Структурно-семантический аспект эмотивной компетенции автора 
ie Erbsuende / das Heilige und Edle; diese wilde, schluchzende Sehnsucht nach Reinheit, Guete, Tugend;dieser Trieb nach dem Schoenen und Adligen; alle hohen Triebe in sich haben; / und alle boesen Triebe in sich haben und leiden und verzweifeln muessen;Wenige, Seltene, Auserwaehlte / kein Auserwaehlter; als eine unglueckliche und komische Figur.Что касается построения 1 части абзаца, то здесь проявляется одна из частых закономерностей в организации текста. В начале абзаца дается “модально-оценочная рамка факта” (Гак, 1997: 552) - эмоциональная оценка мальчиком жизни, которая в восприятии героя приобретает безнадежный пресный привкус (das Leben schmeckte hoffnungslos fade): эта проклятая и противная, лживая и отвратительная жизнь (verdammt und widerwaertig, verlogen und ekelhaft), потому что взрослые считают себя полубогами (Halbgoetter), мир - совершенным (vollkommen), зато “нас”, детей, отбросами и подонками (Auswurf und Abschaum). Фрагмент начинается с описания ситуации в общей форме (гипероним) - “Verdammt und widerwaertig war dies Leben, verlogen und ekelhaft war es”, затем способ описания конкретизируется, в заключение - снова более обобщенное описание (отношения включения, в которых перемежается расширенное обозначение с конкретным - Гак, 1997: 549) - “Immer wieder fiel man mitten aus den trotzigsten und adligsten Entschluessen und Geloebnissen ploetzlich unentrinnbar in Suende und Lumperei, in Alltag und Gewoehnlichkeiten zurueck!“В следующих предложениях называется перечень причин, вызвавших столь отрицательную эмоциональную оценку мальчика (интеллектуальная оценка существующего положения вещей, 2-я фаза сценария эмоций) - Streben und Ehrgeiz; redliche und leidenschaftliche Anlaufe zum Guten, sei es nun zum Lernen der griechischen Unregelmaessigen oder zum Reinhalten seiner Kleider, zum Gehorsam gegen die Eltern oder zum schweigenden, heldenhaften Ertragen aller Schmerzen und Demuetigungen; sich Gott zu widmen und den idealen, reinen, edlen Pfad zur Hoehe zu gehen, Tugend zu ueben, Boeses stillschweigend zu dulden, anderen zu helfen - все самые упрямые и благородные решения и обеты детей (die trotzigsten und adligsten Entschluesse und Geloebnisse) оказываются непродолжительной легкомысленной попыткой (ein Anlauf, ein Versuch und kurzer Flatterflug) и неизбежным падением в грех и подлость, в повседневность и обыденность (in Suende und Lumperei, in Alltag und Gewoehnlichkeiten ).Собственно эмоция, состояние души героя (3-я фаза сценария эмоций) актуализируется на протяжении всего абзаца. Что касается 4-ой фазы, то из анализа контекста становится очевидным желание мальчика пресечь существование причины, которая вызывает эмоцию, стремление осуществить благие намерения. Лексико-семантическое противопоставление между благими намерениями и невозможностью их осуществления выражается в целом каскаде риторических вопросов:(2) Warum war es so, dass man die Schoenheit und Richtigkeit guter Vorsaetze so wohl und tief erkannte und im Herzen fuehlte, wenn doch bestaendig und immerzu das ganze Leben (die Erwachsenen einbegriffen) nach Gewoenlichkeit stank und ueberall darauf eingerichtet war, das Schaebige und Gemeine triumphieren zu lassen? Wie konnte es sein, dass man morgens im Bett auf den Knien oder nachts vor angezuendeten Kerzen sich mit heiligem Schwur dem Guten und Lichten verbuendete, Gott anrief und jedem Laster fuer immer Fehde ansagte - und dass man dann, vielleicht bloss ein paar Stunden spaeter, an diesem selben heiligen Schwur und Vorsatz den elendesten Verrat ueben konnte, sei es auch nur durch das Einstimmen in ein verfuehrerisches Gelaechter, durch das Gehoer, das man einem dummen Schulbubenwitze lieh? Warum war das so? Ging es andern anders? Waren die Helden, die Roemer und Griechen, die Ritter, die ersten Christen - waren diese alle andere Menschen gewesen als ich, besser, vollkommener, ohne schlechte Triebe, ausgestattet mit irgendeinem Organ, das mir fehlte, das sie hinderte, immer wieder aus dem Himmel in den Alltag, aus dem Erhabenen ins Unzulaengliche und Elende zurueckzufallen? War die Erbsuende jenen Helden und Heiligen unbekannt? War das Heilige und Edle nur Wenigen, Seltenen, Auserwaehlten moeglich? Aber warum war mir, wenn ich nun also kein Auserwaehlter war, dennoch dieser Trieb nach dem Schoenen und Adligen eingeboren, diese wilde, schluchzende Sehnsucht nach Reinheit, Guete, Tugend? War das nicht zum Hohn? Gab es das in Gottes Welt, dass ein Mensch, ein Knabe gleichzeitig alle hohen und alle boesen Triebe in sich hatte und leiden und verzweifeln musste, nur so als eine unglueckliche und komische Figur, zum Vergnuegen des zuschauenden Gottes? Gab es das? Und war dann nicht - ja war dann nicht die ganze Welt ein Teufelsspott, gerade wert, sie anzuspucken?! War dann nicht Gott ein Scheusal, ein Wahnsinniger, ein dummer, widerlicher Hanswurst? - Ach, und waehrend ich mit einem Beigeschmack von Empoererwollust diese Gedanken dachte, strafte mich schon mein banges Herz durch Zittern fuer die Blasphemie! (Kinderseele, III: 340).К эмоциям, возникающим у героя в связи с таким положением дел, относятся следующие косвенно выраженные или прямо обозначенные автором эмоции страсти (sich gluehend erheben), печали (Betruebendes), стыда (Beschaemendes), упрямства (trotzig), отвращения (das ganze Leben (die Erwachsenen einbegriffen) nach Gewoenlichkeit stank), недоумения (сквозит в целой серии риторических вопросов, например Wie konnte es sein...? Warum war das so? Ging es andern anders? и т.д.). Возрастание эмоционального настроя проявляется в метафорическом уподоблении эмоции тоски дикости, рыданию, всхлипыванию (diese wilde, schluchzende Sehnsucht) и в направленности чувств и эмоций мальчика на бога, первопричину всех жизненных противоречий, бога, с удовольствием наблюдавшим (zum Vergnuegen des zuschauenden Gottes) за несчастным и смешным мальчиком (als eine unglueckliche und komische Figur). Эмоциональную кульминацию отрывка, на наш взгляд, образует акт богохульства, оценки мира как насмешки дьявола (Teufelsspott), достойного того, чтобы на него плевать (anzuspucken), а бога - как чудовища, как сумасшедшего, глупого, противного паяца (ein Scheusal, ein Wahnsinniger, ein dummer, widerlicher Hanswurst).Как замечает в конце данного абзаца сам герой, все эти мысли были подуманы с привкусом наслаждения, вызванного негодованием (Beigeschmack von Empoererwollust), к которому подключилась дрожь (Zittern) - так наказывает его робкое сердце (banges Herz) за богохульство (die Blasphemie). 5-я фаза сценария эмоций (ее внешнее проявление) реализуется в физиологической реакции тела на эмоцию (дрожь сердца). Наслаждение, вызванное негодованием (Empoererwollust), - таким неологизмом обозначил Г.Гессе это сложное противоречивое чувство, которое в терминах современной эмотиологии можно квалифицировать как эмоцию нового качества, актуализируемую вследствие сочетания фоновых и тональных эмоций различной модальности, к тому же, судя по описанию, эмоцией высокой интенсивности (см. Ионова, 1998: 50).Кроме уже перечисленных нами эмотивных лексико-семантических средств, следует сказать об использовании междометий (o, ach), метафор. Например, следует отметить метафорическое наделение жизни - безнадежным вкусом, эмоции негодования - привкусом, дня - запахом (der Tag roch nach Montag); посвятить себя богу, осуществить благие намерения - значит избрать идеальную, чистую, благородную дорогу в жизни (den idealen, reinen, edlen Pfad zur Hoehe zu gehen), возвышенное в жизни уподобляется небу (Himmel), мир - насмешке дьявола (Teufelsspott) и т.д.Особое внимание хотим обратить на слово Elend (беда, бедствие, жалкое состояние, нищета) и его словоформы (elendesten, Elende): высокая частотность данного слова во многих эмоциональных контекстах указывает на его значимость в идиостиле Г.Гессе. Эмоциональную речь, вложенную Германом Гессе в уста мальчика, отличает разнообразно представленный эмотивный синтаксис, отличительной чертой которого можно считать обилие повторных номинаций, конкретизирующих приведенную в начале абзаца сентенцию о сути жизни (см. примеры, демонстрирующие противопоставление).О высокой плотности эмотивной ткани данного абзаца, включающего около трехсот знаменательных слов, свидетельствует лексика эмоций (20 слов), например: Boeses, ekelhaft; более 25 словарных и контекстуальных эмотивов (Teufelsspott, verdammt, widerwaertig, stank, das Schaebige, das Gemeine etc); 2 обозначения физиологических проявлений эмоций (Gelaechter, Zittern), 11 метафор, демонстрирующих нам индивидуальную языковую картину мира Г.Гессе.Отрывок изобилует разными видами повторов, усиливающих эмоциональность изложения, например, лексический повтор (die Erwachsenen, Gott, Tugend, Elendes, der Alltag, Herz, Gewoehnlichkeit), повтор конструкций, синтаксически построенных одинаково (Verdammt und widerwaertig war dies Leben, verlogen und ekelhaft war es; War die Erbsuende jenen Helden und Heiligen unbekannt? War das Heilige und Edle nur Wenigen, Seltenen, Auserwaehlten moeglich? и т.д.); анафорический повтор (Immer wieder, warum, waren, war, gab es das, war dann nicht и т.д.).Характерной чертой эмотивного синтаксиса является также обилие риторических вопросов (всего 13), сложных предложений, в которых присутствуют эмоциональные конструкции с препозицией предикатива (Verdammt und widerwaertig war dies Leben, verlogen und ekelhaft war es), встречаются перебои в синтаксической структуре фраз (...ja, immer und immer wieder erhob man sich, gluehend und fromm, um sich Gott zu widmen und den idealen, reinen, edlen Pfad zur Hoehe zu gehen, Tugend zu ueben, Boeses stillschweigend zu dulden, anderen zu helfen - ach, und immer und immer wieder blieb es ein Anlauf, ein Versuch und kurzer Flatterflug!).Следует отметить также использование Г.Гессе незавершенных сегментов конструкций, например: Diese Lehrer - ! (эмоциональность словосочетания усиливается благодаря присутствию указательного местоимения diese), усилительной частицы aber: ...wir Knaben aber nichts als Auswurf und Abschaum (отличительным признаком данной конструкции является также безглагольность). В предложении “Aber warum war mir, wenn ich nun also kein Auserwaehlter war, dennoch dieser Trieb nach dem Schoenen und Adligen eingeboren, diese wilde, schluchzende Sehnsucht nach Reinheit, Guete, Tugend?” содержится неполная рамочная конструкция. Эмоциональность речи в данном отрывке подтверждается наличием эмотивных знаков препинания. Как видно из анализа, целый набор стилистических приемов, маркирующих наличие эмоций: использование эмотивной лексики, метафор, композиционного приема противопоставления, эмотивного синтаксиса (стратегический подход, состоящий в комплексном использовании средств выражения эмоций (Дейк, 1989) или явление конвергенции (Арнольд, 1981; Шаховский, 1994)) участвует в единой эмотивной функции - выразить средствами языка эмоции персонажа.Для героя повести основным чувством (ein Grundgefuehl), к которому сводится в их мучительном противоречии (qualvoller Widerstreit) целый ряд переживаний, является страх (Angst) (более подробно о данном концепте см. параграф 3.1.3. главы 3).Мрачное удовлетворение (finster wohl) испытывает мальчик при мыслях о том, что после казни, явившись перед богом, вечным судьей, он не смирится. Все его преступления оттого, что он хотел рассердить бога и поиздеваться над ним (aergern und verhoehnen): “Ich habe totgeschlagen, ich habe Haueser angezuendet, weil es mir Spass machte, und weil ich dich verhoehnen und aergern wollte. Ja, denn ich hasse dich, ich spucke dir vor die Fuesse, Gott. Du hast mich gequaelt und geschunden, du hast Gesetze gegeben, die niemand halten kann, du hast die Erwachsenen angestiftet, uns Jungen das Leben zu versauen.” (Kinderseele, III: 348).Мальчик ненавидит бога (ich hasse dich, ich spucke), объясняя это тем, что бог его мучил и терзал (du hast mich gequaelt und geschunden - особенно эмоционально звучит geschunden, основным значением которого, кроме `мучить, терзать, угнетать', является `сдирать шкуру (кожу) (c животных)), издал законы, которые никто не может соблюдать, за то, что настроил взрослых испортить жизнь детям (das Leben versauen). Эмоциональность данного отрывка подчеркивает также синтаксис - разнообразные виды повторов: синтаксический (ich + das Verb im Praesens Indikativ; ich habe + Partizip II; Du hast + Partizip II), лексический (прямая номинация Gott и многочисленные косвенные - dich, dir, du).Обратим внимание на тот факт, что комплекс эмоций, выраженных в данном отрывке (прежде всего эмоции ненависти и презрения) выражаются повествовательными предложениями. Полагаем, что использование графического маркера эмоций - восклицательного знака - придало бы высказыванию большую эмоциональную достоверность. Прием противопоставления (светлое - темное), активно используемый Г.Гессе, проявляется и в восприятии мальчиком после совершения проступка окружающей среды.Die Gaerten und Wiesen lagen in heller Sonne / Alles sah jetzt schlimm und drohend aus, viel schlimmer als heut morgen;...wie alles Huebschе und Froehliche, was man sonst mit Freuden sah, / nun fremd und verzaubert war!Gewissensruhe / GewissensangstCам герой объясняет свое “темное” восприятие тем, что испытывает Gewissensangst (Angst, вызванный угрызениями совести).Обратим внимание на метафорическое уподобление эмоциональных состояний, описанных Г. Гессе в повести, вкусу (ich wusste, wie es schmeckt, wenn man in Gewissensangst durch die gewohnte Gegend laueft!), (Sonntagsgefuehl mit dem Geschmack einer Frucht); привкусу (привкус обязанности и скуки, сопровождающий свободный день: einen Beigeschmack von Pflicht und von Langeweile); запаху (es roch nach Strenge, nach Gesetz, nach Verantwortung, nach Vater und Gott); вдоху (об одиночестве, судьбе: atmete ich die Einsamkeit, das Schicksal; преследователям (о чудовищной тени отца и чувстве вины): lief meine Schuld und lief gross und ungeheuer der Schatten meines Vaters als Verfolger mit; параличу игры фантазии (meine Phantasiespiele gelaehmt); спору, борьбе чувств в переполненном сердце (Ehrfurcht und Auflehnung stritten in meinem beladenen Herzen); Метафорическое олицетворение концепта судьба (Das Schicksal vergass mich nicht, es war hinter mir her); ранее дорогое воспоминание жгло как огонь (eine Erinnerung... die einst lieb gewesen war und jetzt wie Feuer brannte), герой ощущает себя чудовищем (Ungeheuer), ярость может спасать (befreiende Wut), радость может быть свирепой (die grimmige Freude), упоение может убегать (der Rausch floh), терпение - быть вымученным (muehsame Geduld), желание - страстным (sehnlicher, verzehrender Wunsch), стыд - глубоким (tief beschaemt), чувство - грызущим (Ahnung, Vorgefuehl, nagendes Unbehagen), сердце - трепетать (mein Herz flatterte angstvoll), отец уподобляется - направляющей совести (das richtende Gewissen), гнев - огню (feuriger sein, heiss werden, см. также ниже).Конечным пунктом эмоционального конфликта выступают гнев (Zorn), ярость (Wut), злоба (das Boese). Накопившиеся в распалившемся и сердитом (heiss und boese; ich fuehlte mich aufgluehen und aufleben) мальчике эмоции и переживания - весь скопившийся страх и растерянность (Ratlosigkeit), все беспорядочное и темное в нем (alles Ungeordnete und Finstere in mir), презрение и ярость (verachten, an Wut und Verachtung empfinden), наслаждение (Wollust), полученное от ощущения своей правоты находят разрешение в светлом гневе (brach in hellen Zorn aus), в этой спасительной, желанной, облегчающей ярости (diese erlosende, willkommene, befreiende Wut), свирепой радости (grimmige Freude), направленных на друга Вебера, по отношению к которому герой чувствует свою правоту, воспринимает его как врага реального, а не живущего внутри мальчика.Обратим внимание на сочетаемость эмотивов с полярными оценочными знаками: grimmige Freude, grausende Lust (радость, смешанная с ужасом: с этим чувством герой раньше наблюдал драки), что встречается нечасто (Шаховский, 1987: 154) и, являя пример эмоции нового качества (Ионова, 1998: 51), может рассматриваться как стилистически маркированное средство.Наиболее драматические проявления переживаний героя рассказа, выражающиеся в направленности эмоций персонажа на какой-то определенный объект (мир взрослых, отца, темную часть дома, бога, в данном случае друга Вебера), являются опорными точками композиции, то есть точками наибольшего читательского напряжения (Есин, 1998: 151).Результатом эмоции гнева явилась так называемая “гневная агрессия” (см. Покровская, 1998), выразившаяся в яростной драке между друзьями и, бесспорно, представляющая собой эмоциональную кульминацию рассказа. Немало внимания Г.Гессе уделяет описанию физиологических симптомов гнева, часто сопровождаемых или выражаемых метафорой горения, огня (handgemein werden, unser Handel; in den Bauch und ins Gesicht einanderheben und mit den Schuhen gegeneinandertreten; feuriger sein, heiss werden, sich wuetend schlagen; im Hauen, Reissen und Treten, Ringen und Wuergen; mit einem verzweifelten Griff), а также характеризует гневную речь (im anschwellenden Wortwechsel, sich mit Worten anfeinden, beleidigen und vernichten; mit Worten, die immer gluehender, immer toerichter und boeser wurden;), бранной лексики, представленной прямыми номинациями (Hund, Sauhund, Schuft, Satan) либо косвенными в развернутой форме (wir empfahlen einander dem Galgen, wuenschten uns Messer, um sie einander in die Rippen zu jagen und darin umzudrehen, wir beschimpften einer des andern Namen, Herkunft und Vater; diese vulgaren, urtuemlichen Flueche und Schandworte herausschreien). Драка со всеми ее ударами, жестокостями и оскорблениями ( mit allen Hieben, allen Grausamkeiten, allen Beschimpfungen - так кратко характеризует сам герой процесс драки, отношения включения, по Гаку) закончена.И тем не менее плачущий окровавленный мальчик испытывает от драки счастье и упоение (Kampfrausch beglueckte mich; im vollen Kriegsrausch), а мир предстает ему прекрасным (herrlich). “Langsam floh der Rausch, langsam hoerte das Fluegelbrausen und Donnern auf, und Wirklichkeit drang stueckweise vor meine Sinne, zuerst nur vor die Augen. Da der Brunnen. Die Bruecke. Blut an meiner Hand, zerrissene Kleider, herabgerutschte Struempfe, ein Schmerz im Knie, einer im Auge, keine Muetze mehr da - alles kam nach und nach, wurde Wirklichkeit und sprach zu mir.” Динамичный аспект эмоциональной разговорной речи в данном отрывке проявляется в “монтажных фразах”, представляющих прерывность восприятия героем окружающей среды.Иначе описывает Г.Гессе гнев отца при возвращении мальчика домой (Mein Vater schwieg und beherrschte sich; Ich fuehlte, wie zornig er war): о гневе свидетельствуют молчаливость и с трудом сдерживаемое спокойствие. Так же спокоен и холоден (ruhig und kuehl), несмотря на сильную рассерженность (sehr boese), страдания и разочарование (er litt und war enttauescht) оставался отец, узнав о краже, хотя, судя по описанию лица, дается это мучительно (er machte ein nervoeses Gesicht voll muehsamer Geduld).Эмоции, испытываемые мальчиком по возвращении домой, также имеют в качестве первопричины совершенную мальчиком кражу (ich war Verbrecher; Dieb). Это глубокий стыд (tief beschaemt; Schandtat), нечистая совесть (das schlechte Gewissen), подавленность (gedrueckt), робость (scheu), страшное чувство разочарования (ein furchtbares Gefuehl von Enttaueschung), сожаление (Reue), чувство вины (Schuldgefuehl).Мальчик вдруг понимает, что полон одного страстного изнуряющего желания (von einem einzigen, sehnlichen, verzehrenden Wunsch erfuellt war) : чтобы наконец разразилась гроза (dass das Gewitter nun ausbrechen moege), свершился суд, страшное (das Furchtbare) стало действительностью и чтобы ужасный страх (die entsetzliche Angst) на этом прекратился: “Mochte ich schwer gestraft, geschlagen und eingesperrt werden! Mochte er mich hungern lassen! Mochte er mich verfluchen und verstossen! Wenn nur die Angst und Spannung ein Ende nahmen!”На примере вышеприведенного отрывка видно, что здесь высокая интенсивность эмоциональной речи создается не только за счет эмотивной лексики (strafen, schlagen, einsperren, hungern, verfluchen, verstossen, die Angst, Spannung), во всех этих словах эмосема наведена эмоциональным контекстом, но и за счет эмотивного синтаксиса предложений, содержащих эмоциональные конструкции с препозицией личной формы глаголов и выражающих нереальное желание (der irreale Wunschsatz), но, по словам героя, страстное и изнуряющее.Переживания, испытываемые героем, Г.Гессе номинирует как страх и мука (Angst und Pein), Elend (cм. пояснения выше), этот полный мучений ад (diese Hoеlle voll Qual). Будущее ассоциируется у героя со светлым (небом): Trost regnete vom Himmel, Zukunft tat sich blau und sonnig auf. Зато час расплаты - с бледным солнцем, с вялым воскресным утром (Die Sonne wurde bleich, und der Sonntagmorgen sank welk dahin). Страдания (Leid), упрямство (Trotz, steif vor Trotz), ожесточенную (озлобленную) боль (verbissenes Weh), ненависть (ich hasste ihn) испытывает герой во время объяснения с отцом, и, судя по описанным ощущениям холода (Alles an mir war kalt und fror; in frierenden Fingern; nun ging mir die Kaelte bis in Herz und Magen) - страх (Angst), который герой сравнивает с душащим изнутри дьяволом (In mir innen, in Kehle und Eigeweiden, sass der Teufel und wuеrgte mich), раздражение, вызванное безупречностью отца (er war zu fein, zu einwandfrei) и ощущением собственного жалкого положения (klein und elend), трезвость и рассудительность (ich war jetzt nuеchterner), необъяснимое, но сильное сопротивление (unerklaerliche, aber riesenstarke Widerstaende) против отца и всего того, что он ждал и требовал от него, странное злорадство (seltsame Schadenfreude).Отличительной чертой идиостиля Г.Гессе можно считать обозначение эмоций, испытываемых героем. Но отдельные эмоции можно определить только предположительно, исходя из вертикального контекста, например: “Ich sah keinen Ausweg, ich hatte keine Plaеne, auch keine Angst, nichts als das kalte, rauhe Gefuеhl: “Es muss sein”. Видимо, в данном случае идет речь о безысходности, которая у героя рассказа ассоциируется с холодным, неприятным чувством.Особый художественный смысл, придаваемый Г.Гессе концепту “судьба” (das Schicksal) (см. начало рассказа, а также метафорическое описание судьбы), акцентируется и в конце рассказа, образуя своеобразную композиционную перекличку между началом и концом (кольцевая композиция. - Есин, 1998: 128): Haette ich ihm das sagen koennen, so haette er mich verstanden. Aber auch Kinder, so sehr sie den Grossen an Klugheit ueberlegen sind, stehen einsam und ratlos vor dem Schicksal.Таким образом, семантическая структура повести, устойчивыми и разнообразными мотивами которой являются эмоциональные переживания персонажа, представляет собой иерархию эмотивных тем, подтем и субподтем, которые задаются с помощью выявленных нами имен эмоциональных концептов.Тематическая цепочка, предметом которой являются эмоции, представлена именами концептов эмоций, а также развернутыми эмотивными номинациями, отражающими идею о них. Заметим, что в нее входят также имена концептов, получивших эмоциональные коннотации вследствие контекстуального наведения эмосемы, например, концепты der Vater, die Mutter, Oskar Weber (в силу их принадлежности к миру взрослых). Используя термины В.И.Шаховского (Шаховский, 1987), имена концептов эмоций можно квалифицировать как эмотивы-реакции, эмоциональным стимулом возникновения которых послужили разнообразные эмотемы повести (кража, мир, жизнь, смерть, драка, судьба, бог, страх и т.д.).По ван Дейку, цепочка (совокупность) эмотивных номинаций представляет собой макроструктуру рассказа и эксплицитно показывает общие топики или темы текста, то, что можно назвать общей связностью текста, так же как и его общим или основным смыслом (Дейк, 1989: 129).Согласно положениям когнитивной лингвистики, совокупность имен концептов эмоций, представленных в повести, можно определить как индивидуальный когниотип (по А.Г.Баранову). Поясним, что под социокультурным когниотипом ученый понимает соединение тематической архитектоники знаний о предметной области и когниотипических полей языковых выражений (Баранов, 1997: 8 - 11). Индивидуальный когниотип есть вариативная реализация социокультурного когниотипа через стратегии, конвенции и правила трансформации и переакцентуации (примером, видимо, может служить акцентуация страха Германом Гессе в повести “Kinderseele”). Учет роли субъекта позволяет оценить данную структуру как осуществленный выбор функционально-строевых единиц, представляющих ИКС Г. Гессе.Таким образом, данная повесть - свидетельство большого мастерства Г.Гессе как писателя-психолога, с одной стороны, и как развитой ЯЛ, с другой. Повесть демонстрирует нам высокую эмотивную компетенцию Г.Гессе, которая проявляется в комплексном использовании системы художественных приемов (прием противопоставления, тропы, повтор и т.д.) для организации разнообразных стилистических эмотивных средств всех языковых уровней. Тем не менее, высокая эмотивная компетенция героя, которому всего 11 лет (повесть написана преимущественно в форме несобственной прямой речи), столь достоверно оценивающего и интерпретирующего происходящие в его жизни события и испытываемые им эмоциональные состояния, воспринимается как эмоционально недостоверная.
Страницы: 1, 2, 3
|
|
