Лексические трансформации

Римскими цифрами на схеме указаны уровни, которые на разных основаниях можно объединить друг с другом. Так, под цифрой I объединены уровни, относящиеся к собственно языковой сфере. При этом в качестве исходного принимается тезис о билатеральном характере языкового знака. Языковой знак связан с внеязыковой действительностью через сферы, объединенные цифрой II; их можно совместно охарактеризовать как логико-понятийную основу языка, невербальные формы мышления. Сфера, обозначенная цифрой III, является чувственно воспринимаемой, имеющей материальную выраженность языковой субстанцией. В отличие от нее сферу IV следует определить как сферу скрытых от непосредственного наблюдения и восприятия ментальных сущностей, о статусе и функциях которых можно судить лишь косвенно, изучая внеязыковую действительность как источник воздействия на рецепторы человека и поверхностную структуру как выражение этой действительности во внешней знаковой форме. Завершая рассмотрение данной проблемы, следует указать и на отношения, существующие между обозначенными на схеме уровнями, так как каждый из них, хоть и функционально значим, но, прежде всего, является частью целого.

Между внеязыковой действительностью и логико-психологическим уровнем существуют отражения - внешний мир воздействует через рецепторы человека на его мозг, в результате чего возникают идеальные корреляты явлений действительности. В целом отношения между внеязыковой действительностью и логико-психологической сферой изоморфны.

Понятийная сфера упорядочивает явления логико-психологического уровня. Классифицирующая деятельность человеческого рассудка дискретизирует, структурирует и группирует эти явления на основе их наиболее общих и наиболее релевантных для человека признаков. Понятийная сфера есть сфера концептивных аналогов сущностей логико-психологического уровня. Отношения между этими уровнями характеризуются, таким образом, как отношения систематизации, и им свойственен гомоморфизм.

Суть следующего этапа - формализация понятийных категорий, придание им лингвистического значения, их «оязыковление». Имеет место переход от универсальных явлений к явлениям идиоэтническим, следовательно, данные межуровневые отношения алломорфны. Следует отметить, что на данном этапе возникает и структурированность самой системы понятийных категорий, выявляются различные их типы.

Последняя ступень - связь семантики с поверхностной структурой. Это есть связь между двумя сторонами языкового знака. Здесь также существуют различные точки зрения.

Вопрос о соотношении понятийных и семантических категорий также представляет значительный теоретический интерес.

В этом плане заслуживает внимания мысль А.В. Бондарко о том, что семантические категории относятся к понятийным как варианты к инвариантам. Подобный подход позволяет избежать разного рода крайностей в трактовке рассматриваемой проблемы, которые выражаются либо в отрыве семантических категорий от понятийных, либо в их отождествлении. Преимущество же такого подхода состоит в том, что, с одной стороны, подчеркивается нетождественность сферы семантики и сферы понятий, а с другой - четко определяется неразрывный характер связи между ними. Действительно, понятийные и семантические категории не находятся во взаимнооднозначном соответствии. Понятийные категории являют собой стабильный и устойчивый когнитивный слепок с внеязыкового мира, так как связаны с ним более непосредственно, чем категории семантики. Последние, как было показано выше, относятся к явлениям языка, причем не только языка вообще ), но и конкретного данного языка со всеми присущими ему отличительными особенностями ). В связи с этим может иметь место и определенная асимметрия между понятийным и семантическим планами. Проиллюстрируем это на примере часто приводимых для подобного рода целей предложений типа:

а) Рабочие строят дом.

б) Дом строится.

Рассмотрим соотношение между понятийной категорий агенса и соответствующей семантической категорией.

Понятийная категория агенса реализуется в предложении а) так же, как и семантическая роль агенса - в слове «рабочие». Здесь можно констатировать случай ролевого соответствия семантической категории понятийной. В примере б) семантическая категория агенса отсутствует по той причине, что нет самого словесного знака, десигнатная часть которого и определяла бы его значение, его семантику. В то же время агенс как понятийная категория реально присутствует в сознании. Тот факт, что в предложении б) нет специализированного словесного знака, формализующего указанную понятийную категорию и выражающего своей материальной, десигнаторной стороной соответствующую понятийную категорию, не свидетельствует об отсутствии у говорящего или слушающего понятия об активно и целенаправленно действующем лице, сознательно направляющем свою деятельность на определенный объект. Следует со всей определенностью подчеркнуть, что знаковая невыраженность понятийной категории вовсе не свидетельствует о том, что ее существование в сознании менее реально, чем в том случае, когда она находит свое выражение в языковом знаке. Представление о том, что действие строительства дома осуществляется кем-то, неизменно присутствует в нашем осмыслении ситуации. Отсутствие слова с агентивным значением в реальном речевом высказывании может как раз свидетельствовать о том, что говорящий расценивает тот факт, что дом не может строить себя сам, что дом всегда строится кем-то, как некую естественную, привычную, хорошо известную из жизненного опыта, само собой разумеющуюся данность. Если коммуникативное задание высказывания, его прагматическая установка не предполагают заострить внимание собеседника на том, кто именно совершает действие, то отсутствие обозначающего агенс слова может быть признано коммуникативной нормой. Известно, что речевая деятельность имеет тенденцию к экономии средств выражения, опусканию всего коммуникативно-избыточного, но коррелирующие с предложением концептивные структуры в силу их обусловленности логико-психологической сферой, отражающей «положение дел» самой реальной действительности, никогда не поддаются какого-либо рода «понятийной редукции», всегда оставаясь понятийно наполненными. Следует упомянуть, что возможность внешней невыраженности понятийных категорий оговаривается и в концепции И.И. Мещанинова выявления в языке они остаются в области сознания»).

Завершая рассмотрение данной проблемы, еще раз подчеркнем, что указание на имеющую место асимметрию между понятийной и семантической сферами следует понимать как отсутствие жестких взаимно-однозначных отношений между ними. Даже если идиосемантическая система данного языка не «предусмотрела» специального аналога какому-либо понятию, это понятие может быть описательно выражено в речи посредством синтагматической конфигурации словесных знаков.

1.7 Формы существования понятийного мышления

Признание понятийной сферы в качестве одного из ярусов человеческого мышления заставляет поставить вопрос о тех операционных сущностях, в форме которых оно осуществляется. Если экстралингвистическая реальность, логический строй мышления и язык имеют присущие им единицы и законы, то понятийная сфера также оперирует своими единицами - концептами, или понятиями, которые способны группироваться в сложные структуры, называемые понятийными категориями.

Концепты - это понятийный инвентарь, аппарат, находящийся в распоряжении человека, они составляют тот понятийный фонд, из которого извлекаются мыслительные единицы для осуществления речемыслительного процесса. Будучи вовлеченными в речемыслительный процесс, концепты становятся мыслительными референтами. Отсюда ясно, что мыслительный референт и концепт - явления однопорядковые, соотносимые, но не тождественные. Мыслительный референт - это актуализованный концепт, идеальный объект мысли в конкретном акте номинации. При этом следует указать на разницу между мыслительным референтом и просто референтом. Если референция понимается как отношение актуализованного, включенного в речь имени или именного выражения к объектам действительности, то референт - это по сути «актуализованный» денотат, материальный объект мысли в конкретном речевом акте, сущность, вовлекаемая в структуру лингвистического знака не на уровне языковой статики, а на уровне речевой динамики. Таким образом, отношения между денотатом и референтом сродни отношениям между концептом и мыслительным референтом. Последовательно проводимое разграничение референта и мыслительного референта представляется в высшей степени важным и обладающим большой экспланаторной силой. Так, при отождествлении этих двух сущностей не удается объяснить возможность истинных высказываний о несуществующих предметах. Как пишет Л. Линский, если суждение высказывается о чем-то, то этот предмет должен реально существовать, иначе, как же в суждении он может быть упомянут? Или каким же образом может иметь место референция к нему? Нельзя говорить о референции ни к чему, нельзя высказываться ни о чем, и если высказывание ни о чем невозможно, оно всегда должно быть о чем-то.

Так эта известная с древних времен цепь рассуждений приводит к выводу о невозможности истинных высказываний о несуществующих предметах. Значит, невозможным становится даже утверждение, что они не существуют. Очевидно, выход из положения может быть найден в том, что языковая референция осуществляется не прямо и непосредственно к явлениям внешнего мира, а к сущностям идеальным - мыслительным референтам, которые способны в силу креативного характера человеческого мышления конструировать несуществующие предметы и нереальные ситуации.

Примерно в том же ключе доказывает нетождественность референтов и мыслительных референтов И.Ф. Вардуль. По мнению автора, многочисленные факты несоответствия содержания высказывания действительности, в частности, такие заведомо ложные высказывания, как «На вербе растут груши», доказывают, что языковые референты суть идеальные объекты. Это не денотаты, а сигнификаты, если воспользоваться терминологией Ч. Морриса. Выводы, к которым приходит И.Ф. Вардуль при рассмотрении этой проблемы, заключаются в следующем: 1) при построении речевого высказывания параллельно с ним конструируется его идеальный референт, который может быть адекватным и неадекватным действительности; 2) информация, содержащаяся в высказывании, относится к идеальному референту, а не непосредственно к действительности, но, передавая информацию об идеальном референте, мы через нее передаем информацию и о действительности - в той мере, в какой референт адекватен действительности.

Сошлемся в связи с рассматриваемой проблемой и на мнение В.Г. Гака, который считает, что референтом предложения является не отдельный элемент действительности, а отрезок ситуации в целом; ситуация же трактуется как совокупность элементов, присутствующих в сознании говорящего в объективной действительности в момент «сказывания» и обусловливающих в определенной мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания.

Итак, если референция - это отношение, то мыслительный референт - это та ментальная единица, посредством которой это отношение актуализируется в конкретном речевом акте; если виртуальное имя коррелирует с виртуальным понятием-концептом, то актуализованное, включенное в речь имя коррелирует с мыслительным референтом; наконец, если концептуальная система соотносится с языковой системой, то оперирование мыслительными референтами происходит при осуществлении речевой деятельности. Концепт, таким образом, рассматривается как сущность статическая, а мыслительный референт - как динамическая.

Когда мы ведем речь о том, что языковая сфера есть в значительной степени результат формализации понятийной, то представляется весьма важным иметь в виду указанную разницу между концептами и мыслительными референтами. При осуществлении речемыслительного процесса имеет место синтагматическое соединение и десигнаторов словесных знаков, и их десигнатов, что составляет собственно речевой аспект процесса, а также синтагматическое соединение мыслительных референтов, что составляет мыслительный аспект этого процесса. При этом необходимо особо указать, что такое искусственное расчленение фактически единого процесса предпринято лишь в исследовательских целях для удобства анализа, в действительности, же, как справедливо полагает С.Д. Кацнельсон, процессы мышления и речеобразования неотторжимы один от другого и представляют собой единый речемыслительный процесс.

1.8 Понятие грамматических и лексических трансформаций при переводе, причины их возникновения

В процессе перевода постоянно приходится прибегать к грамматическим и лексическим трансформациям. Грамматические трансформации обусловлены различием в структурах двух языков - языка оригинала и языка перевода. В их лексических системах тоже наблюдаются несовпадения, ибо, по образному выражению Сэпира, каждый язык имеет свой «своеобразный крой». Это своеобразие лексико-семантического аспекта каждого языка, прежде всего, проявляется в типе смысловой структуры слов. Любое слово, т.е. лексическая единица, не является чем-то обособленным, но частью лексической системы языка, ее составным элементом. Этим объясняется своеобразие семантической структуры слов в разных языках. Кроме того, соответствующие семантические единицы в разных языках могут иметь различную значимость, т.е. занимать различное положение в системе языка. Слово может быть более употребительным в одном языке, а в другом иметь более узкое или даже терминологическое значение, как, например, так называемые интернациональные слова во французском и русском языках.

Каждое слово осуществляет понятие о предмете им обозначаемом. В семантике слова отражаются различные признаки предмета, его свойства и связи его значения с обозначаемыми объектами. В семантике слова отражено видение мира, свойственное данному языку, вернее, носителю данного языка. При познавании действительности могут быть выделены различные признаки одного и того же объекта - денотата, что находит свое отражение в семантической структуре соответствующего слова.

Но, несмотря на выделение различных признаков, оба языка в равной степени адекватно отражают одно и то же явление действительности. Здесь можно привести слова Г.В. Колшанского: «Пресловутое сравнение обозначений цветов спектра в различных языках больше всего свидетельствует не о субъективности «членения действительности», а об адекватном отражении в лексической системе объективно существующего спектра». Поэтому сложной задачей для переводчика является передача стилистических приемов, основанных на игре слов, если в соответствующих словах обоих языков выделены различные признаки.

Другой причиной, вызывающей лексические трансформации, является разница в смысловом объеме слова. В каждом языке слово живет своей жизнью, тесно связанной со своеобразием лексико-семантической системы данного языка. Оно может иметь различные виды лексических значений, оно может расширять или сужать свое значение, делать его более конкретным или абстрактным.

Не меньшее значение имеет и привычное для каждого языка употребление слова. Оно, конечно, связано с историей развития данного языка, формированием и развитием его лексической системы. В каждом языке вырабатываются своеобразные клише, как бы готовые формулы, слова и сочетания слов, используемые говорящими на данном языке. Последние не являются фразеологическими единицами, но обладают полной завершенностью, и, в отличие от фразеологических сращений и устойчивых сочетаний, никогда не нарушаются введением дополнительных слов или подстановкой одного из компонентов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8