Параллельно начала складываться и своя местная школа живописи (фрагмент XI

века в южной галерее собора св. Софии, росписи башни Георгиевского собора),

которая стала играть господствующую роль

со второй половины XII века. Весьма показательно, что во всех перечисленных

выше

памятниках, в отличие от памятников Киева и Владимира, уже не встречаются

греческие надписи.

Среди новгородских росписей конца XII века самыми ранними являются фрески

церкви Успения (теперь Благовещения) у деревни Аркажи (в трех километрах к

югу от Новгорода). Так как церковь была освящена новгородским архиепископом

Гавриилом 4 июня 1189 года134, то около этого времени были исполнены и

украшающие ее фрески. Долгое время они были скрыты под сплошной побелкой и

записями, пока их не начали раскрывать в 1930 году. Эта работа была

продолжена в 1966—1969 годах. В диаконике представлены сцены из жизни

Иоанна Крестителя и фигуры святых, в жертвеннике — восходящий к

апокрифическим источникам богородичный цикл, в арках, ведущих из средней

апсиды в боковые, — изображения святых и святых воинов, в центральной

апсиде — фигуры святителей, фигура архидиакона; в конхе размещена необычная

для византийских росписей композиция — Христос во славе посреди

приближающихся к нему с обеих сторон святителей, которые держат развернутые

свитки. Эта композиция восходит к романским источникам. Среди новгородских

фресок XII века аркажские обнаруживают наибольшее сходство с романскими

памятниками. Все фрески написаны в той широкой и смелой манере, которую так

любили новгородцы.

К концу XII века относится и открытая в 1948 году фреска на стене

Мартирьевской паперти собора св. Софии в Новгороде (илл. 239, 240). Эту

фреску с изображением поясного Деисуса Ю. Н. Дмитриев был склонен относить

к 1144 году, когда епископ Нифонт приказал расписать притворы Софийского

собора. Но данная фреска имеет самостоятельное значение, поскольку она

связана со стоявшей под ней гробницей и поскольку ее появление определялось

заупокойным культом. Поэтому ее и нельзя рассматривать в качестве простой

составной части росписи всей Мартириевской паперти. Она была, несомненно,

сделана по специальному заказу

захороненного здесь лица либо его ближайших родственников, как это обычно

практиковалось в средние века.

Одной из самых тяжелых утрат во время второй мировой войны была гибель

храма Спаса на Нередице близ Новгорода. Его роспись, исполненная в 1199

году, принадлежала к числу наилучшим образом сохранившихся средневековых

фресковых ансамблей во всей Европе. Но фрески Нередицы поражали не только

своей превосходной сохранностью, а и редкостной полнотой в подборе сюжетов,

дававших в совокупности почти исчерпывающее представление о системе

церковной росписи XII века.

Фрески Нередицы отличаются большой монументальностью. Фигуры даны в

застылых, фронтальных позах. Если они двигаются, то у них тяжелая поступь;

если они стоят, то кажутся прикованными к месту. Композиции распадаются на

отдельные, замкнутые звенья (обычно они строятся на основе точного

соответствия частей, причем художники всячески избегают перекрещиваний и

перерезываний). Изображения стелются вдоль стены, подчиняясь ее

торжественному мерному ритму. Благодаря тому что действующие персонажи

почти

всегда обращены лицом к зрителю, все евангельские сцены развертываются в за-

медленном темпе, приобретая вневременный характер. Тяжелые фигуры с

большими

головами и крупными конечностями еще более усиливают монументальность этого

искусства — торжественного и величавого, мужественного и волевого. В

Нередице фрески шли почти от пола и покрывали все стены и своды,

располагаясь друг над другом регистрами. Но компоновка фресок в пределах

каждого регистра очень свободна. В них нет никакой симметрии. Среди красок

преобладают желтые, голубовато-синие, красно-коричневые, белые и зеленые

цвета, образующие напряженную и несколько пеструю колористическую гамму.

Пожалуй, наиболее интересной частью нередицкой росписи была композиция

«Страшный суд», размещенная под хорами на западной стене и на примыкающих к

ней стенах южного и северного нефов. Помимо обычных элементов, эта сцена

включала в себя и ряд не часто встречающихся фигур и эпизодов. Мы видим

здесь «ад» в образе Сатаны, восседающего на звере и держащего в руках Иуду;

апокалипсическую блудницу, которая едет на чудовищном звере, грызущем

человека; отдающее мертвецов «море», персонифицированное плывущей на

драконе женщиной с сосудом в руках и в венце; отдающую мертвецов «землю»,

олицетворенную едущей на фантастическом звере женщиной; различные адские

мучения, которые изображены в виде темноокрашенных квадратов с головами и

надписями: «Тьма кромешная», «Смола», «Иней», «Скрьжату зубом», «Мраз» и

др.

Самым ранним памятником новгородской монументальной живописи XIV столетия

были фрески церкви Архангела Михаила, погибшие во время второй мировой

войны.

Сама церковь, являвшаяся собором Сковородского монастыря, была воздвигнута

архиепископом Моисеем в 1355 году. Ее роспись возникла позднее — около 1360

года,

когда архиепископ Моисей, предчувствуя близкую кончину, удалился в

Сковородский

монастырь, где умер и был погребен архиепископом Алексеем 25 января 1362

года.

70-х годах XIV пека в Новгороде появился выдающийся живописец — приехавший

из Константинополя Феофан Грек. Единственная из сохранившихся на русской

почве монументальных работ Феофана — фрески церкви Спаса Преображения на

Ильине улице в Новгороде. Эта церковь была построена в 1374 году и

расписана лишь четыре года спустя «по велению» боярина Василия Даниловича и

жителей Ильиной улицы. Роспись церкви Спаса дошла до нас в сравнительно

хорошем, но, к сожалению, фрагментарном виде. В апсиде уцелели обрывки

святительского чина и «Евхаристии», на южном алтарном столбе — часть фигуры

Богоматери из сцены «Благовещения», на сводах и примыкающих стенах —

фрагменты евангельских сцен («Крещение», «Рождество Христово», «Сретение»,

«Проповедь Христа апостолам»), на восточной стене—«Сошествие во ад», на

стенах и арках — полустершиеся остатки фигур и полуфигур святых, в куполе—

Пантократор, четыре архангела и четыре серафима, в простенках барабана —

праотцы Адам, Авель, Ной, Сиф, Мельхиседек, Енох, пророк Илья и Иоанн

Предтеча. Самые значительные и лучше всего сохранившиеся фрески украшают

северо-западную угловую камеру на хорах (в одной рукописи XVI века она

именуется Троицким приделом).

22. Древнерусское военное зодчество.

На всей территории древней Руси в XI в. наиболее распространенным типом

укреплений оставались по-прежнему поселения, подчиненные рельефу местности,

т. е. укрепления островные и мысовые. В Полоцкой и Смоленской землях, где

было много болот, часто использовали для этой цели, как и раньше, болотные

островки. В Новгородско-Псковской земле тот же оборонительный прием

применяли несколько иначе: здесь укрепленные поселения нередко ставили на

отдельных холмах. Однако во всех районах Руси чаще всего употребляли не

островной, а полуостровной, т. е. мысовой, прием расположения укреплений.

Удобные, хорошо защищенные природой мысы при слиянии рек, ручьев, оврагов

можно было найти в любых географических условиях, чем и объясняется их

широчайшее применение. Иногда строили еще мысовые укрепления, где вал, как

это было до Х в., шел с одной только напольной стороны, со стороны рва,

однако вал теперь сооружали гораздо более мощный и высокий. Большей же

частью как в островных, так и в мысовых укреплениях XI в. вал окружал

поселение по всему периметру. В Киевской земле очень типичным примером

может служить городище Старые Безрадичи — остатки древнего городка Тумашь,

а на Волыни — детинец (центральная часть города) городища Листвин в районе

г. Дубно.

Однако не все памятники крепостного строительства XI в. были полностью

подчинены конфигурации рельефа. Уже в конце Х — начале XI в. в

западнорусских землях появились укрепления с геометрически правильной

схемой — круглые в плане. Иногда они располагались на естественных

всхолмлениях и тогда были близки к укреплениям островного типа. Встречаются

такие круглые крепости и на равнине, где валы и рвы имели особое значение.

Наиболее своеобразный тип укреплений этого времени представлен некоторыми

памятниками Волыни. Это городища, близкие по форме к квадрату с несколько

скругленными углами и сторонами. Обычно две, а иногда даже три стороны их

прямолинейны, а четвертая (или две стороны) — округла. Расположены эти

городища на плоской, большей частью заболоченной местности. Наиболее

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16