Идиостиль как проблема художественного перевода

Важно отметить, что семиотические способы отображения можно проследить на всех уровнях языка и уровнях организации текста: сюжетно-композиционном, лексическом, грамматическом. Тем самым, мы можем сказать, что референциальный, семиотический анализы дополняются традиционным лингвостилистическим анализом.

2.3.1 Сюжетно-композиционный уровень

Что касается композиции, то обычно все тексты Марии Павликовской-Ясножевской композиционно одинаковы, лаконичны: М. Павликовская-Ясножевская работает в очень короткой форме, как правило, четыре - шесть строк входят в её текст. В них присутствует некая философичность, многие заканчиваются многоточием, подчёркивающим незаконченность. Автор рассуждает, философствует в своих текстах по поводу определённого предмета действительности. Нужно сказать, что большинство текстов М. Павликовской-Ясножевской выступают как индексально-символический знак.

Например, в стихотворении «Nike» («Ника»), отображается следующая ситуация: Автор описывает неизлечимую любовь, судьба которой тождественна Нике из Самофракии: «Ty jesteњ jak paryska Nike z Samofraki

O miіoњж nieuciszona!»

«Ты такая же, как Ника парийская из Самофракии

О, любовь неизлечимая!»

Лирическое Я неизлечимо влюблена, но, несмотря на это, ее охватывает состояние воодушевления, восторга, она не теряет духа:

«…biegnesz z zapaіem jednakim»

Это женщина, которая страдала, не случайно в тексте описывается момент «убийства её любви»: «Choж zabita, lecz biegnesz z zapaіem jednakim»

«Хоть и убита твоя любовь, а бежишь с энтузиазмом прежним»;

Однако мы не можем описать, кто именно совершил убийство любви, в какой момент он действует, например вчера, сегодня и т.д. Поэтому мы не можем утверждать, что ситуация отображается по иконическому способу, при котором, «расстояние» между ТО и его референтом минимально, т.к. знак стремится к воспроизведению каких-то реалий в действительности.

Референт этого текста отображается по индексально-символическому способу: т.е. сюжет указывает нам на ситуацию неизлечимой любви, при этом связь мы устанавливаем произвольно.

В следующем стихотворении «Mewa» («Чайка») референтом текста будет следующая ситуация: лирическая героиня (возможно, сама Мария Павликовская-Ясножевская) пребывает в неком состоянии тоски:

« Tкsknota nade mn№ szeleszcze»

«Тоска надо мной шелестит »;

В тексте используются обозначения абстрактных, нефизических состояний. Возможно, эту тоску, печаль навевает сама чайка:

«Tr№ca mnie skrzydіem mewiem»

«Трогает меня крылом чайки»;

Героиня задаётся вопросом: если она сейчас печальная, грустная, невесёлая, то она тот же самый человек, что и прежде?: «Czy wci№ї ta sama jestem?» И ответ звучит как будто из уст чайки: « nie wiem! Nie wiem....» (не знаю, не знаю). Здесь в рифме мы видим чёткое изображение крика чайки (mewiem, nie wiem… nie wiem..).

Отображаемая ситуация - состояние печали. Она (как референт) отображается по индексально-символическому способу, т.е. ТО (знак) отсылает нас к ситуации печали, результатом которой становятся материальные следы её «соприсутствия» в тексте.

В тексте «Ofelia» («Офелия») отображается ситуация бытийности, эксистенциальности, т.е. автор обращается к вечным проблемам существования. Лирический герой - опять женщина, которая никак не может поверить в то что, она на самом деле она была не любима, её никогда не любили: «Zanim nareszcie uwierzк,

Їe mnie nie kochano po prostu»

«Прежде чем наконец я поверю,

Что просто я не была любима»;

И поэтому героиня предпочитает находиться в неком состоянии статичности, в недвижении, непрерывности (смерти). Референт этого текста отображается опять же по индексально-символическому способу, т.к. связь между ТО и его референтом условная, но, сюжет просто указывает нам на данную ситуацию. Семантическая связь знака и его референта оказывается произвольной, условной.

Ситуация бытийности, философичности, эксистенциальности касается и стихотворения «Byж Kwiatem» («Быть Цветком»). Здесь возникает рассуждение о способе существования цветов. Перед нами возникает некий наблюдатель, который следит за цветами, видит, как они переплетены с решёткой, за которую держатся: «W kij zwi№zane, lub pn№ siк na kratк»

« В пучок связаны, или переплетённые с решёткой…..».

Автор рассуждает о том, для чего цветы нужны, что они собой представляют, об их предназначении, какова их функция. Он задаёт вопросы:

«Decoracje? Jeсcy? Statyњci?»

Цветы - «Декорации? Пленники? Статисты?»

В раздумьях, автор делает вывод о том, что легко хвалить цветы, но быть самому цветком не так просто (быть пленным, находиться в несвободе, однако украшать окружающий мир, приносить радость другим):

«Latwo chwaliж Kwiaty

Lecz byж kwiatem»

Референт этого ТО отображается по индексально-символическому способу, т.е. текст нас отсылает к некому рассуждению о существовании, предназначении. Связь опять же устанавливается условно, самопроизвольно.

В тексте «Paїdziernik» («Октябрь»), сюжет ТО по типу отображения - это опять знак индексально-символический, знак указывает нам на ситуацию грусти, которую навевает природа:

«Brzozy s№ jak zіote wodotryski

Zimno jest jak w ostatnim liscie»;

«Берёзы как золотые фонтаны

Холодно как в последнем письме»;

Здесь нужно также сказать о том, что в данном тексте указывается время, но скорее всего время года - осень, октябрь, это время некого увядания, прощания, и в связи с этим состоянием возникает ощущение печали, автор сравнивает солнце с близким, но опять, же не указано кто это конкретно:

«A sіoсce jak ktoњ bliski

Ktory ziкbnie i odchodzi....»

«А солнце как кто-то близкий

Который зябнет и уходит».

Сюжет нас отсылает к ситуации печали и грусти, связь между означаемым и означающим устанавливается самопроизвольно, условно.

Однако есть исключения, например, в стихотворении «List» («Письмо») референт отображается уже по индексально-иконическому способу. Мария Павликовская-Ясножевская чётко, цельно описывает ситуацию, которая происходит с «некто», но мы не знаем, кто это и в какой момент это происходит. Некто (субъект не указан) получил письмо: «Ktoњ list dostaі...». Он идёт читать письмо под цветущую яблоню: «Idzie czytaж pod kwitn№ce jabіonie

Czyta. Chwyta siк rкk№ za szyк

I dno traci, i w powietrzu tonie»;

«Читает. Хватается за шею

И дно теряет, и в воздухе тонет…»

Референтом здесь является некая ситуация неожиданности от полученного письма, ситуация какого-то удара, возможно, какие-то неприятности. По способу отображения - это знак (сюжет) индексально-иконический.

Данное описание нас отсылает именно к этой ситуации (хвататься за шею, терять под собой дно… - некая ситуация испуга, неожиданности), связь между знаком и референтом устанавливается исходя из задачи: воспроизвести в знаке. Однако отсутствие локализации текста относительно конкретных точек времени, пространства и субъекта создаёт ощущение, что знак в большей степени указывает на ситуацию, нежели её отображает.

Таким образом, мы можем заключить, что на сюжетно-композиционном уровне в большинстве случаев референт отображается по индексально-символическому способу. Всё это обуславливается тем, что в текстах М. Павликовской-Ясножевской не происходит чёткой локализации и конкретизации деталей ситуации. Знак лишь может указать на некую ситуацию, а связь между ними мы можем установить условно.

Что касается сюжетно-композиционного уровня ТП, композиционно ТП идентичны: лаконичны (по форме это также четверостишия - шестистишия) можем заметить философскую тематику текстов. Но здесь уже в большинстве случаев ТП выступает как индексально-иконический знак.

Например, в тексте «Ника», отображается следующая сюжетная ситуация: Переводчик описывает уже не «неизлечимую любовь», как это было в ТО, а любовь уже конкретизируется: «любовь, отвергнутая и глухая». В ТП появляется пояснение: какая именно? - отвергнутая и глухая. Также важно заметить, сюжет ТП развивается в другом направлении, нежели сюжет ТО, если в ТО любовь неизлечимая была тождественна «Нике из Самофракии», то в ТП она лишь «схожа» с ней. Если в ТО мы, лишь можем сказать условно, кто убил любовь, кто продолжает бежать (в ТО нет детализации), то в ТП момент с убийством любви совсем опускается: «ты вслед бежишь», бежит с такой же страстью дикой. Переводчик уточняет, конкретизирует то, о чём заявила вначале текста: «как схожа ты с Самофракийской Никой», и в продолжение всего текста, она это поясняет. Вследствие этой детализации, мы можем сказать о локализации, т.е. текст прикреплён к миру относительно субъекта, пространства. В итоге, мы должны сказать, что это индексально-иконический знак. Применительно только к ТП, не касаясь ТО, к примеру, если бы не знали, что это перевод, то мы бы отметили, что это индексально-иконический знак.

Но если говорить о сопоставлении текстов, то нам нужно подчеркнуть, что это две разные отображаемые ситуации, опять же не сохраняется семиотический способ отображения ТО в ТП, референт там совершенно другой.

В следующем переводе «Чайка», возникает следующая ситуация: здесь появляется эффект «реальности», опять же происходит конкретизация, появляется не просто чайка, а уже над побережьем: «Чайка над побережьем», переводчик уточняет, детализирует. В результате того, что появляется чайка, она навевает тоску, в данном тексте тоска уже «злая», опять предмет детализируется. Также тут возникает конкретный вопрос: «Всё та же? Та же, что прежде?», чего не наблюдается в ТО, здесь мы видим явное указание на момент в прошлом (прежде), происходит локализация относительно точки времени и пространства. Это индексально-иконический знак, сюжет нам указывает на некую ситуацию, но при этом мы можем воспроизвести его при помощи деталей. Однако что касается сопоставления двух текстов, то мы и здесь не наблюдаем отображения референта ТО в ТП.

То же самое происходит и в других переводах, например, в тексте «Офелия», также происходит детализация пространства, времени. Если в ТО, указана лишь сеть водорослей, то здесь уже субъект находится не просто средь водорослей, но ещё и лилий, т.е. опять возникает эффект «реальности».

В переводе «Быть Цветком», хотя переводчик не исключает философского рассуждения о предназначении цветов, однако в этом тексте опять возникает момент конкретизации, текст прикреплён к миру относительно точки времени и пространства, здесь указано, что цветы не просто расцветают и молчат, а молча, громоздятся, куда именно? - на решётку сада, на шпалеры.

Поэтому мы говорим о ТП как об индексально-иконическом знаке, так как здесь возникает «эффект реальности» за счёт конкретизации и детализации знака. Хотя, что касается сопоставления ТО и ТП (ТП как знак, референтом которого выступает ТО), то здесь ситуация иная: на данном уровне референт ТО совсем не сохраняется в ТП.

2.3.2 Лексический уровень

Прежде всего, нужно сказать, что основными изобразительными средствами Марии Павликовской-Ясножевской, при помощи которых изображается структура мира - это метафоры. Метафоры хорошо контекстуально интерпретируются. Метафора, с семиотической точки зрения, выступает как иконический знак, так как воспроизводит визуально-слуховые свойства мира (метафоры могут быть визуальными, звуковыми). Тогда мы приходим к противоречию: ведь ранее показывался только индексально-символический способ отношения знака с референтом. Но это кажущееся противоречие, в текстах Марии Павликовской-Ясножевской метафоры дают визуализацию только отдельных деталей ситуации. Для стилистики Марии Павликовской-Ясножевской характерна метафора как индексально-символический знак, который номинирует и указывает на некую ситуацию, а посредством этого указания говорит о психологическом состоянии субъекта высказывания.

Так, в стихотворении «Ofelia»: «W szklanej wodzie

W sieci wodorostow»

«В стеклянной воде,

В сети водорослей».

Метафора «В стеклянной воде, в сети водорослей» указывает на абстрактное пространство, которое характеризует состояние лирической героини. По типу это индексально-символический знак, который отсылает нас к ощущениям лирической героини: она находится в некой сети, в паутине, в замкнутом пространстве «W szklanej wodzie», из которого она не может выбраться. Мир изображается в молчании. Ситуация не детализируется, здесь дано лишь некое уточнение: «W szklanej wodzie,W sieci wodorostow» («В стеклянной воде, в сети водорослей»).

А вот в стихотворении «Mewa», мир изображается в звучании, посредством фонетических средств (mewiem, nie wiem… nie wiem..), наблюдаем «звучание грусти».

« Tкsknota nade mn№ szeleszcze

Tr№ca mnie skrzydіem mewiem»

Знак отображает свой референт также по индексально-символическому типу. Данные лексические средства отсылают нас к состоянию тоски, грусти, печали. Связь между означаемым и означающим устанавливается условно, так как опять же нет детализации, нам не понятно, когда её трогает крыло чайки, для чего, где, поэтому связь произвольна между знаком и его референтом.

По индексально-символическому типу отображается референт метафоры «I dno traci, i w powietrzu tonie». Данная метафора отсылает нас к некому состоянию неожиданности, сердечного удара. «Терять дно (под ногами) и тонуть в воздухе» - ситуация неожиданности, удара (в психологическом значении), конкретизации времени и пространства не происходит. Мы лишь можем сказать условно, что на самом деле случилось с героиней, семантическая связь между знаком и его референтом устанавливается также условно.

Таким образом, на лексическом уровне прослеживается следующая ситуация: лексическая единица (метафора) также является индексально-символическим знаком, что объясняется недетализацией описываемых отношений, предметов в тексте.

Сопоставляя ТО и ТП на данном уровне, нужно сказать, что индивидуальные авторские метафоры создают живую образность, которую необходимо отображать в переводе. Вследствие различий, существующих между лексико-семантическими системами польского и русского языка, не всегда удаётся передать образ при помощи эквивалентных лексических средств.

Как уже было сказано выше, в семиотике метафоры рассматриваются как иконический знак, но вследствие отсутствия детализации в ТО, метафора там выступает как индексально-символический знак. Но в нашем случае, в ТП, происходит детализация, логическое объяснение лексических единиц, метафор, а, следовательно, мы должны считать метафору ТП как индексально-иконический знак.

Так, например, в стихотворении «Ника», переводчик заменяет авторскую метафору «любовь неизлечимая» своей метафорой - «любовь, отвергнутая и глухая», логически объясняя метафору (любовь - какая именно? - отвергнутая и глухая: («невзаимная, непринятая, непонятая, неуслышанная, страдальческая»). Таким образом, с помощью этих синонимов нам ясно, что именно происходит с субъектом. Что касается ТО, то там не происходит детализации метафоры, поэтому связь между означаемым и означающим мы устанавливаем произвольно, условно. В ТП данная лексическая единица указывает нам на ситуацию страдания, невзаимности, непонятности, при помощи конкретных деталей, мы не устанавливаем связь между знаком и его референтом произвольно, потому что в тексте всё чётко описано.

Каждый переводчик, используя иную лексику, сохраняет лишь образ оригинала. Переводчик здесь метафоризирует действие. Например, у Павликовской: «бежишь с энтузиазмом прежним», а переводчик переводит это выражение, используя уже свою метафору: «бежишь с такой же страстью дикой». То есть, как мы видим, здесь переводчик пытается опять внедрить свою метафору. Во-первых, к чему отсылает энтузиазм, и к чему отсылает страсть? Лексическая единица «энтузиазм» отсылает нас к состоянию воодушевления, восторга, исступления. А лексическая единица «страсть» указывает нам на ситуацию увлечённости человека кем-либо или чем-либо, сопровождающаяся глубокими, эмоциональными переживаниями. Итак, мы можем сказать, что это две разные ситуации. Во-вторых, в ТП метафора конкретизуется деталью «дикой». «Дикая страсть»: быть увлечённым кем-либо или чем-либо очень сильно, эмоциональные переживания, которые никак нельзя побороть. Как мы видим, в ТП метафора детализируется, поэтому мы можем сказать, что это индексально-иконический знак.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7